Превозмогая над собой.
Ты в глубине гордишься мной.
И будто светом римской Мойры,
Следя извне, бросаешь взоры,
Поверив сердцем и душой.
— Уйдя на отдых или в бой,
Куда бы жизнь послать не млела,
И цепью дел сковать не смела –
Я верен лишь Тебе одной, — закончила я за Женю.
По щеке почему-то побежала одинокая слеза. Я не знала радоваться или грустить. Это было так неожиданно: встретить человека, который, казалось бы, остался в прошлом, здесь, сейчас, в настоящем!
Я давно не думала о том молодом военном, не представляла вечерами, что мы могли бы быть счастливыми вместе. Но время от времени, находя в квартире какие-то вещи, являющиеся отголосками прошлого, я невольно вспоминала его.
Почувствовав хоть раз в жизни теплое к себе отношение, увидев достойное поведение мужчины, женщина вряд ли согласится на меньшее. И этот молодой парень в военной форме несколько лет назад стал своеобразным идеалом мужчины в моей голове, за много лет к которому ни один представитель сильного пола даже не приблизился.
И теперь этот идеал сидел в метре от меня. Пел мне песни. Читал старые стихи.
— Наташ, ты чего? Плачешь что ли?
— Нет, нет, в глаз что-то попало, — соврала я, отворачиваясь к окну. А что мне нужно было сказать? Да, Жень, ты мне тоже нравился, но еще тогда я дала себе установку не допускать даже мысли об отношениях?
В супермаркете, где мы были чуть ли не единственными клиентами в столь поздний час, я быстро скидала в корзинку все необходимое для праздничного стола на скорую руку. Хотела еще взять шампанского, но вспомнила, что Женя не пьет. А мне и того дешевого от пациентов хватит.
На кассе я достала свою карточку, чтобы расплатиться, но Женя задвинул меня за спину и оплатил покупку сам. Мне почему-то стало жутко неудобно.
— Жень, давай хоть пополам? Вместе есть будем ведь.
— Не думаю, что ты съешь больше меня. К тому же я мужчина. Да и зарплата бюджетного работника вряд ли позволяет шиковать на три пятьсот, — усмехнулся мужчина, забирая пакеты.
— Как будто у военных высокие зарплаты!
— Раза в два повыше, чем у врачей, — тут я даже удивилась. Это он что в свои двадцать шесть лет зарабатывает больше меня?
Новый год было решено встречать в моей квартире. Во-первых, у меня все-таки двухкомнатная, а, во-вторых, в моей квартире хоть диван с телевизором есть.
— А ты как давно к нам в подъезд переехал? — уточнила я, когда мы с Женей на кухне сооружали праздничный стол. — Я тебя раньше не видела.
— Да я переехал еще в ноябре, вот только из-за службы приходил домой поздно, уходил рано. Целый месяц такой завал. Меня на повышение готовят.
— Ну это же хорошо.
Под подборку новогодних песен мы быстро состряпали стол из одних только закусок и фруктов, и переместились в зал.
В этом году я так замоталась на работе, что не подумала даже о елке. Она так и осталась встречать Новый год в гараже Верунчика.
— Давай хоть на компьютере картинку ёлки откроем, все праздничнее будет.
Женя пару раз клацнул по клавиатуре, и перед нами открылась картинка пушистой красавицы, мерцающей огоньками гирлянд.
И пусть это был не самый богатый, не самый организованный праздник, но мне почему-то было комфортно. Казалось, что именно этот новогодний вечер останется в памяти на долгие годы светлым воспоминанием.
Даже если с Женей мы больше не увидимся…
— А помнишь эту песню? — когда из колонок заиграли первые ноты незатейливой новогодней мелодии, я прислушалась. — Тогда в части для нас праздник устроили. Танцы, все дела. Я тебя пригласил, но ты не согласилась.
— Мне нельзя было с вами танцевать. Наказали бы обоих.
— Я бы тогда всю вину на себя взял, лишь бы с тобой потанцевать, — я улыбнулась, ощущая как приятное тепло разливается по телу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Давай сейчас потанцуем?
