Большей частью Зоя отводила взгляд. Но внезапно она посмотрела ему в глаза, и ошеломленный Франсуа увидел в ее зрачках невыносимую боль.
Он не был фантазером. Скорее наоборот. Франсуа всегда считал себя прагматиком. Человеком, который твердо стоит на ногах и не верит ни в какие дурацкие бредни. Но, глядя на оживленную и хорошо владеющую собой Зою, он не сомневался: в ее душе царит смятение.
Леонора стояла рядом и внимательно вслушивалась. Когда мисс Пич заговорила о ее умении объясняться рисунками, девочка задумчиво почесала кончик носа. Но не успела Леонора открыть рот, как Чарльз решительно взял Зою за руку и увел в толпу гостей.
Франсуа решил, что пора уходить. Внезапно он почувствовал, что устал от толчеи.
— Давай сходим в твой любимый итальянский ресторан и отведаем пиццы, — предложил он Леоноре.
— Тальятелле, — ответила Леонора. — Зеленая. С красным перцем в соусе.
— А потом — пирожное с горячим шоколадным кремом.
— Ананас со сливками.
Они спустились по широким белым ступеням между внушительными колоннами. Отец и дочь казались смеющимися и беспечными, но в глубине души неистово цеплялись друг за друга, борясь с одиночеством.
Оказавшись в шумном уютном ресторане, Франсуа сделал заказ, откинулся на спинку кресла и стал наблюдать за Леонорой, потягивавшей через соломинку свежий лимонный сок. Она была чистоплотна и привередлива, словно персидская кошка.
Как и Леонора, он думал о коротком приеме у Зои Пич. Мысли медленно ворочались в его мозгу. Почему эта молодая женщина, судя по всему весьма обеспеченная, тратит время на отстающих учеников? И почему такая женщина наслаждается компанией похотливого самца, лишенного и намека на чувствительность?..
Однако за этими ленивыми размышлениями, продиктованными любопытством, скрывалась мысль намного более важная. И все более и более тревожная.
Почему при виде его, Франсуа Рожье, в глазах женщины, которая никогда его не видела, возник панический ужас?
Глава 5
— Давай куда-нибудь съездим, — предложил Чарльз, с кислой миной глядя на последствия Зоиного гостеприимства.
Погрузившись в удобное кресло, он размышлял: как же, черт побери, убедить ее встречаться! Со дня их знаменательной встречи в аэропорту Фьюмичино прошло две недели, а она все еще сопротивлялась чему-нибудь более серьезному, чем бокал вина в ближайшем баре после работы. Да и то ему пришлось чуть ли не силой тащить ее туда.
— Сегодня воскресенье, — напомнила Зоя.
— Ну и что? — спросил Чарльз, вытягивая длинные ноги.
— Давно прошли те времена, когда это был день отдыха.
Ее слова были слегка насмешливыми. И даже не слегка.
Чарльз нахмурился. Он никогда не знал, как реагировать на ее слова. Взять, к примеру, последнюю реплику. Возможно, это был случайный ответ на его такую же случайную фразу. С другой стороны, это могло означать насмешку над обычаями современного общества, когда каждый день сулит прибыль; насмешку над теми, кто придерживается таких обычаев, над теми, кто им сопротивляется… и, возможно, над ним самим.
— Отдых — это для стариков, — наконец сказал он. — В таких больших городах, как Лондон, стыдно отдыхать. Куча людей мечтает оказать нам гостеприимство.
Зоя улыбнулась и покачала головой.
Чарльз тут же почувствовал себя маленьким мальчиком, у которого отняли любимую игрушку. Правда, с тех пор как у него в последний раз отнимали игрушки, прошло немало времени. Он поежился. Чувство было неприятное.
Зоя слегка вздохнула. Потом сбросила туфли и подобрала под себя ноги.
Чарльз пытался убедить себя, что это хороший знак. Когда женщина что-нибудь снимает, это всегда к добру. В жесте Зои было что-то домашнее, вызывавшее в памяти картину чарующего вечера у камина. Они проведут его, прижавшись друг к другу и лакомясь тостами. Хотя почему именно тостами? Вспомнив своих многочисленных бабушек и их неизменное печенье, он быстро сменил меню на стаканчик виски и канапе с копченым лососем.
Зоя Пич была самой замечательной девушкой, которую он видел за последние месяцы. Не потаскушка, но и не синий чулок. По крайней мере, она еще не читала ему Шекспира, из-за которого Чарльз покинул лоно и ложе своей последней подружки.
— Ну, если ты никуда не хочешь ехать, то что могло бы доставить тебе удовольствие? — с деланным терпением спросил он.
Если бы ты ушел и оставил меня в покое, подумала Зоя. Она была измучена и мечтала отдохнуть. Завтра предстоял трудный день. Четыре группы совершенно разных детей в четырех разных школах. А она еще не все приготовила. Конечно, можно было выехать на старом багаже, но это не дело. Дети лучше всего учатся, когда у них есть для этого мотив и когда их поощряют. Нужно дать им как можно больше информации, что требует предварительной подготовки.
— Ну? — стоял на своем Чарльз.
— Я еле дышу, — мягко сказала она. — Чарльз, найди себе для игр кого-нибудь повеселее.
Он умолк, задумался и наконец встал, поняв, что ничего другого не остается. По крайней мере, сегодня.
— Ну что ж, тогда завтра. Пообедаем, сходим в театр, а потом пропустим по рюмочке.
Зоя вздохнула.
— Мы ведь друзья, правда? — как мальчишка, спросил Чарльз.
Она кивнула.
— В том, что мы познакомились, виден перст судьбы, — заявил он, склоняясь над Зоей. — В романтическом Риме. Когда расплачивались за два литра лучшего солодового виски.
Последовал еще один кивок.
Чарльз приблизил к ней лицо и сказал самым обольстительным тоном, на который был способен:
— А в самолете мне показалось, что между нами возникло некое чувство.
Он вспомнил, как держал в объятиях ее нежное, мучительно желанное тело.
Но Зоя держалась скованно.
— Я благодарна тебе за помощь, — уклончиво сказала она.
Чарльз был сбит с толку. Заинтригован. Он еще не встречал женщину, которая бы устояла перед его чарами. Он гордился легкостью, с которой соблазнял женщин. Они падали в его объятия и постель, как кегли. Но Зоя Пич вовсе не собиралась падать. И даже не оказывала отчаянного сопротивления, что, по мнению Чарльза, сулило скорую и окончательную капитуляцию.
А не лесбиянка ли она? — внезапно подумал он, тщетно ища причину ее удивительной стойкости перед его чарами. Он ощущал себя шестицилиндровым гоночным автомобилем, у которого украли двигатель.
Но, глядя в вырез ее блузки, вдыхая исходивший от Зои пряный аромат, он знал, что ее отказ продиктован чем угодно, только не недостатком женственности. Зоя Пич была женщиной на все сто.
