я ищу спутницу для долгой прогулки по жизни». А неплохо, бро, очень хорошо… Стоп, это не все. «Если все это тебе не интересно, у меня есть очень крутой байк. С большим мотором». Ха! И что же случилось с «женщин интересует в мужчинах нечто больше»?
– Просто стараюсь увеличить твои шансы. Работать почти не с чем. – Джалиль состроил жутко мемную физиономию. Часы бьют полночь.
– Мне пора, завтра с утра на работу, – сказал я, клюя носом.
Когда прозвенел будильник, я уже понял, что опаздываю. Помчался в ванну. Почистил зубы, быстро принял душ. Вышел, захлопнув дверь, будто жизнь свою спасал; рубашка развевалась за мной на ветру, рюкзак прыгал на спине. Кларк Кент для бедных местного разлива; Супермен, только без суперсил… Суперучитель мог бы стать супергероем? Спасать всех, кроме себя. Боже, ненавижу свою работу.
8.00. Написал Сандре. Ответа ждать не стал. Рванул вниз по эскалатору, едва касаясь ногами ступеней. Кто-то преградил мне путь по левой стороне – определенно турист; бесячий турист в 8 утра; бесячий турист в 8 утра, которому в час пик тут делать нечего. Я обогнул его. Следующий поезд через четыре минуты. «Ааааа», – раздраженно простонал я, окружающие замерли и молча уставились на меня, притворяясь, что не видят и не слышат. Пришел поезд, я поторопился зайти и оказался окружен запахами изо рта, пятнами пота на одежде и слишком близкими контактами.
– ТИХО! – Я вошел в кабинет, и класс немедленно успокоился. Сидевшие на партах школьники вернулись на места, другие медленно опустили руки, все еще держа скомканные для броска бумажки. Помощница учителя, чье имя я даже не потрудился запомнить, вздохнула с облегчением.
– Благодарю, мисс. Беру их на себя. – Она улыбнулась. – Энергичные восьмиклашки, – шепнул я ей, когда она шла на выход.
– Вы сами знаете, что при помощниках учителей лучше не хулиганить. Вы же не глупые. Да и в конце концов я все равно узнаю, верно? Марлон? Руби? Джасвиндер?
– Да ладно, сэр, честных людей на живца не поймаешь. Что есть, то есть.
– Я все узнаю, верно… Джасвиндер? – повторил я, не сводя с него глаз.
– Извините, сэр, – поверженно промямлил он.
– А теперь открываем учебники, оставшуюся часть урока будем читать в тишине. – Все в один голос застонали.
– Я сказал, в тишине!
Покойся с миром, Майкл Кабонго.
Время смерти: 11.35.
Причина смерти: неизвестна, не исключено вмешательство неотесанных орущих детей и стресса.
Надпись на могильном камне: «Здесь покоится человек, который умер, как жил: усталым».
Ха-ха! В голос просто. А ты где?
Ты, значит, считаешь мою смерть смешной? Какое бездушие. А ты где?
И почему я удивлена? Другого от тебя и ожидать не стоило. Так ты где??!!!
В своей могиле.
Так, эта шутка про смерть умерла. Где ты?
В классе.
Так ты добрался.
Да, но опоздал. Ты не получила сообщение?
Нет.
Хм, неловко.
Ты идешь на перерыв? Приходи в учительскую.
Зачем?
Я здесь.
…
Ладно.
Я очень устал. Будет чудом, если со стула встану, какая там учительская. И я сегодня дежурю.
Хочешь, подменю?
Правда?
Нет.
М-да, ух ты.
А вот и звонок! Удачи!
В коридорах зазвучали веселые крики и возгласы школьников.
10.50. День только начался, а я уже ждал, когда он закончится. Подъехал на стуле к двери.
– Эм, одиннадцатый класс, вы должны построиться у кабинета тихо, – постарался я перекричать их. Они медленно выстроились в ряд.
– Сэр, вы сидите? – спросил отличник Алекс.
– Я… Я ногу повредил.
Он посмотрел на меня, как бы говоря: «Ага, конечно», – и так отчетливо, что я почти видел осуждение в его глазах. Все зашли в класс.
Это разве жизнь?
Урок наконец закончился. Одиннадцатиклассники собрались и ушли обедать. Дверь осталась открытой. Я что-то проворчал себе под нос. Подъехал на стуле закрыть ее. Тут возникла Сандра и, увидев меня, засмеялась. Так хотелось захлопнуть дверь у нее перед носом, но я решил впустить ее.
– Ты не ответил на мое сообщение.
Она положила сэндвич мне на стол.
– Ты принесла мне поесть?
– Ну, после твоего тона этим утром и последнего сообщения от тебя я решила, что будет не лишним немного тебя порадовать.
– Оу, спасибо, рабочая женушка. Тунец с кукурузой… мой любимый.
– С майонезом. Да, твой любимый. Как себя чувствуешь?
– Ноги как будто пронзила тысяча иголок. Я не вставал со стула с первой перемены. И отказываюсь делать это до конца дня.
Сандра засмеялась очередному приступу моей «драматичной нелепости», которую я совсем не считал – и не считаю – ни драматичной, ни нелепой. Я заметил, каким красивым становится ее лицо во время смеха: скулы приподнимаются, подбородок расслабляется, на щеках проступают ямочки, глаза прикрыты, а в уголках собираются морщинки.
– Стой! Ты разве не должен дежурить?
– Оххх… – простонал я, сдержав нецензурные выражения. Всегда объясняю детям, что брань – показатель скудности лексикона, однако порой это идеальная инкапсуляция чувства, потому что когда ты на работе и хочешь поскорее уйти, единственные подходящие слова – это «да пошло оно все на хер». Вот как я ощущал себя в тот момент. Постарался откатить себя обратно к столу, все еще не покидая стула, а Сандра шла позади, хихикая.
– Пятнадцать минут уже прошли. Я если не приду, никто и не заметит, да?
В ответ Сандра пожала плечами. Я откатил стул обратно к столу.
Глава 7
Академия Грейс Харт, Лондон, 14.45
Одиннадцатиклассники спокойно читали. Я сопротивлялся желанию смотреть на время каждые две минуты. Пялился на стрелки настенных часов, которые не двигались уже 15 минут, или это мне казалось, что прошло 15 минут; упрямый, несговорчивый мул. Желудок пронзила голодная боль, внутри заурчало, голова начала пульсировать, словно боксер-любитель вымещал на ней злость после расставания с девушкой. Я ощутил дрожь в ногах и спросил сам себя, сколько еще мне терпеть это безумие.
Дуэйн за задней партой качался на стуле и смотрел за окно. Одна рука лежала на школьных брюках, спущенных так, чтобы видны были спортивные шорты. Мы встретились взглядами. Он так привык, что на него даже мельком не смотрят, не говоря уже о пристальном взгляде, что постарался скрыть удивление. Я кивнул в направлении его руки, он вытащил
