Это подлинная история. Шекспир отдыхает! Поэтому меня не удивило желание Благородного отомстить всему свету за свою бесталанность. Но способ, который избрал графоман, внушал ужас. Он собрался убивать невинных людей. Ему следовало обратить свой гнев против Макса, меня, издателя, который не хотел печатать его гениальный опус, в конце концов, под прицел мог попасть Олег Красков, по сценарию которого будут снимать фильм. Но посторонние люди?
На минуту мне стало страшно, но потом взял верх здравый смысл. Благородный просто решил меня испугать, обозлился на то, что не получил приза, и стал искать виноватого. Увы, немногие люди способны сказать себе:
— Я занимаюсь не своим делом, лучше получу какую-нибудь хорошую профессию, буду делать мебель (работать на конвейере, водить троллейбус, помогать больным людям, стричь собак, работать в магазине), писатель из меня как из веника самолет.
Нет, графоманы, подобные Благородному, уверены в собственной гениальности. Он решил психологически раздавить председательницу жюри, которая не соизволила прочитать «великий детективный роман». Ну и каким образом можно перенести его сюжет в реальную жизнь? Нужно нанять большое количество актеров, снять помещение, купить оружие, в конце концов, понадобится много денег. Да, я не продвинулась дальше первых пяти страниц романа Благородного, но до того как мне на жизненном пути попался озлобленный графоман, я прочитала огромное количество полицейских историй и знаю, все они строятся примерно по одной схеме. Найден труп — приезжает милиция, или комиссар Мегрэ, или сыщик Арчи Гудвин[6], неважно, и начинается поиск преступника.
И как изобразить такое в жизни? Нанять следственную бригаду, оперативников, экспертов?
Я пошла на кухню, заварила чай, положила в кружку три столовые ложки варенья, выпила и успокоилась. Благородный хочет просто напугать меня. Не следует идти на поводу у сумасшедшего. Может, рассказать об этом Дегтяреву? Но у толстяка запарка на работе, сразу несколько его сотрудников уволилось со службы, полковнику не хватает рук и ног, на несчастного Александра Михайловича с утра до ночи орет генерал… Нет, моему дорогому другу сейчас не до глупостей!
И, вероятно, графоман теперь от меня отстанет. Я сменила номер телефона, новый психу не узнать. Правда, он прислал письмо, а еще раньше роман, значит, где-то взял адрес…
Я спустилась на кухню и сказала:
— Ира, почта, которая приходит на мое имя, не должна валяться в холле.
— А куда ее девать? — изумилась домработница.
— Относи прямо в спальню.
— Чью? — уточнила Ирка.
— Замечательный вопрос! Ясное дело, если написано «Даше Васильевой», корреспонденцию следует передавать Зайке! — рассердилась я.
— Ага, — растерялась Ира.
— В мою комнату! Мою! Мою! Сразу наверх! — заорала я. — Поняла?
— Угу, — кивнула Ирка. — Что тут не ясно?
Но, очевидно, было неясно, потому что на следующее утро я обнаружила на тумбочке у кровати конверт из суда, адресованный Аркадию, журнал «Рыбалка», который выписывает Дегтярев, газету «Ветеринарные новости» — любимое чтение Маруси, и штук десять приглашений на тусовки, где с нетерпением ожидали Зайку.
С тех пор я работаю почтальоном Печкиным: Ирка притаскивает почту в мою спальню, а я раздаю ее домашним. Радовало лишь одно: никаких вестей до вчерашнего вечера от Благородного не поступало.
Я уже лежала в кровати, когда затрезвонил телефон. На дисплее выскочила комбинация из одних нулей, но меня это не насторожило. Огромное количество моих подруг рассеяно по всему свету, и если меня разыскивает кто-то из Франции или Израиля, то номер не определится. Например, Лена Голикова, живущая сейчас в США, вечно забывает про разницу во времени. Она может звякнуть в три утра и спросить:
— Ау! Ты чего такая грустная? Как дела? У нас шикарная погода, сижу в офисе, пью кофе!
Но на этот раз в трубке была не Голикова, а засипел знакомый противный голос.
— Ну? Перечитала роман?
— Благородный! — ахнула я. — Где ты взял мой номер?
— Изучила книгу? — Псих проигнорировал мой вопрос.
— Да, — соврала я, — она гениальна, потрясающа, великолепна! Завтра же отправлю ее в Голливуд Спилбергу. Оставь мне, пожалуйста, свои координаты, Стивен пришлет тебе контракт. Ну, записываю…
— Включи завтра новости по каналу «КТК». Мы начинаем! Ты читала книгу?
— Да, — упорно лгала я, — наизусть выучила.
— Жди! Четвертое августа! Понедельник! Объявят! Ты совершила ошибку! Акция стартует!
