дых и заставило моё закалённое сердце дрогнуть. Прошло бессчетное количество лет с тех пор, как я в последний раз что-то чувствовал, поэтому было удивительно узнать, что у меня всё ещё есть сердце. Я всегда исполнял свой долг и заботился о своей стае, но в моей жизни не было ни радости, ни эмоций.
Мой волк, который был относительно пассивным, не выходил у меня из головы с безумным желанием помочь ей. Насколько я знал, она могла представлять угрозу для моей стаи. Но почему тогда моя душа кричит от потребности защитить её?
Дверь затряслась от ударов кулаков, и блондинка бросилась ко мне, инстинктивно ища у меня защиты от эвергриновских волков-самцов, которые не собирались покидать мою территорию без неё. Её кожа едва не коснулась моей. Непрекращающееся желание моего волка прикоснуться к ней отдавалось у меня в голове.
— Я сейчас вернусь.
Мои слова были низким рокочущим обещанием или, может быть, угрозой?
Я направился ко входной двери, подавляя свои вновь нахлынувшие эмоции и готовясь встретить своих крайне нежеланных гостей. Резко распахнув дверь, я зарычал на пятерых мужчин, стоявших на моём крыльце.
— Лучше бы вам придумать невероятно веское оправдание для вторжения на мою землю.
Желая убедиться, что они знают, с кем разговаривают, я выпустил импульс альфа-энергии. Мои клыки удлинились, а глаза засияли. Это было предупреждением для нарушителей границы о том, насколько тонок лёд, на котором они стоят. Возможно, моя репутация и преувеличена, но она основана на правде. Я мог свернуть им шеи, не испытывая эмоций и не напрягаясь.
Несколько долгих мгновений мужчины смотрели на меня, разинув рты от шока. Это была реакция, к которой я привык. Никто не проронил ни слова. Они зря тратили моё время.
— Я жду, — прорычал я, придав своему тону больше командирского тона.
Это заставило их непроизвольно отступить от меня на шаг, что порадовало моего волка. Он был на взводе, и, если я в ближайшее время не уберу их со своей территории, всё может принять серьёзный оборот, что не обязательно будет плохо. У меня было много энергии, которую нужно было высвободить.
— Мы отследили одного из членов нашей стаи до этого места. Похоже, она случайно вторглась на вашу территорию. Мы здесь, чтобы забрать её обратно и принести извинения за любые неудобства, которые она, возможно, причинила вам. Вы же знаете, волчицы могут быть немного туповаты, когда дело касается законов об оборотнях.
На последней фразе он пожал плечами и скривил губы в напряженной усмешке.
Неужели этот идиот всерьёз думал, что мы сблизимся из-за его женоненавистнических взглядов и неуважения к волчицам?
«Съешь его». Мой волк облизнулся.
Я подавил дрожь и постарался не думать о том, какие поступки мог совершить мой волк, когда я был в своей форме оборотня, и он контролировал ситуацию.
— Уходи сейчас же.
Я начал закрывать тяжёлую деревянную дверь.
Мужчина шагнул вперёд и не дал мне закрыть дверь ногой. Мой взгляд скользнул вниз, к его ноге, затем обратно к нему. Он сглотнул, понимая, что ступил на опасную почву.
— Альфа, мы чувствуем запах нашей самки в твоём доме. Если бы ты просто прислал её к нам, мы бы уже были в пути. Нет необходимости убивать её. Наш альфа проследит, чтобы она была наказана, и после сегодняшнего вечера она будет на более жёстком поводке.
Самка сделала резкий вдох.
«Окрась снег его кровью», — затрясся от ярости зверь в моём сознании.
Мне потребовалось всё моё самообладание, чтобы сохранить голос ровным, когда я заговорил.
— Я прекрасно понимаю. Волчица попросила меня стать членом моей стаи. Я принял её просьбу. Теперь она член стаи Бримстоун, а это значит, что она вас больше не касается. Уходите немедленно, — на этот раз я вложил в свои слова всю силу своего альфа-тона.
Все мужчины опустились на одно колено и отвели взгляды… все, кроме бета-самца. Он перевёл взгляд на дверной косяк рядом с моей головой, но не опустился на колени. Из моей груди вырвалось низкое рычание. Наглый щенок.
Упрямый бета прочистил горло.
— Я считаю маловероятным, что она так быстро сменила стаю. Как мы можем быть уверены, что вы не удерживаете её здесь против её воли? Она принадлежит к стае Эвергрин, и ей нужно вернуться с нами. Было бы жаль, если бы старейшинам пришлось вмешиваться в это дело. Я уверен, у них есть дела поважнее, чем разбираться с непослушной волчицей.
Мои брови поползли вверх. Этот бета на самом деле допрашивал меня? Это было смешно и раздражало. По закону об оборотнях, я был в пределах своих прав.
Не одобрялось ли убийство других оборотней? Да. Но имел ли я право казнить нарушителей границы? Да. Намеренно ли я создавал образ жестокого человека, которому доставляло удовольствие казнить людей? Вам решать.
Люди гораздо реже приходили бы к вам, если бы думали, что вы можете убить их за то, что они зашли с корзиной фруктов. Вы бы никогда не застали людей, стучащих в мою дверь. Хотите продать мне пылесос? Он поможет убрать ваши разбросанные останки. Подарите мне бесплатную брошюру, предупреждающую о моей вечной участи? Я помогу вам обрести вечный покой немного раньше.
Главным препятствием, с которым я столкнулся, желая сохранить волчицу, были старейшины. Они не одобряли содержание заложников. Мы могли убивать оборотней, вторгшихся на чужую территорию, но держать их в неволе считалось высшей степенью жестокости.
Чтобы избежать заключения в тюрьму на длительный срок, старейшины создали устав, позволяющий стае вернуть своего потерянного члена. Если стая искала своего заблудшего товарища по стае, а альфа ещё не казнил нарушителя, стая имела право вернуть своего заблудшего волка. А это означало, что мужчины на пороге моего дома могли устроить мне неприятности со старшими.
Мне было всё равно. Они не заберут у меня очаровательную волчицу-трубочистку.
Ни сейчас, ни когда-либо еще.
Лучше бы кто-нибудь поскорее пришёл и продал мне пылесос. Судя по всему, мне он мог понадобиться.
Глава 5
Коул
Прежде чем я успел остановить её, самка протиснулась мимо меня. Блондиночка старалась не прикасаться ко мне, но от меня не ускользнуло, как она наклонилась ко мне, оставаясь вне досягаемости бета-самца. Интересно.
Мой волк приосанился.
«Она доверяет нам».
Я внутренне усмехнулся.
«Сомнительно. Она меньше боится нас».
Это было странно, учитывая, что среди волков я считался чудовищем.
«Она верит, что мы защитим её», — был полон злорадства зверь в моём сознании.
Женщина обратилась к бете.
— Рэндольф, я больше не
