– Да, не-е-т… – категорично помотала она головой. – В нашем театре искать убийцу смысла никакого, только зря время потеряете. Это дело рук той особы, что была в его кабинете. Сто процентов – убила она. Все-таки зря он мне ее не показал. Глядишь, и жив бы остался…
– Ну, а что теперь будете делать дальше? – в какой-то мере проникшись сочувствием к своей собеседнице, спросил Крячко.
– Да хрен его знает… – удрученно развела она руками. – Конечно, театру определенно – капут. Таких связей, как у Эдьки, у меня и близко нет. А без связей сейчас не выжить. Сейчас, главное, найти хорошего адвоката, чтобы отсудить у театра деньги и всем нашим дать выходное пособие. Да и мне самой оно не помешало бы. Да-а… Теперь, если закроемся, очень многим из девчонок придется опять возвращаться на Тверскую, на Ярославку… Растуды т-твою налево!..
– А почему бы вам на базе «Айседоры» не организовать обычный, нормальный театр классического балета? – о чем-то напряженно размышляя, как бы вскользь обронил Гуров.
– Святая простота-а-а! – укоризненно покачала головой Атапина. – Он думает, что это так просто… Если бы этот наш гребаный, продажный суд год назад признал меня соучредителем театра, я бы не имела и половины нынешнего геморроя. А теперь – как узаконить свои права? Второе. Да, с точки зрения тамошних дворовых бабок, мы были средоточием разврата. В мою сторону не плевал только ленивый. Но зато в эту столичную глухомань каждый вечер собиралось две сотни, а то и больше зрителей, при цене билета от «рубля» до трех и выше. Кстати, места распродавались иной раз на месяц вперед. Это позволяло платить откаты всей свистобратии – и чинушам, и уголовникам да и вашим коллегам тоже. Труппа получала ежемесячно от сорока и выше. Плюс – хорошие премиальные. А будет обычный балет – зрителей придут единицы. Да и цену придется снижать до копеек. Чем тем же ментам дань платить? Девчонок класть под них? Нам, кстати, это предлагали. Эдька сразу согласился, а я их послала. Так эти козлы за несогласие свою таксу накрутили вдвое. Нет, если хотя бы с ментами вопрос уладить поможете – я подумаю. Труппу жалко… Как бы там ни было, кто бы и откуда к нам ни пришел, но большинство – уж поверьте! – настоящие таланты. Кстати, может, еще кофейку?
Опера снова переглянулись – пора было откланиваться.
– Спасибо, но мы, похоже, уже и так засиделись. – Лев поднялся из-за стола. – Дам вам свой телефон, и если хоть одна зараза посмеет даже пикнуть насчет отката, я эту скотину так «откачу», что мало не покажется.
– Точно, точно! Оформляйтесь, – тоже поднимаясь из-за стола, кивнул Крячко. – Поддержим – с «откатчиков» снимем не только погоны, но и шкуру.
Они направились в прихожую. Виллина, вышедшая их проводить, задумчиво философствовала:
– Вот вы говорите – «классический балет»… Это если в современном понимании. А в изначальном, восточном варианте, еще со времен Шумера, Ассирии, Вавилона и Иудеи, времен культа богини Астарты… Вы о ней слышали? Так вот, тот классический балет по откровенности был покруче нашего. Это был танец похоти, обольщения и совращения. Вы думаете, на библейской Саломее, плясавшей перед Иродом, кроме юбки было что-то еще? Иначе чем можно объяснить, что у мужика после ее пляски снесло башню, и он даже согласился казнить Крестителя? Кстати, Эдька и хотел назвать наш театр «Саломея», но я воспротивилась. Я, конечно, не святая, но и это – совсем уж никуда. «Айседора» – это мой вариант. Ну, это я так, к общему сведению…
Надев туфли, Гуров выпрямился и, оглянувшись, с хитрой улыбкой сдержанно отметил:
– Знаете, Виллина Алексеевна, мне почему-то подумалось, что, назвавшись стервой, вы себя явно переоценили. Похоже, вы все-таки в большей степени Виллина. И не надо претендовать на лавры знаменитых сказочных стерв Гингемы и Бастинды. Желаю удачи!
– Солидарен! – подмигнув, вскинул левую руку, сжатую в кулак, Крячко.
Выруливая на проспект и чуть покосившись в сторону Стаса, Лев негромко спросил:
– Ну, и что думаешь теперь об этом?
Тот неопределенно хмыкнул и пожал плечами.
– По поводу убийства? Наверняка Виллина права – убила Капылина та загадочная дама, с которой он уединялся в кабинете… А-а-а! Ты о театре?! Ну, а что тут думать? Люди выживают. Пусть и не совсем обычным способом. Кстати! Странный момент. Когда ехали сюда, какого-либо сочувствия к театру я не ощущал, хотя на спектакль попасть хотелось.
