Второе – презрение к корням своим. «Глупые» и «грубые» предки становятся как едва ли не «той» в глазах иудеев. При этом культивируется глупое восхищение иностранным (всегда чреватое изменой Родине).
Третье – ослабевает нравственная сила, которая проявляется в чувстве долга перед Высшим. Перед Тем, от Которого получено все. Нагнетается отвращение к служению – Богу, Трону и Отечеству. Аристократия выросла именно из этой идеи. Отдай кровь – приимешь Дух. Однако пробил недобрый час, и Петр III издал указ «О вольности дворянской». Иные офицеры потянулись в литераторы. Иные, получив в ложах беса немощи, легли на диван. Хандрящие печорины, прелестники тлена, мрачные демоны из отставных поручиков, и даже хроменькие подражатели Байрона вошли в моду. [12]
Может, и справедливы слова Ключевского о дворянстве XVIII века? «Дворянство спокойно и беззаботно пользовалось чужим трудом с тех пор, как исправник и предводитель вместе с губернатором обеспечили его сон от призраков пугачевщины. Таким образом, дворянство почувствовало себя без серьезного дела: вот важный факт, признаки которого становятся заметны с половины XVIII века. Это дворянское безделье, политическое и хозяйственное, и стало основанием, на котором во второй половине века складывалось любопытное общежитие с своеобразными нравами, отношениями и вкусами. Когда люди отрываются от действительности, от жизни, которой живет окружающая их масса, они создают себе искусственное общежитие, которое заполняют призрачными интересами, привыкая игнорировать действительные явления, как чужие сны, а собственные грезы принимая за действительность».
Интеллигенция не отдает служению жизнь, она охотно делится лишь многословием. Поэтому когда революции пожирают своих детей, это не жертва Богу, Трону и Отечеству. Это не мученичество. Это результат глупости. А значит – жертва диаволу.
Четвертое. Когда современные «герим» громоздят себе памятник из слов, многие из них звучат двусмысленно. Вот Д. Гранин об интеллигенции: «Духовные ее заслуги перед историей бесспорны… Никто из них никогда не служил опорой власти. Менялась политика, менялись правители, но интеллигенция всегда знала, за что ей бороться».
Всегда бороться. Всегда быть против. Всегда быть с главным противником – диаволом – заодно.
Социальная возбужденность и истеричность, готовность к индуцированным психозам, забесовлению – тоже характерные качества. Напоминают они черты гордого, обидчивого и всегда оппозиционного (прежде всего – христианству) «гонимого народа». Почему такая публика становится революционной везде и всегда – даже когда это не выгодно ей самой? Потому что антихрист придет во времена безвластия, и, управляемые диаволом, эти несчастные пытаются создать революционный хаос, где только можно. «Порядок из хаоса», пишут на своих печатях масоны.
Нет, недаром знаток вопроса генерал Людендорф назвал «детей вдовы» искусственными евреями. Недаром в народном сознании слова «студент» и «еврей» долгое время означали одно и то же. Недаром «братьям-внушителям» (то есть вербовщикам) ордена иллюминатов предписывалось особое внимание обращать на тех, кто может складно критиковать – всех и вся. Грехи осуждения и противления добру 6 особом почете у диавола. И это еще одно качество саранчи. (3).
Пятое – безумная гордыня. Ее раздувают и ритуалы лож. Повышение в градусе посвящения означает усиление внутреннего кипения страстей. Об этом Ф. Бейли пишет в книге «Дух масонства»:
«Они (ритуалы – Ю.В.) служат тем средством, благодаря которому внутренняя природа кандидата может быть распалена и стимулирована до такой степени, что он освоит-таки свой градус, накопит дополнительный импульс, движущую силу…»
Это роднит декорированную ложу и ее костюмированных обитателей с театром: «Святые Отцы говорили, что человеческим страстям сопутствуют демоны этих страстей, поэтому многие места насыщены, буквально заражены страшным духовным ядом, сами стены, кажется, хранят память о том, что происходило в них, пропитаны запахом тонкого тления, который источали души их обитателей. Если театр называют «храмом искусства», то скорее можно сказать, что это школа искусства лжи, превратившаяся, по сути, в культ. Первая заповедь христианской аскетики – хранить свое сердце. Театр, напротив, открывает сердце для всех страстей». [58].
