Между тем, горожан изолированная жизнь вовсе не смущала. Когда мы шли в гостиницу и обратно в Главное святилище, я не увидела ни одного печального или недовольного лица.
Что ж, не мудрено. Если к твоим услугам вся сила волшебства и абсолютная свобода творчества, на грусть не остается ни времени, ни желания.
Вопреки моим ожиданиям, на первое заседание Большого совета Элерон Эфлер не явился.
Несмотря на жесткие временные рамки, мы с Агриппиной и братьями-заклинателями успели выполнить кучу дел: заселились в свои комнаты, пообедали в расположенном неподалеку трактире, и даже немного прогулялись по городу.
В зал заседаний Главного святилища мы явились одними из первых. Усевшись на свое место, я внимательно разглядывала чародеев, прибывших вслед за нами, высматривала среди них людей в бело-красных мантиях, и думала о том, как Элерону удалось обмануть такое количество колдовской братии.
Право, ведь это немыслимо! В Алоире собрались не просто светлые маги, а главы магических орденов – сильные, опытные, достигшие в своем деле немалых высот. Однако никто из них отчего-то не видит рядом с собой волка, укутавшегося в овечью шкуру. А Теодор Вуур? Как мог сильнейший светлый маг своего времени приблизить к себе человека, который мог быть допущен в Алоир только в качестве туриста?
Что за чары наложил на себя Эфлер, если все эти люди уверены, будто он – один из них? И почему только я понимаю, что это не так?
Касательно последнего вопроса у меня имелись кое-какие соображения, однако обдумать их я не успела. В зале раздался звук рога, призывающий к тишине, и на трибуну, возвышающуюся над залом, поднялись четверо мужчин: верховный маг Алоира Теодор Вуур, глава ковена Иден Риик, его первый помощник Тристан Жансари и еще один не известный мне юноша, очевидно, секретарь, которому надлежало вести протокол заседания.
Когда стихли последние голоса, Иден Риик вышел вперед.
– Здравствуйте, господа чародеи, – разнесся под сводами зала его бархатный голос, многократно усиленный чарами. – Я рад приветствовать вас на заседании Большого магического совета. Все вы знаете: нас собрал здесь печальный повод. Последние несколько лет на Даламан обрушиваются стихийные бедствия. Все мы привыкли, что природа – величайший чародей, спорить с которым невозможно. Однако теперь, когда количество жертв природных катастроф идет на миллионы, мы должны признать: реальности нужна помощь. Среди нас есть люди, которые живут в спокойных регионах, защищенных от катаклизмов мощными артефактами, поэтому я попрошу братьев и сестер, испытавших на себе ужасы стихийных бедствий, рассказать, что именно они видели, и как с этим боролись. Все мы должны четко понимать, с чем имеем дело, и быть готовыми к самым серьезным мерам и решениям.
Первой выступать перед чародеями вызвали меня. Я поднялась на трибуну и максимально подробно сообщила собравшимся о событиях, произошедших в окрестностях Татема этим летом – с указанием числа погибших и раненых, а также сил и средств, затраченных на лечение пострадавших.
Члены совета слушали меня в полнейшем молчании. По рядам поползли шепотки лишь однажды – когда я сказала, что на помощь госпиталю Светлого пламени пришел темный маг, потерявший во время землетрясения своих родных. Это известие колдунов не только удивило, но и произвело откровенно тревожное впечатление: как, мол, ужасно обстоят дела на Даламане, если темные волшебники по собственной инициативе приходят на выручку к светлым.
Такая реакция была ожидаемой, однако мне она показалась неправильной и неприятной. Вспомнилось, как старательно и честно Элерон Эфлер работал с нами в течение тех наисложнейших четырех недель. Темный цвет мантии не помешал этому человеку сутками варить лечебные зелья и щедро делиться со мной своей магической силой.
Конечно, Эфлер помогал нам не из милосердия, а ради собственной цели, однако его заслуг это вовсе не умаляет. Светлые и темные маги являются людьми, им природой положено приходить друг другу на выручку. Почему же тогда члены Большого совета так этому удивляются?
