же энтузиазмом; долгота «о» в приветствии отражала степень нашей радости от встречи. Мы обнялись чуть дольше, чем обычно. Джалиль только что вернулся из длительного путешествия в Афганистан к семье. Его поездки часто заканчивались волонтерской деятельностью в местных детдомах, школах, кризисных центрах, центрах гуманитарной помощи или походами в неизведанные места, без связи с внешним миром, чтобы найти себя.
– Входи, парень. Входи, – настаивал он, пока я снимал обувь. Он жил в двухэтажке, с садом и гаражом. Единственный ребенок в семье. Мать умерла, когда он еще и в школу не пошел, а отец выждал, пока Джалиль закончит университет и сможет сам себя обеспечивать, и вернулся в родную деревню, чтобы заново жениться, открыть маленькую школу и основать новую семью, а сын пусть остается сам по себе. Длинный струящийся халат покрывал его без малого двухметровую фигуру с персиково-оливковой кожей, а снизу торчали ступни 46-го размера.
– Я вернулся на прошлой неделе, – ответил Джалиль, пока мы шли на кухню.
– Как съездил?
– Ты ведь знаешь, каково это. – Он посмотрел на меня с довольством и безмятежностью. – Сразу начинаешь смотреть на вещи шире, – добавил он. Его голос модулировал от мажорной тональности до минорной.
– Так как поживаешь? – спросил он задорно, чайник кипел. Он налил нам обоим зеленого чая. Джалиль был из тех, кому в самом деле было интересно узнать, как у человека дела. Кто хотел услышать, как ты на самом деле живешь, все плохое и хорошее, ужасное и прекрасное. Отвечать от этого было не легче, мне-то уж точно. А что я должен был сказать? Хорошо? Восхитительно? Хотя жизнь разваливалась на части.
– Все хорошо, – ответил я, не понимая, кого из нас хочу в этом убедить.
Он посмотрел любопытным, выискивающим взглядом. Я отвернулся.
– Работа и все остальное, – добавил я. Хотелось рассказать ему о растущем чувстве изоляции, отчаяния, безнадежности. Я бремя для мира, для всех вокруг. Из уголков моего существа разрасталась поглощающая меня серость. Не знаю, было это фантазией или реальностью, но я чувствовал ее.
Мы с Джалилем вошли в гостиную – где он спал, ел и читал, – прозванную им «Пещера Платона, не Бэтмена». Так он жмет остатки своей оксфордской степени по философии, политологии и экономике, как атлет перед зеркалом в спортзале. Иногда она была «Пещера пророка, конечно же, мир ему на небесах», но это зависело от наличия на нем халата. Он плюхнулся на широкий диван-кровать, даже ноутбук подпрыгнул, а я рухнул в кресло-мешок на полу. Комната напоминала музей винтажных предметов: видик, кассеты, игровые консоли с картриджами, магнитофон в углу, полки с классикой в оригинальных переплетах, пара «джордансов» и различные предметы искусства.
– А где ты это взял? – спросил я, указывая чашкой на картину с планетой, парящей на фоне созвездий и комет, мимо которой несся космический корабль.
– Это моя.
– Я знаю, спрашиваю, где ты ее взял.
– Да нет, это моя, в смысле, я написал.
– Что? – Я встал и подошел, чтобы рассмотреть.
– Так много деталей. Когда ты успел?
– Какое-то время назад. Ходил на живопись.
– Да ладно! Ого. Ты это скрывал.
В ответ он лишь пожал плечами и открыл ноутбук. Пальцы рассредоточились по клавиатуре, звучно стукнули по ней; рассредоточились, стукнули; повторили в ритме, будто ставили точку в конце каждого длинного предложения.
– Бро, я старею.
Я усмехнулся внезапному экзистенциальному откровению.
– Ты о чем?
– Мне пришлось зарегистрироваться на этом сайте знакомств. Смотри. – Он мельком показал мне экран, но я не успел толком разглядеть.
– Это сайт для одиноких мусульман в поиске спутника жизни.
– Спутника жизни? Хочешь себе домохозяюшку в хиджабе?
– Ха-ха, вроде того. Пора остепениться. Мне уже почти тридцать.
– Ты уверен, что это единственная причина?
– Ну, это и еще то, что Баба достает. Говорит, если я не найду кого-то поскорее, сам сведет меня с девушкой из деревни.
– Может, это и неплохо. А вдруг она ничего?
– Он показывал фотки… – Я пытался понять выражение его лица. Он ждал комментариев.
– Красота в глазах смотрящего.
– Я на этой фотографии ни на кого смотреть не хочу, – ответил он и тяжело усмехнулся, как будто не хватило воздуха.
– Ты-то видел там деревенских красоток?
– И не мог остановиться, бро.
– Не сомневаюсь.
– Нет, в смысле, они все красивые, это другой тип красоты. Глаза приспосабливаются, смотришь с другого ракурса. Там не евроцентричные идеалы красоты… деколонизированные, да?
– Так почему ты ни с одной не познакомился?
– Это не так работает, – усмехнулся моей наивности Джалиль. – Я не могу просто подойти и сказать: «Привет, детка, как поживаешь?» Есть обычаи и культура. Надо сначала поговорить с бабой, потом баба идет говорить с бабой девушки. Представь своего отца в роли свахи.
– Ну, надо же что-то сделать. Иначе отец выберет за тебя.
– Но ведь так сложно кого-то узнать. Все эти свидания просто ужасны. Вы начинаете встречаться, и обоим приходится делать милые вещи и ходить в места, куда никто из вас не хочет. Повезет – у вас что-то завяжется, но потом она просто перестанет отвечать.
– Или ты перестанешь отвечать. Звучит так, будто ты боишься отношений… Проблемы с привязанностью.
– Так, не включай Фрейда. Меня достаточно обнимали в детстве. Единственное, чего я боюсь, – это привязанность не к тому человеку. – Джалиль прервался, будто заглянув в ужасающее будущее. – Вот зачем мне профиль на этом сайте, – продолжил он. – Он отсеет все ненужное. Но я все равно не знаю, что сказать о себе. Написать, что я вожу мотоцикл?
– Женишься как пить дать.
– Правда? – Он начал быстро набирать на клавиатуре.
– Нет! – ответил я, махая руками. – Женщин интересует в мужчинах нечто большее, чем просто наличие мотоцикла.
– Конечно, все дело в его размере, да?
– Нет. Прекрати. Слушай, давай я заполню описание за тебя?
– Что? – взвизгнул он в панике.
– Это же разумно, подумай. Мы лучшие друзья. Я знаю тебя лучше всех, иногда даже лучше тебя самого. А?
– Ты ведь не отстанешь от меня, да?
– Ни за что.
– Ладно, давай. – Он кинул ноутбук, тот пролетел по воздуху и плюхнулся рядом со мной в кресло-мешок. Я открыл его и театрально растопырил пальцы. Поднял взгляд: Джалиль наблюдал за мной с нервным любопытством и предвкушением. Закончив, я закрыл ноутбук и кинул ему. Он с нетерпением поймал его в воздухе.
– «Меня зовут Джалиль, я почти тридцатилетний путешественник, любитель приключений и обожатель жизни. Увлекаюсь политикой, философией, люблю познавать разные культуры, языки (могу заказать еду на пяти языках и знаю, как на каждом из них посмеяться) и людей. Еще я рисую и много гуляю. Так что здесь
