Старая заброшенная деревня постепенно преображалась, на ней крепенькими грибочками-боровичками вырастали добротные деревянные дома. Образовался у них пчеловод, затеявший пасеку, столяр, сбивавший лавки, столы, заборы, различную необходимую мебель, а потом сподобившийся вырезать и знаменитый Триглав – Сварога, Перуна и Святовита, потихоньку подбирался нужный люд. Кто умел пахать землю, кто ухаживать за коровами, лошадьми, курами и прочей живностью, чья-то жена оказалась толковой медсестрой, готовой в случае чего стать и ветеринаром…
Так постепенно деревня оживала. Мало-помалу. Через полгода после постройки дома к Ивану приехала сестра. Скучно ей показалось с родителями в Старом Осколе, с братом теплее, спокойнее. Друг ее Валентин уехал на заработки в Америку, но обещал вернуться и наказывал ждать его непременно. Она и ждала.
Один раз приехала Мила, оглядела деревню, пожала плечами и произнесла:
– Охота тебе в такой глуши жить.
– Приехал, значит, охота.
– Из одной провинции перебрался в другую… Может сразу в тайгу?
– Да мне и здесь неплохо.
– Ну-ну…
– Если тебе тут не нравится, зачем приехала?
– Дай мне развод.
– Замуж собралась?
– Тебя не касается.
– Ты мне все-таки пока жена…
– Да какая я тебе жена! Окстись, а?
– Не злись, шучу. Мне от тебя ничего надо. Насильно мил Миле не будешь.
– Хорош шутить.
– Да дам я тебе развод. На здоровье.
– Вот и хорошо. Я тебе позвоню, когда приехать надо будет. Детей у нас нет, так что разведут по-быстрому.
– Звони. Только заранее. У нас тут иногда работы много.
– Ой, да ладно, какая тут работа!
– Я тебя прошу, сообщи заранее. – Иван постарался сдержаться. Людмила начинала его раздражать. Он сам не понимал, как не видел раньше ее глупость, жадность, ограниченность… Ну что ж, ему повезло – очевидно, скоро это сокровище достанется кому-то другому.
– Знаешь, ты никогда не понимал меня, Иван. Я не осуждаю тебя, просто хочу помочь понять женщин. Когда-нибудь ты встретишь кого-то, кто будет тебе небезразличен, и поймешь, о чем я говорю. Ты никогда не разговаривал со мной по вечерам, не хотел послушать, как прошел мой день…
– О чем ты говоришь, Мила? Я приходил уставший, как собака, после того как разгружал на вокзале вагоны, чтобы нам было, что поесть и чем заплатить за квартиру! А ты пыталась мне рассказать, как Викуся из палатки с носками сделала неудачный перманент, или что муж Леночки бьет ее каждый день, отчего та вечно ходит в синяках. Ты думаешь, мне это было интересно?
– Мог бы и послушать. А еще я так хотела сходить с тобой в кино или в театр… В последний раз, когда мы ходили на «Леди Макбет», ты просто уснул!
– Потому что я безумно уставал!
– Только зря потратили на билет деньги! Лучше бы я сходила одна!
– Ты и ходила одна, насколько я помню.
– Ты абсолютно равнодушен к прекрасному!
– Хорошо, будем считать, что так и есть. Я безмозглый тупой болван. Теперь ты довольна?
– Нечего на меня смотреть зверем, Иван! Для тебя стараюсь! Хочу, чтобы ты понял, как нужно обращаться с женщиной, чтобы она от тебя не сбежала.
– Знаешь, милая, я постараюсь найти такую женщину, которая меня примет таким, какой есть.
– Вот в этом-то твоя ошибка! Надо меняться, а ты глух как пробка.
– Значит, тебе повезло, что ты так вовремя прозрела. Поздравляю. Давай на этом закончим наш ликбез по женской психологии. Если у меня появится нужда, обращусь к тебе за консультацией.
– Думаю, тебя не переделать.
– Это твоя первая абсолютно здравая мысль!
– До свидания, Иван.
– Прощай, Мила.
Иван уселся за стол и спрятал лицо в ладонях. Все-таки, это оказалось не так легко – расставаться. Понятно, что они с Милой отнюдь не те две половинки, которые искали друг друга всю жизнь, но… все равно обидно. Спасибо Перуну за то, что вовремя открыл глаза. Все будет хорошо. Все уже хорошо и правильно, так как и должно быть.