Когда я окончила свой рассказ, господин Риик вызвал на трибуну Вальтера и Кадира, а после них еще трех волшебниц из центральных регионов континента. В общих чертах их рассказы повторяли мой собственный – внезапное бедствие, толпы обездоленных людей, изнуряющие восстановительные работы.
В процессе выступлений выяснилось, что Татему и нашему госпиталю еще повезло. Другие регионы пострадали от разгула стихий гораздо больше. У нас, по крайней мере, не было жертв среди колдунов. На побережье же от цунами погибла большая часть местного магического ордена.
– Мы пытались остановить волну, – сказал тогда Вальтер. – Но не смогли. Море оказалось сильнее.
В памяти тут же всплыли слова Элерона Эфлера: «Уровень магической силы чародеев стал ниже, чем три-четыре десятилетия назад. Мы вырождаемся. Даламан будто бы забирает наше волшебство».
Когда выступающие завершили свои рассказы, их место занял Тристан Жансари, который принялся долго и нудно перечислять магические характеристики каждого стихийного бедствия. Как следовало из его многословного доклада, каждый раз, когда в том или ином уголке Даламана происходила катастрофа, кристаллы-определители ковена фиксировали в магическом поле реальности резкие вспышки активности. Элерон Эфлер снова был прав: обрушившиеся на нас беды были магического характера, а значит, их виновниками являлись все-таки люди. Делайте выводы, господа.
Собрание закончилось, когда за окнами святилища наступили сумерки. К этому времени моя голова гудела, как растревоженный улей. Очень радовало, что для заседаний Большого совета было выделено три дня, ибо конкретно сейчас и мне, и остальным чародеям требовалось услышанное обдумать и переварить.
Оказавшись на улице, колдуны разбрелись по ближайшим трактирам. Я же ужинать отказалась, сообщив приятелям, что желаю немного прогуляться по городу.
– Хочу проветриться и подышать, – объяснила им. – Идите без меня. Я присоединюсь к вам позже.
На ближайшем перекрестке мы разошлись в разные стороны – коллеги отправились в ресторан, а я пошла вперед по тротуару.
Города я не знала, поэтому просто брела наугад, подставляя лицо прохладному ветру, и надеясь, что магическая схема не даст мне заблудиться и поможет вернуться в «Аяр».
Свернув в какой-то переулок, я прошла вдоль частных домов, сложенных из белого кирпича, потом миновала крошечных сквер с большим прямоугольным фонтаном, и вышла на широкую пешеходную улицу.
Она сияла огнями фонарей и магических шариков, украшавших веранды кофеен. Возле одной из них были установлены театральные подмостки, на которых шло представление. Немного поодаль располагалась уличная выставка местных художников. Их картины стояли сплошной стеной – на широких треногах, длинных деревянных столах и прямо на мостовой.
Я неторопливо прошлась вдоль полотен, с интересом рассматривая масляные и акварельные букеты цветов, величественные барханы и нежные профили чернооких красавиц. Одна из картин привлекла мое внимание больше других. На ней был изображен дивный город с разноцветными домами, широкими светлыми улицами и веселыми людьми в белых и золотых одеждах.
– Она называется «Праздник в Алоире».
Я обернулась и увидела позади себя Элерона Эфлера. Господин маг по-прежнему был укрыт чарами иллюзии, и я по-прежнему видела под ними его настоящее лицо.
– Я тоже обратил внимание на этот пейзаж, – сказал Эфлер, подойдя ближе. – Сегодня утром, когда шел на службу, случайно выхватил его взглядом из этой общей стены. Знаете, Леонора, она отчего-то напомнила мне о вас.
Я невольно улыбнулась.
– Вы сегодня не пришли на заседание совета, – тихо сказала ему.
– Сегодня мне нечего было там делать, – он пожал плечами. – О том, что происходит на континенте, я знаю и так. Я приду на собрание завтра, когда господа колдуны будут обсуждать способы поддержки магического поля Даламана.
Я покачала головой.