Благородный отсоединился, я побежала к аптечке, накапала себе валокордина, съела таблетку снотворного и рухнула в кровать. Завтра придется опять поменять симку. Интересно, как псих узнал новый номер мобильника? Хотя у меня большое количество знакомых, которым я отправила эсэмэски с сообщением: «Это мой новый номер». Значит… что это значит?
Додумать мысль до конца не удалось, поскольку я, придавленная лекарствами, крепко заснула, а утром началась суета из-за неявившейся домработницы…
И вот теперь новости сообщили о похищении Варвары Гинзбург. А ведь в письме было сказано: «Девочка Варвара погибнет. Ее украдут».
— Мама, — прошептала я, — мама!
— Что случилось? — удивилась Саша, с интересом наблюдавшая за мной.
— Меня тошнит, — еле слышно ответила я. — Мигрень внезапно началась!
— Заварить вам чаю? — заботливо осведомилась гостья. — Если в стакан положить побольше сахара, лучше таблетки поможет! Хотите, я обед приготовлю?! Или лучше дом прибрать?
Но я уже, перепрыгивая через ступеньки, неслась к себе.
Неприятно признаваться, но в моей спальне не всегда царит идеальный порядок. Прочитанные журналы и газеты я сваливаю на подоконник и понятия не имею, куда их потом уносит Ирка. Книги же возвращаю на полки в библиотеке, но не сразу после прочтения: порой на тумбочке и журнальном столике скапливаются высокие стопки. Я люблю покупать книги в твердом переплете, они сразу не разваливаются, и бумага у них лучше. Конечно, такое издание чуть дороже, но за качество надо платить.
Я влетела в свою комнату и перевела дух. Спокойствие, только спокойствие. Где «великая книга»? Очень хорошо помню, как принесла рукопись, скрепленную пружиной, из сада и швырнула… куда? На стол? На диван? На тумбочку? Давай, Дашутка, напрягись, реконструируй события.
Я схватила плед и какое-то издание. Оно будет исполнять роль рукописи. Выскочила в коридор, сделала пару вдохов-выдохов, опять вошла в спальню и замерла. Значит, так, я пришла из сада… Что дальше?
Ноги понесли меня к дивану, шерстяное одеяло упало на подушки, том — на столик. Я стала просматривать гору изданий, громоздившихся на полированной столешнице. Четыре гламурных журнала и книги: детектив Смоляковой, пособия «Как правильно чистить собакам уши», «Ваш красивый сад», «Занимаемся йогой», новые романы двух Татьян — Поляковой и Устиновой… Еще там было несколько пустых пакетиков из-под кешью, пачка сигарет, упаковка бумажных носовых платков и туба с аспирином. «Десять негритят» исчезли.
Я села на диван. Ход событий восстановился неправильно. Наверное, сначала я пошла к кровати. Так, повторим: плед летит в дальний угол ложа, рукопись… э… на тумбочку!
Поскольку мне не нравится вскакивать ночью, чтобы бегать за бутылочкой минералки или таблетками от головной боли, я превратила прикроватную тумбочку в склад необходимых вещей. Тумбочкой мне служит полукруглая консоль с вместительным ящиком: в нем лежат лекарства и шоколадки, которые я люблю погрызть перед сном. А что на столешнице? Бутылка с минералкой, крем для рук, упаковка бумажных салфеток, калькулятор, ножницы, трубка стационарного телефона, пульты от телика и видика, DVD-диски с сериалом «Она написала убийство»… и никаких признаков рукописи мерзкого Благородного.
Трясясь от возбуждения, я перерыла всю комнату, нашла давно потерянный «парадный» ошейник Хуча, кучу искусственных костей, спрятанных от товарищей Снапом, авторучку Кеши, паспорт Маши, штук десять носков из разных пар, но рукопись Благородного испарилась.
В полном отчаянии я распахнула дверь в гардеробную — правильнее назвать ее небольшим шкафом, — щелкнула выключателем и заорала. Между вешалками маячило чудовище, ярко-красное, с черной головой, белыми зубами и отчаянно сверкающими глазами. Монстр вытянул вперед ужасные лапы, они начали удлиняться…
Я захлопнула створку и завопила:
— Помогите! Убивают!
В коридоре раздался топот, и в мою комнату влетела Маша с сачком в руке.
— Мышь? — деловито осведомилась она. — Не стоит поднимать панику. Это Альберта.
— Кто? — прошептала я.
— Альберта, — улыбнулась дочь, — пройда невероятная. Опять из клетки удрала. Мусечка, ты же не Зайка, не станешь падать в обморок при виде скромного белого хорошо воспитанного грызуна.
— То, что сидит в моей гардеробной, не маленькое и не белое, — выдавила я из себя. — Наоборот, оно громадное, черное, жуткое…
