Я чуть отодвинула от уха трубку: пластик нагрелся от долгой болтовни, а Рита продолжала вещать.
Глава 7
Устав от шума на берегу, Рита пошла искупаться, а когда вернулась к своему лежаку, обнаружила, что он занят девочкой, по виду школьницей младших классов. Тело ее было покрыто прыщами, полотенце Аморади и ее сумка валялись на песке.
— Деточка! — возмутилась Рита. — Немедленно встань!
Девочка даже не шевельнулась, Аморади ее толкнула.
— А-а-а! — заорала та.
— Как вы смеете! — завизжала сзади женщина. — Отвяжитесь от крошки!
— Она сбросила мои вещи, — начала Рита, повернулась и тоже взвизгнула: — Светка! Лукашина!
— Я, — с неохотой откликнулась бывшая любовница Гинзбурга. — Ты что здесь делаешь?
— Отдыхаю, — засмеялась Аморади. — А ты?
— Аналогично, — ответила Света.
— Откуда у тебя ребенок? — не утерпела Рита и тут же покривила душой. — Очень милая девочка, только она лежаки перепутала!
Светлана моргнула.
— Это Варя, дочь Юры и Лизы Гинзбург.
— Да ну? — поразилась Рита.
— Она заболела ветрянкой, — пояснила Светлана. — Юра с Лизаветой испугались, их в детстве инфекция миновала, ну и попросили меня Варьку увезти, ей солнце полезно.
— Странно, что они дочь на третьесортный курорт отправили, — пробормотала Рита.
Светлана села на песок.
— Торопились очень, горящие путевки схватили, в один день нас собрали.
— Что же няню не послали? — продолжала изумляться Аморади.
— Она за неделю до болезни Вари уволилась, новую пока не нашли, — объяснила Света.
— А ты, значит, вместо воспитательницы? — съехидничала Рита.
— Надо же друзьям помочь, — без налета агрессии сообщила Светка, — и на море хотелось смотаться, да у меня сейчас с деньгами туго. А тут прекрасный вариант — за счет Гинзбурга отдохнуть.
— Хочу колу, — заявила Варя.
— Солнышко, — засюсюкала Света, — тебе нельзя.
— Купи, — нахмурилась девочка.
— Нет, — твердо ответила Света, — врач запретил. Могу принести апельсиновый сок, свежевыжатый.
— Залей его себе в задницу, — заорала малышка. — Я буду пить только колу. Не хочешь принести, сама пойду, но потом папе расскажу, как ты за мной ухаживала! Давай кошелек!
— Варечка, смотри, включили самую большую горку, — Лукашина попыталась отвлечь внимание нахалки.
Но девочка встала и заявила:
— Деньги мои, что хочу, то и покупаю! Или отдавай валюту, или плохо будет!
Света протянула ей портмоне, Варвара выхватила его, показала Лукашиной язык, сделала несколько шагов, затем остановилась, обернулась и ткнула пальцем в Риту:
— У меня память как фотоаппарат! Один раз увижу и не забуду! Вернусь в Москву, расскажу папе, как ты меня с лежака скинула! Пнула! Наорала! Папа тебя накажет! Светка, как ее фамилия?
Лукашина заморгала.
— Хорошо, — процедила Варвара, — я все равно узнаю, а вас обеих папа из музыки выгонит! Даже в подземный переход пиликать не возьмут! Я скоро вернусь! Не хотите неприятностей, придется извиняться!
Высказавшись, исчадие ада бодрым шагом направилось к киоску, где торговали прохладительными напитками.
— Сколько ей лет? — спросила пораженная Рита.
— Девять, — мрачно ответила Света.
— Ну и ну, — пробормотала Аморади, — вроде у Гинзбурга семья приличная.
— Варя больна, — решила оправдать подопечную Лукашина, — температура высокая.
— И ты ее на пляж привела? — запоздало удивилась Рита.
— Педиатр сказал, что солнечные лучи благотворно действуют на сыпь, — пояснила Света.
— Ну ладно, — увидав, что Варя возвращается, Рита свернула беседу. — Удачи тебе и хорошего отдыха.
Следующие дни Аморади провела на пляже чужого отеля. Меньше всего ей хотелось снова пересечься с Варей.
— Вот какие люди бывают, — шипела сейчас Рита. — За свое здоровье испугались и отослали больную дочь подальше, на солнышко, но о других детях и не подумали. Варька — ходячая зараза! Сколько малышей из-за нее домой из Туниса ветрянку привезли! Понимаешь теперь? Два раза этой гадостью не болеют, вырабатывается стойкий иммунитет, практически на всю жизнь!
— Ну и что? Не вижу ничего странного, — заметила я.
— Лизка Варьку на самую пафосную детскую тусовку не привела, выдумала, что у нее ветрянка, почему?
— Объяснений много! Девочку наконец-то решили наказать и лишили праздника, — предположила я.
— Зачем про болезнь заливать?
