Когда немного отпустило и звон в ушах снизился до терпимого, она поняла, что стоит на коленях, пытаясь подняться, но снова и снова падая в грязь. От холодной воды стало легче. Во всяком случае, она сумела встать, дрожа и прижимаясь к стене. По спине сразу же побежали холодные струйки.
Выше по улице проехал табл. Остановился. Хлопнула дверца.
Нереально-знакомый голос спросил с ноткой сомнения:
— Эй, какие-то проблемы?
Стась шатнуло.
Это глюк.
Говорят — бывает при сотрясении мозга. Во-во, и тошнит как раз… Неужели та, с клеймом, всё-таки успела достать? В запарке показалось — так, чепуха, лишь содрала кожу на скуле…
В табле шевельнулись. Другой голос, ещё более узнаваемый из-за неистребимого хортаунского акцента протянул равнодушно с ленивой хрипотцой:
— Юс, да не связывайся ты… Местная сволота балуется…
Так и есть. Глюк.
Если, конечно, не убедить себя в возможности мгновенного перемещения сквозь какую-то незарегистрированную дырку пространства прямиком на Стенд. Посредством удара в челюсть.
А что?
Бывали случаи, если верить тиви-сериалам.
Некоего янки вон, помнится, при помощи такого же удара вообще в прошлое зафутболили…
— На ней наша форма…
— Спёрла, — звук зевка, — Крысы… — и ленивый хрипловатый смех.
Хлопнула дверца. Кажется, там, внутри, ещё сказали:
— Да ты только посмотри на неё — она же на ногах не стоит! Это же надо — до такого…
Но кто именно — было уже не разобрать.
Зашипели амортизаторы. Окатило волной горячего воздуха. По лицу мазнуло светом фар.
Стась зажмурилась.
На невыносимо долгую долю секунды показалось — табл остановился.
Но потом яркий свет скользнул дальше. Зашуршал мокрый асфальт. Всё стихло.
Забавно.
Когда свет ударил в глаза — она испугалась.
Может быть — первый раз в жизни.
Вот это да!
Забавно.
Но — не остановились.
Не узнали…
Вот тогда-то она и выпила эту банку, сразу всю, тёплую, на голодный желудок…
* * *
— Сигаретки не найдётся?
Девочке было лет пятнадцать. Хотя в чём тут можно быть уверенной?
Стась достала ксивник, ногти царапнули по кубику. Вытащила неначатую пачку, бросила на грязные худые коленки, выпирающие из рваных джинсов.
Грязные пальцы жадно схватили золотисто-чёрную коробочку, из-под натянутой на самые брови вязаной шапочки сверкнули рысьи глаза.
— Можно про запас?
Скорее угроза, чем просьба. Попробуй не дай! И носик остренький. Вот они какие, уличные лапочки, крыски приспособившиеся. Не то, что некоторые.
Стась хмыкнула.
— Бери все. Я не курю.
— Зачем тогда брала?
— А разве на ощупь разберёшь? Думала — концентраты…
Стась присела рядом на тёплую панель. Некоторое время молчали. Девочка с острым личиком и тонкими пальцами каонистки быстро курила. Из-за мусорного бака вышла жирная крыса, посмотрела презрительно, пошла по своим делам. Стась крутанула кубик, но в темноте не смогла разобрать метки, а на ощупь не понять — то ли тройка, то ли пятёрка.
— У меня мятка есть. Хочешь?
На грязной ладошке — две продолговатые капсулы-иньект.
Стась присвистнула.
Ничего себе! Судя по цвету — очищенный, а это не меньше десятки потянет. Каждая.
Щедро.
— Концентрат. Тройная перегонка…
В голосе — грустная гордость.
Что-то еще было в этом голосе…
Стась прикинула на взгляд объём каждой капсулы. Посчитала. Сощурилась, вскинула голову. Спросила осторожно:
— Золотая пуля?
Усмешка у девочки тоже была острой. И взгляд. Поправила со значением:
— Две золотые пули…
— Ты… серьёзно?
— Не знаю ещё… — Она выдавила в вену на запястье пару капель. — Посмотрим. Холодно как-то — одной…
Стась покатала золотистую горошину на ладони. Около сорока стандартных доз. Полгода для начинающего и больше месяца для заядлого. Красивый жест, чёрт возьми!
— Где скендерила?
— Шутишь? Купила.
— Ого!
— Давно уже. Уходить надо красиво, правда?
А что, не лишено логики. Логичная девочка.
— Я ещё вчера думала. Но очень хотелось покурить. И чего-нибудь не слишком противного. А тут — ты. «Бонни» с чёрной смородиной. Надо же! Это судьба. — Она засмеялась. Закашлялась, — Я первый раз курю с чёрной смородиной. Надо загадать желание, как ты думаешь?
