Джон не двинулся с места.
– Жара почти сто градусов.[10] В такую погоду идти пешком – самоубийство. Недолго и свихнуться, поверь.
Джон продолжал стоять. Из салона машины повеяло прохладой – работал кондиционер. Джон огляделся: на мили вокруг – никого. Подходящее место, чтобы свести счеты. Здесь запросто можно убить человека, и ни одна живая душа никогда не узнает об этом.
– Да садись же, тебе не помешает немного освежиться. Если бы я хотел сделать тебе какую-нибудь гадость, давно бы уже сделал.
Выбор небольшой: подохнуть под палящим солнцем на этой дороге или возродиться к жизни в машине с кондиционером. Джон предпочел кондиционер. Он забрался на переднее сиденье «кадиллака» и подставил забинтованную руку под струю холодного воздуха.
– Что у тебя с рукой?
– Несчастный случай.
– Надо быть…
– Знаю, надо быть осторожнее.
Некоторое время они ехали молча, затем Джейк снова попытался завязать беседу:
– Кажется, нас так и не представили. Джейк Маккена.
– Джейк Маккена, – повторил Джон. – Звучит. Солидное имя.
– Да я и сам человек солидный.
– А я Стюарт, Джон Стюарт.
– И что же привело тебя в Сьерру, Джон Стюарт?
– Невезенье. Перегрелась машина. Пришлось отдать ее в ремонт.
– А куда ты ехал?
– В Лас-Вегас. Затем в Калифорнию, в Санта-Барбару.
– Ты там живешь?
– Нет. Один тип предложил поработать у него на яхте.
– Так ты моряк? Вот это жизнь, это я понимаю! – Джейк мечтательно закатил глаза, а потом уставился в одну точку, словно не мог оторваться от захватывающего кинофильма. – Значит, доберешься до Калифорнии, а там – на яхту, и поминай как звали. Плывешь себе и плывешь, пока все не забудется. – Кинофильм закончился, и Джейк вернулся из грез в реальность. – Полагаю, такой маленький городок, как этот, очень скоро будет значить для тебя не больше, чем просто точка на карте.
– Надеюсь, что так. – Джон заерзал, пытаясь скрыть неловкость. – Слушай, Маккена, что касается твоей жены… Если бы я знал, что она замужем…
– Замужем? Да какая тебе разница? Никакой. Сказать, почему? Потому что ты человек без совести.
– Погоди…
– Я это определяю по запаху. – Джейк протянул руку и провел пальцами по мокрой от пота шее Джона. Затем поднес пальцы к носу и понюхал. – Да, это запах человека, не имеющего о совести ни малейшего понятия. Не обижайся, парень. Это не так уж плохо. Человек без совести – свободный человек; делает все, что хочет. Я тебе завидую. Так что будем считать, что «стороны пришли к согласию». К тому же я знаю Грейс. Не сомневаюсь, что она заигрывала с тобой, ведь так? – Джейк примирительно пихнул Джона локтем в бок.
Джон улыбнулся, но немного опасливо. С Джейком лучше держать ухо востро.
– Так я прав? Это у нее в крови. Я еще до свадьбы знал, что ее не переделаешь. И потом… такая женщина, как Грейс, с человеком моего возраста… Чего тут ждать? Неудивительно, что она флиртует с другими мужчинами. Но жизнь в этом городке не располагает к философствованию. Мы здесь не думаем, а действуем. Вот я и женился на ней. И теперь хлебаю полной ложкой. А как бы ты поступил на моем месте? Женщины…
– Мы не можем жить без них, но и не можем жить с ними. Они как кошки, гуляющие сами по себе. Нельзя обрядить их в нацистский мундир и требовать беспрекословного подчинения.
Джейк хрипло засмеялся:
– А ведь Грейс сильно распалила тебя, да?
Джон колебался не дольше секунды.
– Да, – выдохнул он.
– Видел бы ты себя со стороны! Держу пари, что ты завелся с пол-оборота, стоило ей только повертеть задницей у тебя перед носом. И тут врываюсь я, как дикий медведь. Ты, похоже, вообще быстро заводишься.
Джона бросило в пот.
– В отличие от тебя, я за собой такого не замечал.