Чем выше градус кипения – тем более сильный бес входит в несчастного. «Температуру» выше тридцать третьей отметки (верхний градус в Шотландском масонстве) «простому человеку» и не выдержать. Ее выносит только проклятая кровь тех жестоковыйных, чьи предки кричали: «Кровь Его на нас и на детях наших…» (4). Но там уже – иллюминаты, Мемфис Мицраим, Бнай Брит… Свято место пусто не бывает, и в недавнем христианине, хотя бы иногда вспоминающем о смирении, как добродетели, блеск масонских титулов разжигает грех гордости. Разогревает «пламенеющей» пятиконечной звездой.
Светящую в ложах пентаграмму тоже называют «интелегио»… Каким гордецом был основоположник талмуда рабби Акива! Он изрекал: «Если Бог не хочет помогать нам, то пусть он хоть не помогает нашим врагам, и тогда мы с ними справимся». Генеалогию гордостной идеи четко сформулировал А.Ф. Лосев: «Израиль хочет создать себе спасение своими собственными руками, поэтому израильская стихия и лежит в основе новоевропейской культуры. Возрождение, просвещение, революция – все это имеет над собою опыт сведения благодати, которая дается даром и по неизвестному определению, на естественные усилия человека, которые должны быть вознаграждены по справедливости… Каббала есть принцип человеческого естества, активно направленного против стихии благодати».
Дети Эпиметея
Отсюда же, от «демона справедливости», от Астреи, исходит и идея гуманизма. Все – во имя человека, все – во благо человека. Следуя этой логике, высшая форма гуманизма – оккультизм. Да, ведь на службу людям он тщится поставить даже духов. И гуманизм, и оккультизм – дети князя мира сего. Современные еврейские источники [76] свидетельствуют: до 70 года нашей эры у иудеев не наблюдается и следа мистики. Откуда же потом взялись каббалистические попытки управлять духами и даже богом? [13] Они стали реакцией на Дух Христианства!
Но протест еще не есть истина. К чему приведут благие намерения основателей масонства (протестантская реакция на неправду католицизма), если масонство замешано на неоиудейском оккультизме? К внешне респектабельному сатанизму. К «цивилизованному» человекоубийству.
Гуманизм – вещь избирательная. В магии все преимущества должны достаться «посвященным», в политике – «золотому миллиарду человечества». Тем, ради которых можно бомбить других. Бомбежки – тоже развитие гуманизма. И никакого «двойного стандарта» тут нет. Просто есть собственно люди, избранные, в крайнем случае – герим, а есть – человекоподобные скоты, гои, клипот…
М. Даймонт делает важный вывод: «Быть может, понадобятся еще несколько столетий, чтобы осознать, что духовные, морально-этические и идеологические истоки западной (навязываемой и нам – Ю.В.) цивилизации коренятся в иудаизме».
Да нет, столетий не надо. Нам и сейчас ясно все… Это, кстати, талмуд сформулировал горизонтальный, никак не связанный с Богом, морально-этический постулат кагала: «Один за всех и все за одного!» Масон Александр Дюма – подхватил лозунг. Адольф Кремье, основывая «Всемирный еврейский союз», взял его девизом. Это потом уже советские пионеры в горн протрубили, проскандировав бодрую кричалочку. Не понимали, что она – на самом деле – означает. И к чему надо быть «всегда готовым»… Просто отдали салют (изобретение опять же – масонское). Сверкнули красными звездочками на груди. С язычком пламени… Тоже «интелегио» – в честь главного поджигателя, демона Прометея…
Ох, не надо бы со спичками баловаться! Мы, бывшие пионеры, это понимаем теперь уже, задним числом. Сами уподобились брату Прометея, которого звали Эпиметей, буквально – «сильный задним умом». Именно он взял в жены Пандору, девицу со знатным приданым – своим ящиком. Пожалел потом, да поздно было. Интеллигенты, масоны, либералы и прочие довольные собой дети Эпиметея… Для многих из вас это «поздно» наступит лишь в час Страшного Суда.
Смрад неверия
Каждый дух имеет свой запах. Дух Святый наделяет тело монаха-отшельника чистотой, святые мощи – благоуханием. Но тело, которое не преображено, – сколько ни мой его – все грязное. Это еще что! Неверие – зловонно, как труп Хирама. Дух нечистый пахнет серой. И еще кое-чем похуже. Проклятие потомков Хама, простите за подробности, воняет в потных и черных телах. А проклятие распявших Христа? Оно не только воняет, оно сыпется перхотью, рубит лицо ранними морщинами… (5).
Из века в век смрад этот, сопутствующий неверию, все сильнее проникал в Европу. Особенно во Францию. Не знавшие бани, французы здорово продвинулись в искусстве заглушать дурные запахи. До сих пор они – лидеры в парфюмерии…
