солдаты Веллингтона находили церковные одежды, подсвечники и серебряные блюда.
– Удивительно, чего только не прихватит солдат при отступлении, – заметил генерал. – У одного мертвеца нашли табуретку для доения. Самую обыкновенную табуретку! О чем он думал? Собирался тащить ее во Францию? – Веллингтон протянул письмо Хогану. – Проклятье, – сказал он мягко и, помолчав, уже решительнее добавил: – Чтоб их! – Жестом отослав адъютантов и оставшись наедине с Хоганом, генерал продолжил: – Чем больше я узнаю о его католическом величестве короле Фердинанде Седьмом, тем больше укрепляюсь во мнении, что его следовало утопить при рождении.
Хоган улыбнулся:
– Признанный способ, милорд, удушение.
– В самом деле?
– В самом деле, милорд. Комар носу не подточит. Мать просто объяснит, что неудачно повернулась во сне и придавила несчастного малыша, а Святая церковь объявит о рождении еще одного ангелочка.
– В моем роду, – сказал генерал, – нежеланных детей отправляют в армию.
– Эффект почти такой же, милорд, вот только ангелочков не прибавляется.
Веллингтон коротко рассмеялся и помахал письмом:
– Так как же оно к нам попало?
– Обычным путем, милорд. Слуги Фердинанда вывезли контрабандой из Валанса и переправили на юг к Пиренеям, где передали партизанам, а те уже доставили нам.
– И копию в Лондон, да? Есть шанс перехватить лондонскую копию?
– Увы, сэр, ушла две недели назад. Скорее всего, она уже там.
– Черт, проклятье! Проклятье! – Веллингтон мрачно уставился на мост, где на строповую тележку укладывали ствол разобранного французского орудия. – Так что делать, а, Хоган? Что делать?
Проблема была достаточно проста. Письмо, копия которого ушла принцу-регенту в Лондон, доставили от короля Испании Фердинанда, пребывавшего в качестве пленника Наполеона во французском замке в Валансе. В письме говорилось, что его католическое величество, следуя духу сотрудничества с его английским родственником и руководствуясь желанием изгнать французских захватчиков со священной земли его королевства, дал указание Ирландской королевской роте, дворцовой гвардии его католического величества, присоединиться к войскам его британского величества под командованием виконта Веллингтона. Жест этот, при всей его кажущейся щедрости, пришелся не по вкусу генералу, не видевшему пользы от беспризорной роты дворцовой стражи. Другое дело – батальон обученной пехоты в полной боевой экипировке. Такая воинская часть пришлась бы кстати, но от роты церемониальных войск толку будет не больше, чем от распевающего псалмы хора евнухов.
– И они уже прибыли, – вкрадчиво добавил Хоган.
– Они уже что?.. – Вопрос Веллингтона улетел по меньшей мере на сто ярдов – случайный пес, посчитавший, что окрик относится к нему, бросился прочь от облепленных мухами внутренностей, вывалившихся из распоротого живота французского артиллерийского офицера. – Где они? – сердито спросил Веллингтон.
– Где-то на Тахо, милорд, плывут к нам на барже.
– И как, черт возьми, они сюда попали?
– Морем, милорд, если верить моему осведомителю. На наших судах.
Хоган насыпал табак на левую руку и вдохнул сначала одной, потом другой ноздрей. Его глаза заслезились, на секунду он замер, а потом громко чихнул. Лошадь вздрогнула, прядая ушами.
– Командир Ирландской королевской роты утверждает, – продолжил Хоган, – что провел своих людей к восточному побережью Испании и нанял судно до Менорки, где их принял на борт наш королевский флот.
Веллингтон насмешливо хмыкнул:
– И французы даже не попытались им помешать? Половина королевской гвардии открыто уходит из города, а король Жозеф смотрит на это сквозь пальцы?
