– Да хватит! Давайте выпьем лучше.
За беседой постепенно бутылка кончилась, принесли еще одну. Тепло от алкоголя растеклось по всему телу, водки Ивану больше не хотелось, но ему наливали и требовали хотя бы пригубить. В конце концов, Иван сложил на столе руки и уткнулся в них лбом. Откуда–то издалека на фоне доносились приглушенные знакомые голоса:
– Все, готов. Халтурить совершенно не умеет.
– Да, Петя, он не хитрил как ты с водкой. Думаешь незаметно что ли? Пусть поспит, оклемается.
– А домой его кто повезет? Ты знаешь, где он живет?
– Нет. Давай позвоним нашим дежурным, спросим.
– Сегодня там Афанасьева командует. А потом они скажут, что мы нажрались и буянили. Не пойдет.
– Да, ты прав…
– Ладно, я его к себе заберу.
– Хороший он парень. Повезло нам. Это редко по нынешним временам. Сменой этой командовать он будет. Через год другой, как опыта наберется. После школы милиции.
– Лейтенант? Капитанами командовать будет?
– Как я решу, так и будет. Старший смены должен быть мужик. Смены четыре, вас пока трое. Он четвертый.
– Что ты там ему про время на работе чушь какую–то говорил?
– Он сам все поймет. Со временем. Или надо было сразу сказать, продавай информацию? Так это у тебя лучше бы получилось.
– Ну ладно, не кипятись…
– Да я понимаю все. Противно самому… Наливай…
Прежде чем окончательно погрузиться в забытье, где–то уже очень далеко Иван услышал звонок собственного мобильного телефона, и обрывки фраз:
– Иван не может говорить… Майор Старков у аппарата, а что такое?… Может завтра?... Хорошо, пишите адрес…
***Просыпался Иван с трудом. Выпитая накануне водка давала о себе знать, и каждое движение отзывалось импульсом боли в голове. Кроме того, Иван никак не мог вспомнить, чем закончился вчерашний вечер и каким образом он оказался дома, в своей постели, к которой кто–то заботливо поставил тазик на всякий случай. Хорошо что не пригодился. Но все равно, избежать разговора с родителями не выйдет. Надо придумывать легенду. Вот только как, если значительный временной промежуток вчерашнего вечера из памяти словно выкинули.
Иван валялся в постели, тщетно пытаясь восстановить хотя бы кусочки общей картины, до тех пор, пока не зазвонил мобильный телефон, звучала настроенная на определенную группу абонентов мелодия «Наша служба и опасна, и трудна…», то есть звонил кто-то со службы, пришлось встать, на дисплее высветилось «Старков».
– Доброе утро Александр Петрович, если оно, конечно, доброе. У меня сразу вопрос, можно? Что вчера было?
– Не волнуйся, все нормально, давно мы так с Петей не ржали. – Похоже, что начальник и сейчас старался сдержать смех. – Я как вспомню! Культурный мальчик, аспирант, ага! Видел бы ты выражение лица своего отца, когда мы ему подсказали в какой карман тебе за ксивой залезть! Жаль, не было камеры! – теперь уже Старков перестал сдерживаться и откровенно засмеялся. Высмеявшись, продолжил: – Короче вчера ты отключился, так твой мобильник достал нас трезвонами, я посмотрел, написано «Мама». Думаю, что родители волнуются, а это не хорошо, ты может утром только в себя придешь, видимо так оно и вышло. Может мне и не следовало, но… Я бы из–за своих в такой ситуации уже бы город на уши за ночь поставил. Я и ответил. Потом еще Петя что–то от себя добавил, это плохо помню, если честно. Возможно, я что–то не так сказал, или он, тоже ведь под градусом, но твои родители точно что–то не так поняли, и им похоже не понравилось, что их сын с какими–то двумя ментами где–то нажрался. Ты же законспирировался, а мы–то не в курсе! Наверное думали, что тебя обижают. Попросили адрес, приехали, мы тебя так сказать с рук на руки передали. А твой батя попросил объяснений. Мы объяснили. И показали. Хвалили тебя. Очень круглые глаза у них были, ты не знаешь, с чего бы это?
– Ага, понятно... Я пока не говорил ничего о роде своей деятельности.
– Красавец! А мы сказали! – Старков снова закатился смехом.
– Представляю картину…
– Я, рад что у тебя все хорошо, приходи в себя за выходные, пей соки, в понедельник ждем.
– Я еще не знаю, все ли у меня хорошо…
Легенду можно было уже не придумывать. Попрощавшись с начальником, Иван вышел из своей комнаты, захватил с собой тазик в ванную по пути, пришел на кухню, где в это время отец пил кофе, а мать что–то варила на плите. На столе стояла бутылка с минералкой, к которой он тут же жадно присосался.
– О, мать, смотри, проснулся, боец. Ну и в кого ты такой?
