И снова бонзы закивали, а писцы записали, любезно улыбаясь.
— Ну ладно, — вздохнул Лукас. — Но только поторопитесь с проверкой. А то мы еще не завтракали.
— Скажите, господин Лукас, — начал главбонза, — у вас есть удостоверение личности?
— Нет, — ответил Лукас.
Бонзы подняли брови и многозначительно переглянулись.
— Но без удостоверения личности, — сказал второй бонза, — вы не сможете подтвердить ваших намерений.
— Без удостоверения личности, — довершил третий, — вас как бы и нет. Формально. И вы не можете попасть к императору. Потому что человек, которого нет, никуда не может попасть. Такова логика.
И бонзы закивали, а писцы записали все для истории.
— Но мы же вот они! — заметил Джим. — Значит, мы есть!
— Это любой может сказать, — возразил с улыбкой главбонза.
— Во всяком случае, формально вас нет, — добавил третий.
— В лучшем случае мы можем вам выписать временное удостоверение личности, — снисходительно предложил главбонза. — Но это все, что мы можем для вас сделать.
— Отлично, — сказал Лукас. — Но с ним нас пустят к императору?
— Нет, — улыбаясь сказал второй бонза. — С временным удостоверением, конечно, не пустят.
— Тогда к чему оно нам? — спросил Лукас.
— Совершенно ни к чему, — улыбался третий бонза.
И снова бонзы кивали, улыбаясь, а писцы записывали.
— Тогда я кое-что вам скажу, господа бонзы, — степенно произнес Лукас. — Если вы сейчас же не отведете нас к императору, то мы вам докажем, что мы — есть! В том числе и формально. — При этом он показал свой черный кулак, и Джим тоже показал свой черный кулак.
— Попридержите язык! — прошипел главбонза с коварной улыбкой. — Это оскорбление официального лица! За это я велю вас тотчас же бросить обоих в тюрьму!
— Ну, это уже слишком! — взревел Лукас и действительно начал терять терпение.
— И кроме того, вы шпионы! — главбонза победно улыбнулся. — Вы арестованы!
— Так! — сказал Лукас с опасным спокойствием. — Наверно, вы полагаете, что нас можно одурачить! Ну, это у вас не пройдет, любезные толстые бонзы!
С этими словами он шагнул к писцам, отнял кисточки и отхлестал их по ушам. Писцы опрокинулись на спину и заверещали.
Потом, не вынимая трубки изо рта, Лукас схватил господина Пи Па По, перевернул и сунул головой в мусорную корзину. Главбонза в ярости завопил и стал дрыгать ногами, но выбраться из корзины не мог.
Лукас схватил за шиворот остальных двух бонз — по одному в каждую руку, ногой распахнул окно, выволок бонз наружу и держал их на вытянутых руках в воздухе. Оба верещали, но не смели шелохнуться, уж больно высоко было.
— Ну? — проревел Лукас. — Как? — при этом он встряхнул обоих так, что у них от страха застучали зубы. — Поведете меня к императору или нет?
— Да, да! — запищали оба бонзы.
Лукас втащил их назад и поставил на дрожащие ноги. Но в эту минуту в дверях показалась дворцовая стража, сбежавшаяся на вопли главбонзы. Все тридцать стражников, обнажив мечи, ринулись на Лукаса и Джима. Оба прыгнули в угол комнаты, чтобы не опасаться нападения сзади. Лукас заслонил собой Джима, а сам отражал сабельные удары ножкой от столика писца, прикрываясь столешницей, как щитом. Но ему пришлось быстро сменить столик, потому что прежний был изрублен. Джим подтащил следующий, но больше столиков не было, и друзья не могли долго держать оборону.
Поскольку битва требовала от них полного внимания, они не заметили, как в дверях мелькнуло испуганное личико и тотчас исчезло.
Это был Пинг-Понг!
Он проспал почти до полудня, потому что лег вчера непривычно поздно. Своих новых друзей у паровоза он уже не застал, но зрители рассказали ему, что обоих увела дворцовая стража. Пинг-Понг заподозрил неладное и бросился во дворец. Он обежал все коридоры канцелярии, пока не заслышал вдалеке шум битвы, поспешил туда и заглянул в дверь. Мигом он оценил, в каком опасном положении находятся его друзья. Помочь тут мог лишь один человек: сам великий император. Проворно, как белка, малыш бросился бежать, преодолевая лестницы, залы, покои и коридоры. Несколько раз он миновал посты, и стражники, скрестив алебарды, пытались преградить ему дорогу, но он проскальзывал под ними и мчался дальше. Часто на крутых поворотах он падал, поскользнувшись на гладких мраморных плитах и теряя драгоценные секунды. Но снова вскакивал на ноги и мчался дальше. Вот он взбежал по широкой лестнице и понесся по бесконечной ковровой дорожке.