Брат Бонапарта Жозеф, посаженный на испанский трон, оставался на нем только благодаря тремстам тысячам французских штыков.
– Пятая часть королевской гвардии, милорд, – вежливо поправил генерала Хоган. – И да, именно так лорд Кили и говорит. Кили – их командир.
– Кили?
– Ирландский пэр, милорд.
– Черт возьми, знаю я ирландских пэров. Кили… Граф Кили. Изгнанник, верно? Его мать, помнится, в девяностых давала деньги Тону. – (Вольф Тон, ирландский патриот, собирал деньги и вербовал добровольцев в Европе и Америке, чтобы поднять в своей родной Ирландии восстание против англичан. Восстание переросло в открытую войну в 1798 году, когда Тон вторгся в Донегол с небольшой французской армией. Армия была разгромлена, сам же Тон предпочел покончить с собой в Дублинской тюрьме, избежав таким образом британской виселицы.) – Не думаю, что Кили чем-то лучше своей матери, – мрачно заметил Веллингтон, – а уж та – сущая ведьма, которую стоило бы задушить при рождении. Его светлости можно доверять?
– Как я слышал, милорд, он выпивоха и транжира, – ответил Хоган. – Во главе Ирландской королевской роты его поставили лишь потому, что он оказался единственным ирландским аристократом в Мадриде и его мать имела влияние на короля. Она уже умерла, да упокоит Господь ее душу.
На глазах у майора солдат поддевал штыком внутренности французского офицера. Кишки неизменно соскальзывали, и в конце концов сержант, не выдержав, приказал либо собрать их руками, либо оставить воронам.
– И чем же эта ирландская гвардия занималась с тех пор, как Фердинанд уехал из Мадрида? – спросил Веллингтон.
– Жили как побирушки, милорд. Охраняли Эскориал, драили башмаки, на неприятности не нарывались, распутничали, пьянствовали да ломали шапку перед французами.
– Но не дрались с ними.
– Разумеется, нет. – Хоган помолчал. – Слишком уж удачно все устроилось, милорд. Гвардейцам разрешают уйти из Мадрида, погрузиться на судно и прибыть к нам. Тем же временем из Франции тайком вывозят письмо, в котором сказано, что рота – подарок вам от содержащегося в плену его величества. Не иначе, милорд, ко всему этому лягушатники приложили руку.
– И что, предложим чертовым гвардейцам убираться?
– Не уверен, что сможем. Принцу-регенту в Лондоне такой жест, несомненно, не польстит, и Форин-Офис, будьте уверены, сочтет любое неуважительное действие по отношению к ирландской роте как оскорбление наших испанских союзников. Вот и выходит, милорд, что придется нам этих ублюдков терпеть.
– Хоть для чего-то они годятся?
– Полагаю, для украшения, – без особой уверенности предположил Хоган.
– Украшения стоят денег, – заметил Веллингтон. – Денежный ящик с жалованьем для своей гвардии король Испании, надо думать, не прислал?
– Нет, милорд.
– Иначе говоря, платить должен я? – недобрым тоном осведомился Веллингтон и, когда Хоган сподобился лишь на ангельски смиренную улыбку, разразился проклятиями: – Чтоб им ослепнуть! Платить этим мерзавцам? Ждать, пока они ударят в спину? Их ведь для этого сюда прислали? А, Хоган?
– Не знаю, милорд. Но подозреваю, что так оно и есть.
С того места, где собралась хозяйственная команда, донесся взрыв смеха. В фалдах убитого француза обнаружились рисунки непристойного содержания. Веллингтон вздрогнул и, тронув коня, отъехал подальше от шумной компании. Над развороченной кучкой падали, бывшей еще недавно французским стрелком, дрались вороны. Ненадолго задержав взгляд на неприятной сцене, генерал поморщился.
– Итак, Хоган, что вы знаете об этой ирландской гвардии?
– В основном, милорд, она состоит из испанцев, хотя и