– Какой такой?
– Такой. Мать инженер, отец инженер, сестра будет инженером–экономистом, а ты значит милиционер! Звучит гордо! Тьфу…
– Да выбора особого не было на самом деле. Откуда деньги на платную аспирантуру?
Иван рассказал историю с самого начала. Его внимательно выслушали, не перебивая. Затем некоторое время все молча «переваривали» сказанное. Тишину нарушил отец:
– Ты законсервируешь свои мозги в этой структуре, – уже скорее по инерции, он продолжал гнуть свою линию. – Лучше бы в армии свое отслужил, не теряя столько годов. Теперь что, будешь милицейскую карьеру в 27 лет прерывать? И кому ты будешь нужен без инженерной практики?
– Кому я буду нужен при ее наличии тоже не понятно. Концы с концами, как вы, сводить? Честно говоря, эта перспектива меня не радует вообще никак.
– Это время пройдет! – закричал отец. – Инженеры еще будут востребованы!
– Они и сейчас востребованы. В Китае. Туда я точно не хочу.
– Хватит, Толя, – мать положила руку отцу на плечо. – Это тоже нормальный путь. Зачем так нажираться только?
– Традиция… – Иван уставился в пол. – Нельзя от коллектива отрываться.
– Видел я вчера твой коллектив. Алкашня, лыко не вяжущая.
– Они нормальные, – сказал Иван, но вспомнил про смех Старкова, и тогда добавил: – Пьяные – все дураки. Вот ты не пьешь, и тебя большинство всю жизнь считает не таким, как все. Может потому и с хлеба на воду всю жизнь перебиваемся.
– Да как ты смеешь! Может мне алкашом тоже стать? Лучше будет? Мать, ты слышишь, что сын советует?
– Ты уже никем другим не станешь. – Иван поднял взгляд на отца. – Хотите разругаться? Давайте. Только это уже ни к чему не приведет. – Он встал, забрал бутылку минералки и пошел к себе в комнату. – Да, спасибо что привезли. – Затем, уже из коридора громко сказал в сторону кухни: – Я еще и Вику туда пристрою!
– А что, можно? – Вика выглянула из своей комнаты. Явно подслушивала, раз так живо отреагировала.
– Только через мой труп! – Донесся голос отца с кухни.
– Вань, родители довольны твоим выбором, слышала, о чем они шептались вчера, когда тебя принесли, – сказала Вика, захихикав не громко, – только как же так, ты их не спросил! – спародировала она интонацию мамы, уперев руки в пояс. – Вот и возмущаются. – Затем уже громче, добавила: – Ну, правда, и мне можно?
– Можно. Но и через мой труп тоже.
– Ладно, – не стала спорить сестра. – Помоги мне с высшей математикой, пожалуйста. Как снова думать сможешь, – добавила она после паузы.
Обменявшись с Викой улыбками, Иван кивнул и пошел к себе в комнату за компьютер. Знакомые просили помочь его сделать какой–то сайт, надо было потихоньку разбираться.
Постепенно взаимоотношения в семье наладились, началась обычная, повседневная жизнь. Замелькали дни…
2007Девятое мая для Ивана всегда ассоциировалось с шашлыками где–нибудь на природе. Все изменилось, как только он прошел обучение в школе милиции, и официально стал полноценным милиционером, которому разрешалось даже носить оружие, но которое не было закреплено за ним за ненадобностью. Теперь праздник с массовыми гуляниями означал для него только одно – усиление. Иван и Дима Кукушкин, а так же еще пятнадцать человек из других отделов информационного центра, стояли на своем участке в оцеплении за ограждением Манежной площади, напротив Кремля.
– Вот скажи мне Дима, – обратился Иван к Кукушкину, – стоим мы тут уже 3 часа, и стоять нам тут до глубокой ночи. Зачем?
– В смысле? – Кукушкин не понял вопроса. – Что бы толпа с Тверской улицы не прошла прямо в Кремль с дружелюбным визитом, это же очевидно.
– Это понятно. Почему мы? Согнали бы с районных отделов представителей патрульно–постовой службы, им это привычней. Это же их работа. А тут кого только нет. Даже гаишники вон стоят.
– А, вон ты о чем. Да все просто, Вань. Гаишники кстати из управления, кабинетные работники, это не с дороги, тех тоже сюда не привлекают. А происходит это потому, что к нам подходят люди, задают вопросы, ты им вежливо отвечаешь. Выглядишь опрятно, форма с иголочки, мы же ее почти не носим. Не грубишь, не хамишь, никуда не посылаешь. А теперь представь на нашем месте обычных среднестатистических сержантов из ППС какого–нибудь спального района Москвы. В засаленном, вытертом обмундировании, после двух годов службы в армии, где им единственную извилину в мозгу–то и выпрямили. Представил?