Женя встал с дивана, подал мне руку и утянул за собой в центр комнаты.
Сейчас, когда вокруг не было людей, когда кроме нас никого не существовало, я могла прижаться ближе к нему, положить голову на грудь, пальцами поглаживать шею.
Мы еле ощутимо двигались в танце, по большей степени наслаждаясь друг другом. Я чувствовала теплое дыхание в своих волосах, ощущала робкие поглаживания мужских пальцев по талии через ткань платья.
Это было прекрасное чувство, пусть и мимолетное.
Когда песня закончилась, и ее сменила быстрая зажигательная композиция, мне не хотелось разрывать объятий. Прекрасное мгновение можно было растянуть на целую вечность.
— Наташ, — я подняла голову, взглядом встретившись с зелеными глазами, которые сейчас были такими серьезными. — Можно я тебя поцелую?
Внутри все замерзло от предвкушения и скрутилось в тугой узел. Я смогла лишь шумно выдохнуть и кивнуть, сдерживая улыбку.
Это должна была быть маленькая слабость, которую я позволила себе под Новый год. Слабость, которую мы бы оставили в старом году.
— Ты невероятная девушка, — прошептал Женя на ухо, заправляя прядку светлых волос, и мягкими губами коснулся моей щеки.
На секунду я задержала дыхание и прикрыла глаза, ожидая, что сейчас почувствую вкус его губ, наслажусь долгожданным поцелуем. Но этого не последовало.
Женя только лишь поцеловал меня в щеку и, взяв за руку, утянул на диван.
До боя Курантов мы съели все, что приготовили, спели несколько песен на радость соседей и вспомнили смешные случаи прошлых лет.
Было весело, атмосферно, уютно.
Когда до наступления Нового года оставалось несколько минут, я сбегала на кухню за шампанским, достала себе фужер и поручила Жене открывать бутылку.
— Двенадцать!
— Одиннадцать!
— Десять!
— Девять!
— Восемь!
— Семь!
— Шесть!
— Пять!
— Четыре!
— Три!
— Два!
— Один!
— С Новым годом!
Под бой Курантов и крики соседей, раздающиеся из-за всех стен, мы чокнулись бокалами и выпили за наступивший Новый год.
Горло приятно обожгла горечь шампанского, от радости бросило в жар, и я искренне улыбнулась происходящему.
— С Новым годом, Жень, — мужчина стоял рядом со мной, тоже улыбаясь, глядя в окно на взлетающие в небо тут и там фейерверки и салюты.
— С новым счастьем, Наташ, — не успела я опомниться, как он притянул меня к себе и жадно впился в губы страстным поцелуем.
Бокалы полетели на пол, я забыла, где мы находимся и всецело отдалась поцелую, которым терзал меня этот невероятный мужчина.
Я ощущала крепкие объятия, жар его тела, прижималась все ближе и ближе, углубляя поцелуй. Эти прикосновения сейчас были чем-то жизненно необходимым, без чего я бы просто не могла дышать.
Мне хотелось чего-то большего, страстного, но я понимала, что это не позволительно. Единственное, что будет между нами — этот поцелуй и мои руки, сминающие ткань белоснежной рубашки.
— Я хочу тебя, — прошептал мужчина в поцелуй, пальцами уже добравшись до замка на платье. Это стало обухом, ударившим меня по голове.
Я разорвала поцелуй, отстранилась от Жени и выставила руки вперед.
Мы тяжело дышали, не сводя глаз с припухших губ друг друга. Под ладонями бешено, в унисон с моим, билось сердце.
— Жень, это неправильно. Ты пожалеешь об этом на утро.
— С чего ты это взяла?
— Да с того! — крикнула я. — Поверь, без всей этой атмосферы ты бы не захотел переспать с тёткой, которая старше тебя на семь лет. Ты ведь молодой, — мне не дали договорить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Женя одним рывком притянул меня к себе, заключая в крепкие объятия. Я чувствовала его каждой клеточкой тела, ощущала его жар и бешеное желание.
— Я обещал, что еще раз услышу подобное от тебя — буду доказывать, что ты не права?
