— Вы не преступники, а задержанные на территории погранотряда до выяснения личностей, — веско припечатал старший.
Показалось Маше или нет, что за ее спиной пограничник слегка хохотнул?
— Не вольнуйтесь, Мария, — тихо проговорил Берг, — сейчас все выяснится, да-да.
Подворачивая ноги на камнях, оступаясь и шлепая в темноте по соленым лужам, они едва поспевали за сержантом, который ни разу не оступился и не разбрызгал воду. «В темноте он, что ли, видит, — со злостью думала Маша, — ведь по голосу слышно, что пацан, а как же ему нравится командовать. Тоже начальник!»
Поселок светился на склоне сопки разноцветными окнами, редкими фонарями. Но они миновали его под берегом, по крутой тропке выйдя прямо к зданиям погранзаставы. Сержант повел их не к длинному корпусу, где, как помнила Маша, находился кабинет командира, а к дальнему, такому же длинному зданию, в котором светились все окна и откуда, кажется, даже доносилась какая-то музыка.
Сержант обтер сапоги о железную решетку у крыльца и скрылся в доме. Через пару минут вышел не один. За ним на крыльце появился невысокий толстоватый человек в форменных брюках и офицерской рубашке, но без погон. Ворот был расстегнут, галстук снят с шеи и болтался на заколке. По всему было видно, что человек нетрезв и весел.
— Доставили? Ну, молодцы, свободны! — Он махнул рукой, и пограничный наряд тут же скрылся в темноте. — А вы, товарищи нарушители, следуйте за мной.
Маша поднялась по ступенькам и почувствовала, как Берг крепко сжал ее ладонь, успокаивая. Ей и правда от его теплой руки стало как-то спокойнее, она даже приготовилась сказать пару резких фраз.
Но тут распахнулась дверь, из которой на площадку вывалился шум-гам, ор какого-то певца, сигаретный дым — тут явно гуляли. В прихожей хозяин развернулся к ним лицом и крепко потер лоб растопыренной ладонью.
— Разрешите представиться: подполковник Зубенко Игорь Васильевич! — Круглое лицо, похожее на горсть мелочи, такое в нем все было маленькое и невыразительное, расплылось в улыбке. — Командир погранзаставы. Прошу ко мне в гости, простите, что пришлось так доставить! У супруги день рождения сегодня, очень просила вас найти, а вы пропали куда-то… Вот, пришлось наряд за вами высылать, уж не взыщите!
Маша уже набрала воздуха, чтобы высказать заготовленные фразы. Но тут из-за замызганной занавески, прикрывающей вход в комнаты, выскочила женщина, за ней теснились еще несколько, хохотали, что-то одновременно кричали. Женщина была высокая, яркая, как тропическая лиана. Всего в ней было с избытком: глаз, бюста, яркой косметики, волос в высокой прическе, украшений. И говорила она громко, быстро, не слушая никого:
— Ой, извиняюсь, проходите, пожалуйста! Я — Марина. Игорек, ты чего гостей не приглашаешь в дом? Проходите, не стойте, что же вы, ой, я так рада, ужас просто! — Она подхватила Машу под локоть, быстро сняла с нее куртку, растопырив пальчики, попыталась снять с Берга тяжеленную «разгрузку», но не смогла, отступила, продолжая громко и напористо что-то говорить. Пахло от нее водкой, крепкими духами, пoтом, она тянула Берга за рукав, одновременно подталкивая в спину Машу, пока не втащила их в большую комнату, полную народа, шума и дыма.
— Знакомьтесь, — рубанул рукой сизый воздух хозяин. — Тут все свои, друзья, так сказать, наша интеллигенция.
В дальнем углу Маша увидела долговязого Нефедова, рядом с ним смуглое лицо и яркоме довые глаза его жены, Лиры Исхаковой, помахала им приветливо.
— Я извиняюсь, что так все получилось, хоте ли вас заранее пригласить, да не нашли, — тараторила Марина, расталкивая народ и расчищая мес то за столом для Маши и Берга. — Садитесь, у меня рождение сегодня, так я и подумала, что надо вас пригласить, а то ж вы тут никого не знаете, тоска же в гостинице вечером! А вы посидите с людями, выпейте, закусите, и нам интересно с журналистами, да еще заграничными… Садитесь!
Машу и Андреаса затолкали за стол, стиснули, поставили перед ними тарелки, стопки. Со всех сторон тянули бутылки, блюда с наполовину съеденными закусками. Здесь тоже была рыба во всех видах, глубокая тарелка с икрой, какие-то салаты…
На лице Берга замешательство боролось с привычной вежливостью. Маша решительно стала накладывать на его тарелку закуски. Себе тоже насыпала всего — лишь бы остановить этот приступ гостеприимства.
— Тихо, тихо там! — застучал вилкой по стакану хозяин. — Налейте! Давайте выпьем за гостей, которые прибыли на наше торжество. Честь, так сказать, и тэ дэ. Марин! Давай скажи!