– В жару даже собаки становятся бешеными. А ты, оказывается, с характером.
Джон усмехнулся.
– Спорим, когда она оставила тебя с носом, тебе захотелось придушить ее?
Джон рассмеялся. Джейк тоже хохотнул, но тут же снова стал серьезным.
– И придушил бы, да?
– Что?
– Ты ведь хотел убить ее?
Джон по инерции продолжал смеяться, но Джейк оборвал его веселье холодным жестким взглядом:
– Я задал тебе вопрос, парень.
– Зачем мне ее убивать?
– Чтобы оказать мне услугу. Потому что меня уже тошнит от этих ее игр. Потому что ты мог бы прикончить ее и смыться на своей яхте, и никто бы о тебе даже не вспомнил. Я застраховал ее жизнь на пятьдесят тысяч долларов и с радостью поделился бы деньгами с тем, кто пришьет ее.
Джон посмотрел через ветровое стекло на простиравшуюся до горизонта пустыню и вновь подумал, что здесь ничего не стоит убить человека, и никто никогда не узнает об этом.
– Я не убийца, Маккена, подобные дела не по мне.
– А почему ты так думаешь, если ни разу не пробовал?
– Ты что, шутишь? Хочешь попугать меня, да?
Они уже въехали в город. Джейк притормозил у обочины и широко улыбнулся:
– Ну, конечно. Я просто пошутил. Только и всего.
Джон вышел из машины. Не попрощавшись, не проронив ни слова. «Кадиллак» тут же сорвался с места. Какое-то время Джон смотрел ему вслед.
– Похоже, в этом городе живут одни сумасшедшие.
* * *
Небольшой магазинчик на окраине Сьерры. Грязный. Обшарпанный. Внутри никого, только старая мексиканка за кассой.
Джон прошелся вдоль стойки с товарами «Твинкис» и, взгромоздив свою сумку на прилавок, обратился к мексиканке:
– Холодная содовая есть?
Старуха приложила палец к уху:
– А?
– Холодная содовая. У вас есть холодная содовая?
– Помедленнее, por favor.[11] Mi ingles no esta bueno.[12]
– Вода. Содовая. Это вы должны знать.
Джон сложил ладони чашечкой и изобразил, что пьет.
– О, вы хотите что-то, чтобы есть? Si.[13] – Она радостно схватила пакетик чипсов и улыбнулась счастливой улыбкой, как ребенок, только что научившийся считать.
– Нет, не есть. Пить. Как, черт побери, будет вода по-испански? Кажется… aqua?[14]
Глаза старухи округлились. Рот широко открылся, она испуганно вскрикнула.
– Что с вами? Что я такого сказал? Я ничего плохого не имел в виду! Я не знаю испанского.
За спиной Джона раздался щелчок. Джон обернулся и уперся взглядом в большой черный глаз автоматического пистолета «Глок-17». Впрочем, то, что это пистолет, Джон сначала даже не понял, – он видел только большой черный глаз, устремленный прямо на него. Байкер в черной кожанке, державший пистолет в вытянутой руке, подошел к кассе. Его приятель, одетый точно так же, стоял у двери, наблюдая за улицей. Джон и черный глаз продолжали смотреть друг на друга.
Байкер с пистолетом кивнул мексиканке:
– Так, старуха: не ори, ничего тебе не будет. И ты тоже помалкивай, придурок. Короче, давай сюда деньги. И побыстрее!
– А! – снова вскрикнула мексиканка.
– Dinero, senora,[15] – сказал байкер, стоявший у двери. – Быстро!
Джон немного переместился, пытаясь закрыть от байкера свою сумку.
Черный глаз продолжал наблюдать.
Раздался звякающий звук – мексиканка открыла кассу. Байкер с пистолетом стал выгребать из ящичка деньги. Затем посмотрел на добычу и разочарованно протянул:
– Что, это все? Мне надо платить за детей в школе.
– Я больше ничего не иметь.
– Тогда ты давай свой бумажник, – байкер снова навел пистолет на Джона.
Джон достал из кармана бумажник и положил на прилавок.
Байкер взял его и стал медленно пятиться к двери. Черный глаз метался от Джона к старухе и обратно. Наконец он замер, уже окончательно уставившись на Джона.