– Как ты? – спросила неслышно подошедшая Катя.
– Нормально.
– Расстроен?
– Знаешь, нет, скорее рад, просто устал.
– Хорошо, что вы с Людой расстались. Она мне всегда не нравилась. Судя по всему, девочка весьма умелый манипулятор. Нашла себе очередную жертву и спешит выжать из нее все, что сумеет. Такие люди не слишком думают о других. Представь себе, как бы она относилась к собственным детям.
– Думаю, ты права, Катюша. Слава Перуну, детей у нас нет.
– Надо собрать людей, обсудить дела. Скоро праздники. На Ивана Купала тоже много гостей приедет. Программа готова?
– Конечно. Все готово. Только у Павла Петровича Зорька захворала, а ее еще перековать надо. Ей детей катать.
– Ничего, справимся. Если что, пусть в Пустошье съездят, у ветеринара мазь возьмут. До праздников еще две недели, заживет.
– Конечно. Как ты думаешь, твоя девушка приедет?
– Она не моя девушка… Не знаю… Мне кажется, она скромная, постесняется.
– Это хороший повод приехать.
– В принципе, да. Посмотрим.
– Ты не раскладывал руны?
– Нет. Не люблю гадать о таких вещах. Они должны сами случаться или не случаться.
– Ты терпелив… Я этим качеством не обладаю.
– Тебе только так кажется. Ты же ждешь Валентина.
– Вот так всегда! Ты вечно оказываешься прав!
– Это у нас семейное.
Развод
– Уходи. Я больше не могу, Вася. Давай договоримся по-хорошему. Я живая женщина, человек. Зарабатываю достаточно, возьму малышку из детского дома, буду ее воспитывать. А так жить, больше сил моих нет – уж лучше руки на себя наложить.
– Зин, а Зин…
– Ну что, Зин? Ты посмотри, во что наша жизнь превратилась? Как я живу? Перед соседями стыдно!
– Зин, ну хочешь, я закодируюсь? Пить брошу?
– Сколько ты мне обещал, а? Мы это уже проходили. Нет, Вася, давай ищи работу сторожем, поговори с ребятами, они помогут. Бросишь пить, станешь опять человеком, тогда и поговорим.
– Я без тебя не могу…Да я ж все это из-за тебя…
– Пьешь из-за меня? Ты это хочешь сказать? Нет, ты пьешь, потому что слабый. Тебе себя жалко, а меня не жалко, ни сколечко! Вот тебе и вся правда. Короче, давай, звони ребятам. Думаю, за пару недель они тебе точно работу найдут.
– А ты?
– Возьму ребеночка. Счастья хочу. Жить хочу, радоваться, чтобы ручонки доченьки меня обнимали, и она мамой меня звала… Мне только тридцать два, а я себя старухой чувствую. Это справедливо?
Конец ознакомительного фрагмента.
Примечания
1
Мыльня – баня
2
Ба́нник – дух, живущий в бане, в поверьях восточных славян, пугающий людей и требующий жертв, которые ему оставляли в бане после мытья. Часто его представляют в виде крохотного, но очень сильного старичка с длинной и лохматой бородой, покрытой плесенью. Его воле предписывают обмороки и несчастные случаи в бане. Если кто-то обжёгся, ударился, поскользнулся, то считается, что это проказы банника. Любимое же развлечение банника – шпарить моющихся кипятком, раскалывать и «стрелять» камнями в печи-каменке, а также пугать парящихся стуком в стенку. Вредить по-крупному (обдирать кожу, запаривать до смерти) банник начинает только тогда, когда люди злостно нарушают запреты: моются в праздники, поздно ночью или после двух-трёх смен парящихся.
3
Роднове́рие (Родоверие, Родолюбие, Родобожие, Доброславие) – религиозное движение, возрождающее дохристианские обряды и верования. Родноверы признают священными знания древних славян, соблюдают реконструированые языческие обряды дохристианских времён, и некоторые проходят обряд посвящения, в результате которого получают новое языческое имя.
4
МАССОЛИТ – сокращенное наименование одной из выдуманных крупнейших московских литературных ассоциаций в романе Булгакова «Мастер и Маригарита».