— Наверное.
— Я загадаю… Ну — как?
— Спасибо.
— Спасибо-да или спасибо-нет?
— Спасибо-нет.
— Ну и дура. На кой тебе ляд это всё?
— Дела у меня, понимаешь. Разобраться ещё кое с чем надо…
— А-а… Ну, дела — это да. Это уважительно. Пожевать ничего нету?
— Нету.
— Жаль. Было бы славно именно сейчас шоколадку раздавить, чёрную такую, с орехами. У них ещё слонопитек на фантике, знаешь?
— Знаю. У меня карамельки есть. Хочешь?
— Спрашиваешь! Конечно! Знаешь, тебя мне и вправду судьба послала. Нет, в самом деле! Я кидала вчера, выпало — встреча на повороте и новое рождение… А тут — ты… правда, про поворот непонятно. Не передумаешь?
— Нет.
— Ладно… А если всё-таки — то приходи. Я подожду ещё. С тобою славно…
Точка Отсчёта. Ставка «Иможен Коалисьён»
Лайен
Нулевая «Иможен Коалисьён» с юности отличалась дивным зрением и скверным характером. И годы не внесли корректив ни в первое, ни во второе.
— Лайен, детка, судя по твоей кислой роже — ты таки провалил задание. Простейшее и примитивнейшее задание, с которым справится любая домохозяйка. Не трудись оправдываться и уверять меня, что это не так.
Лайен, командор звена Экстрим и ответственный за сектор А-умляут попытался втянуть бритую под ноль голову в широкие плечи. Не удалось — мешала шея. Вздохнул. Выдавил с тоскливой безнадёжностью:
— Но это не так…
— Тогда позволь задать тебе один вопрос. Очень простой. Всего два слова: ГДЕ ОНА?
Лайен вздохнул ещё раз.
Нулевая скривила похожее на печёное яблоко лицо, продолжая сверлить подчинённого цепким немигающим взглядом. Морщинистые веки и манера держать глаза наполовину закрытыми делали её похожей на рептилию. Но не на черепаху. Слишком цепким и острым был взгляд полуприкрытых и почти бесцветных глаз. Именно за этот взгляд её ещё в молодости прозвали Каа.
Прозвище сохранилось до сих пор.
Хотя сейчас её так называл лишь необстрелянный молодняк. У побывавших хоть раз на месте бандерлогов напрочь отбивало охоту шутить…
— И это — мой лучший работник! У тебя было три дня.
— У неё недельная фора, — трепыхнулся Лайен обречённо, забыв о только что принятом твёрдом решении больше не возражать — И если вы думаете…
— Я ничего не думаю. Не обязана. Ни думать, ни бегать по околопортовым дырам, высунув от излишнего усердия язык. Для этого у меня есть такие, как вы. Вам за это платят. И неплохо платят. Так почему же, чёрт возьми, вы не желаете работать?!!
— Мы работаем…
— К чертям собачьим такую работу! Я смотрела отчёты. Вы везде появляетесь позже! Позже всех! Везде! Даже эти синие идиотки успевают раньше вас. И не пытайся мне тут ссылаться на объективные трудности, мне это неинтересно. Мне интересно — когда и как? Адреса, пароли, явки, всякие там подружки по клубу, соседки-напарницы-любовницы, кто-то что-то знать должен! Ну?!
— Мы работаем. — Лайен почти запредельным усилием воли превратил очередной вздох в просто выдох. — Есть странный факт. Единственный родственник…
— Знаю. Намекаешь?
Ха!
Ещё бы Каа — да чего-то не знала.
Но переключение мыслей непосредственного начальства на привычные размышления об интригах Улыбчивой Кобры и её окружения давало бандерлогам определённый шанс…
— Странное совпадение. Карантин, опять же… И наказание по максимуму… — Лайен помялся немного и наконец решился. — Очень похоже на провокацию.
— Провокация! — Каа фыркнула. — Не видел ты настоящих провокаций… Похоже ему, видите ли… Не похоже! На обычную дурость человеческую похоже, и больше ни на что… Нет, будь это всё заранее подстроено — синие чулки бы её так просто не отпустили. И не носились бы сейчас по всему обозримому пространству, словно им неотработанного топлива под хвост плеснули. Что им — развлекаловок мало?.. И не думаю, что карантин — это их рук дело. Это, скорее, лигисты что-то химичат, они к Стенду давно подбирались… Просьбы есть?
— Людей мало…
— Чушь. Бери столько, сколько нужно. Из любых отделов. Даю тебе форсмажорный статус. Чёрт возьми, бери самых лучших, но достаньте её, пока она не достала денег! Да, и не орите по общей связи на всю галактику, как вчера… Боже, с какими идиотами приходится работать!..
* * *
Базовая. Штаб-квартира АИ
Фрида