— Не захотели сообщать правду окружающим, мало кому нравится посвящать посторонних в семейные проблемы.
— Лизка ради лицезрения собственной морды на глянце готова на все, — фыркнула Рита. — Под Новый год Варвара ногу на катке подвернула, она с мамулей тогда участвовала в забаве «Лед в парке». Знаменитости всякие катались, их журналисты снимали. Лиза с Варей взялись за руки и начали из себя олимпийских чемпионок изображать, но получилось плохо, обе упали. Лизка нормально встала, а у Вари колено в подушку прямо на глазах превратилось. И как поступила заботливая мать?
— Схватила ребенка в охапку и помчалась к врачу?
— Не угадала! — взвизгнула, забыв об осторожности, Рита. — Она ее на скамейку посадила и сказала: «Сиди тихо. Сейчас приедет телевидение, снимет нас, и мы отправимся в больницу». Для Лизы пиар всего важнее. А на вечеринке «Ах» Гинзбург-младшей не было. Тут что-то не так.
— Что?
— Не знаю, — понизила голос Аморади, — думаю… она давно пропала… вот почему на тусу не пришла… Можно по журналам проверить.
— Как? — не поняла я.
— Боже! Элементарно! Берешь, допустим, «Старз», он ежедневный, и смотришь снимки, они там про все вечеринки сообщают. Сразу ясно станет: когда Лиза веселиться перестала, тогда что-то и случилось.
— Здравая мысль, — протянула я. — Кстати, у тебя есть координаты Светы?
— Лукашиной? Естественно. Сейчас… где он… вот! И мобильный, и домашний, и рабочий, звони с утра до вечера, все сообщу, — сказала Рита, страшно довольная, что я перестала интересоваться Варей.
Сотовый Светланы не отвечал, к домашнему телефону тоже никто не подходил, а по рабочему откликнулась бойкая женщина:
— Продюсерский центр.
— Здравствуйте, — сказала я, — позовите Лукашину.
— Света, — заорали в трубке, — эй! Кто-нибудь видел Светку? Люди! Найдите Лукашину! Ее к телефону… Светка! Ау! Она не пришла пока, будет через час.
Последняя фраза относилась ко мне.
— Спасибо, а как к вам проехать? — спросила я.
Тетка, как пулемет, оттарабанила адрес.
— Светлана обязательно приедет? — решила уточнить я.
— Конечно, — заверили на том конце провода, — она всегда здесь!
Я быстро оделась, вышла из спальни и услышала басовитое:
— Хозяйка!
От неожиданности я вскрикнула:
— Ой! — Потом повернулась и увидела Амару, одетого, как и вчера, в идиотский красный костюм с золотыми пуговицами.
— Хозяйка, — повторил он.
— Что случилось? — напряглась я.
— Яйца! — закатил карие глаза парень. — Яйца! Вы о них знаете? Откуда они берутся?
— Из курицы, — растерялась я.
— А где живут куры?
— Во дворе, в сарае, — изумилась я, — или на птицефабрике.
— Понял, — кивнул Амара и испарился.
Я постояла пару секунд, спустилась по лестнице и снова услышала:
— Хозяйка!
— Ну?
— Во дворе нет сараев, — улыбаясь, заявил домработник, — и кур не видно.
— Мы не разводим птицу, — ошарашенно ответила я.
— А где же яйца взять? — заморгал Амара. — Вы сами сказали про кур!
Я уставилась на юношу, он, чуть приоткрыв рот, преданно смотрел мне в глаза, и тут до меня дошло, что временная прислуга… как бы это помягче выразиться, чтобы не обидеть…
— Ты идиот? — вырвалось у меня. — Ой, прости! Ищешь яйца? Хочешь сделать завтрак?
Амара кивнул.
— Да, да. Кролик велела быстро состряпать! Она приказала: «Что-нибудь по твоему вкусу», значит, яйца, а где их найти?
— В холодильнике.
— Там нет.
— Загляни в кладовку, Ира всегда держит про запас пару десятков.
— Понял, — кивнул Амара. — Вам сварить?
— Одно яйцо, — сказала я.
— Еще паштет, — заявил Амара, — этот толстый просит его к гренкам… Я все облазил. Не нашел.
— В шкафчике под кофемашиной есть банки, тебе нужна та, на которой написано «Патэ» и нарисована свинка.
— Понял, — затряс кудрявой головой Амара и убежал.
Минут через пятнадцать домашние уселись за стол, Амара внес блюдо, на котором лежало штук десять яиц, и торжественно водрузил его на стол, объявив:
— Горячая еда, пожалуйста.
— Очень мило, — приободрила я парня, схватила одно яйцо, поместила его в подставку и постучала ложкой по верхушке.
Скорлупа не дрогнула.
— Похоже, курам стали давать кальций в таблетках, — заметил Кеша, тоже безуспешно пытавшийся разбить скорлупу.
— Странные какие, — удивилась Маша, — не кокаются.