– А теперь?
– Все совсем наоборот. К этой бесштанной компании отчего-то пробудилось сочувствие. А вот идти на их постановки расхотелось начисто…
Глава 3
Прибыв в Главк, Лев и Станислав сразу отправились к Петру. По пути к своей «конторе» они завернули сначала в райотдел микрорайона, где забрали материалы по убийству Вингрова, а потом, ощутив недвусмысленные намеки своего организма насчет того, что неплохо бы и подкрепиться, завернули в кафе. Там-то их и застал звонок Орлова.
– Ну, что у вас? – с нотками нетерпения поинтересовался генерал.
– И так и эдак… – отправляя в рот очередную порцию капустного салата с креветками, маловразумительно известил Гуров.
– А поточнее можно? – продолжал напирать Петр.
– Не-а… – еще односложнее ответил Лев.
– Чего это ты там мямлишь? Пообедать, что ль, надумали со Стасом? – уже начиная сердиться, строго спросил генерал.
– Угу…
– Могли бы и после доклада перекусить! – недовольно фыркнул Орлов. – Есть много вредно – портит фигуру.
– На свое пузо глянь… – прожевав, с убийственной невозмутимостью посоветовал Лев.
– Вот черти непробиваемые! – не на шутку рассердившись, генерал бросил трубку.
И вот они, наконец-то, прибыли в свой, как иногда называл его Гуров, «альма-патер». Когда приятели вошли в приемную, то обнаружили невероятную картину – секретарша Верочка работала! Вместо того чтобы обсуждать с приятельницами последние тенденции моды и столичные сплетни, она набирала какой-то текст на компьютере, проворно стуча кончиками пальчиков по клавиатуре. Изобразив безграничное изумление, опера демонстративно воззрились в ее сторону, замерев на полпути к двери генеральского кабинета. Поймав нацеленные в ее сторону взгляды, Верочка неожиданно рассмеялась:
– Это вы так рассердили Петра Николаевича? Полчаса назад тут такое было! Он выбежал в приемную и прямо в лоб спрашивает: «У меня, что, и вправду толстое пузо?!» А с самого аж искры сыплются! Потом пошел по отделам. Там всем «чертей дал». Вернулся в приемную, меня отчихвостил за то, что не успела подготовить текст его доклада на коллегии в министерстве… Ой, гром и молния! Вы уж больше так его не расстраивайте, а то он весь Главк по кирпичику разнесет…
– О-го-го!.. – негромко присвистнул Стас. – А может, пока не пойдем к нему? Пусть остынет.
– Думаешь? – Гуров с сомнением прищурился, покосившись в его сторону.
Но в этот момент дверь кабинета резко распахнулась, и в приемную выглянул взъерошенный генерал Орлов. Окинув приятелей свирепым взглядом, он с ликующим злорадством прорычал:
– Ага-а-а, вот они, «жертвы голодающего Поволжья»! Ну, и чего топчетесь? Милости прошу! Послушаем, послушаем, чего там наши «великие Пинкертоны» накопали!
Войдя в кабинет и рассевшись в креслах, опера с умильно-ироничной улыбочкой воззрились в сторону своего начальника, пребывающего в состоянии, близком к тому, в каком, наверное, пребывает всякий уважающий себя вулкан, намеревающийся разразиться мощным извержением. После минутного молчания, вовремя поняв, что этих двоих и в самом деле ничем не пронять, в том числе и запредельно грозным видом, Орлов провел по лицу рукой, сгоняя со лба складки и морщины, и уже своим обычным тоном проговорил:
– Ну, слушаю вас…
– Круг подозреваемых определить пока не удалось, но перспективное направление найдено, – спокойно начал Гуров. – Оба эти убийства уже сейчас можно объединять в одно дело, а причину происшедшего надо искать в прошлом потерпевших. Судя по свидетельским показаниям, убийца, скорее всего, женщина, причем молодая и очень привлекательная. Сейчас будем изучать записи камер видеонаблюдения гостиницы. Швейцар рассказал, что одна из постоялиц у него вызвала некоторые подозрения – то она шла блондинкой в наряде ню, то брюнеткой монастырского вида.
– Фоторобот составить есть возможность? – поинтересовался Орлов.
– Трудно сказать… – откликнулся Крячко. – Я так понял, он особо ее не запоминал и о том, что это может быть одна и та же женщина, сообразил уже потом. Но попробовать стоит – пусть будет хоть приблизительный портрет, чем вообще никакого.
– Вы хотите сказать, что у вас есть какие-то серьезные сомнения по поводу прошлого потерпевших? – из голоса Орлова окончательно выветрились оттенки раздражительности.