— А чего, — хихикнула Марина. — Ты ж все сказал, давайте выпьем за гостей из далекой Москвы и еще более далекой Германии. Вы к нам надолго? Фотографировать будете нас?
«А то ты не знаешь, — враждебно подумала Маша. — Раз уж твой муж нас с берега моря достал и под конвоем доставил, можно подумать, ему вся наша подноготная неизвестна». Но встала и, взяв в руку мокрую от переливающейся через край водки стопку, с любезной улыбкой произнесла:
— С днем рождения, Марина, желаем вам здоровья, благополучия и всеобщей любви, которую, как мы видим, к вам и так все питают!
— Ой, спасибо! — махнула рукой с устрашающе красными ногтями Марина и залпом выпила полстакана водки. Даже не изменившись в лице, заворковала: — Да вы кушайте, кушайте, мы уж и горячее ели, догоняйте! Полин, музыку давай!
Опять грянули какие-то шлягеры, модные в прошлом году, разгоряченные гости пустились в пляс.
Маша видела, как Берг потихоньку разглядывает разномастную публику, и ей опять стало отчего-то стыдно. Она рассердилась на себя за это чувство: «Подумаешь, если иностранец, так мы должны перед ним стелиться?»
Ей показалось, что Берг тут же все понял: и ее мгновенный стыд, и злость на саму себя, даже стыд за то, что стало стыдно. Он аккуратно ел, приветливо улыбался в ответ на взгляды, которые, не стесняясь, вперяли в него поддавшие гости.
По-настоящему Маша испугалась, когда из визжащей толпы к ним ринулась еще одна яркая дама. Тонкая, гибкая, гладкой темной головкой, узко подведенными глазами и блестящим зеленым платьем, видимо, не без расчета напоминающая какую-то экзотическую змею. Извиваясь всем телом и делая какие-то странные пассы длинными руками, она подошла вплотную к Бергу и хрипловатым голосом произнесла: «А позвольте вас пригласить на танец?» Берг, широко улыбаясь, встал, поклонился и учтиво подал «змее» руку. Она победно посмотрела на толпу и двинулась на середину.
— Как ваше имя? — великосветским тоном громко спросила она, вихляясь всем телом, вполне, впрочем, пластично, отметила Маша.
— Андреас Берг, к вашим услугам! — старомодно отрекомендовался немец. — А как зовут вас?
— А меня зовут Виктория! — еще громче и с вызовом вдруг сказала дива. — Знаете, почему?
Я родилась девятого мая! Это вам о чем-нибудь говорит?
— О, конечно! — Берг не выказал ни тени смущения. — В честь победы над гитлеровской Германией? Это имя вам подходит. Очень.
В комнате стало почти тихо. Некоторые танцующие даже остановились. «Так, похоже, девушка хочет скандалить, — с тоской подумала Маша. — Только этого еще не хватало — нарваться на неприятности, да еще в таком обществе».
— Викуся, ты что! — натужно засмеялась Марина. — Кончай!
— Да, мое имя многим у нас подходит, — не меняла пластинку Виктория. — Мы дети и внуки тех солдат, которые в сорок пятом показали вам, где раки зимуют. А вот вы мне скажите, почему вы, которых мы разбили вдребезги, живете лучше нас? Почему какие-то сраные япошки, которых отсюда вышвырнули за два месяца, весь мир своими машинами и телевизорами завалили, а мы нищенствуем?
Голос Виктории накалялся с каждой фразой, смуглая, с горящими глазами и щеками, она была бы хороша, если бы не злоба, которая кривила ее губы, искажала тонкое лицо.
Берг остановился. Его лицо теперь не выглядело ни добродушным, ни простоватым. Видно было, что Виктории удалось задеть его.
— Да-да, Виктория, я вас понимаю… — начал он.
— Да что ты там можешь понимать, немчик! Ты мою маму видел, которая всю жизнь в школе пахала, а пенсию получает тридцать евро? Ты посмотри, как тут народ живет, в какой дикости! Вот, гляди! — Она протянула Бергу узкие смуглые ладони, на которых были видны тонкие белые шрамы — следы от порезов. — Я на шкерке вкалывала, чтоб хоть на тряпки заработать, а у меня, между прочим, высшее образование! Понимает он!
Высокий плотный парень в расхристанной милицейской форме, с прилипшими ко лбу белыми волосами подошел к Вике. Лицо его удивляло контрастами: маленькие глазки — и тяжелый подбородок, толстые щеки — и тонкий вздернутый нос. В профиль оно отчетливо напоминало кукиш. Парень обхватил Викторию мускулистыми руками, в которых она просто потерялась.
— Да ты шо, Вик, сказилась, чи шо? — удивленно бубнил он. — Ты чого до його причепилась? На шо он тебе?