Уже его отделяли от тронного зала всего две комнаты. Теперь уже одна. Вот сейчас он минует открытую последнюю дверь… но — о ужас! — двое стражников спешат закрыть створки у него перед носом. В самое последнее мгновение Пинг-Понг все же проскользнул в узкую щелочку и очутился в тронном зале. Стук сомкнувшихся створок послышался за его спиной.
Тронный зал был громадный, и лишь в дальнем его конце на серебряном троне восседал сам великий император. Рядом с троном на столике стоял унизанный бриллиантами телефон. Императора окружали князья и мандарины, мудрецы и звездочеты, великие художники и поэты Ландая, чтобы давать советы в управлении государством.
Тут были и музыканты, и они как раз заиграли веселую пьесу. Все, замерев, слушали. Но Пинг-Понг не мог ждать, когда музыка кончится, потому что в Ландае самые длинные в мире концерты.
Он протиснулся сквозь благородное окружение императора и, когда от трона его отделяло не больше двадцати метров, упал ниц — ибо так в Ландае полагалось приветствовать правителя — и уже ползком добрался до серебряных ступеней трона.
Придворные заволновались. Музыканты прервали игру, сбившись с такта, и поднялся возмущенный ропот.
Император Ландая, высокий старец с тонкой седой бородой, глядел на крошечного Пинг-Понга, подползающего к его ногам, с удивлением, но без гнева.
— Чего тебе, малыш? — спросил он снисходительно. — Почему ты помешал моему концерту?
Он говорил тихо, но голос его звучал так, что достигал самого дальнего уголка тронного зала.
Пинг-Понг в страхе стал запинаться:
— Джипп… Лукф… Пароф… Опаф… Опасность!
— Говори отчетливее, малыш! — ласково сказал император.
— Что произошло? Не торопись!
— Они же хотят спасти Ли Зи! — выпалил Пинг-Понг.
Император вскочил на ноги.
— Кто? — вскричал он. — Где они?
— В канцелярии! — кричал Пинг-Понг. — У господина Пи Па По!.. Быстрее!.. Дворц… Дворцовая стража!..
— Что со стражей? — встревожился император.
— …хочет их убить! — пискнул Пинг-Понг.
Поднялась ужасная тревога. Все ринулись к двери. Музыканты побросали инструменты и побежали вслед за придворными. Впереди всех мчался император, окрыленный надеждой, что его дочь может быть спасена. За ним бежали придворные, а среди них колобком катился маленький Пинг-Понг, все время остерегаясь, как бы его не растоптали, потому что в таком волнении никто его не замечал.
Лукас и Джим тем временем были уже в очень трудном положении. Вся мебель порублена, обороняться нечем — разве что голыми руками. Тридцать мечей направлены на них остриями.
— Схватить их, связать, заковать в цепи! — кричал главбонза, который был уже на ногах, но корзину для бумаг так и не смог стянуть с головы.
Лукасу и Джиму надели на руки и на ноги тяжелые кандалы.
— Ну? — гневно скалясь сквозь решетку корзины, спросил главбонза. — Каково теперь? Будет лучше всего, если мы немедленно отрубим вам ваши досточтимые головы.
Лукас ничего не ответил. Он собрал все силы и попытался разорвать цепи. Но они были выкованы из ландайской стали и могли выдержать даже слона. Бонзы сладко закивали друг ДРУГУ, а писцы засмеялись над тщетными усилиями Лукаса.
— Джим, старина, — хриплым голосом проговорил Лукас.
— Коротковато оказалось наше странствие. Мне жаль, что тебе приходится разделить мою участь.
Джим сглотнул и тихо ответил:
— Но ты же мой друг, — и закусил губу, чтоб она не дрожала.
Писцы снова захихикали, а бонзы заухмылялись, кивая друг другу.
— Джим Пуговица, — сказал Лукас. — Ты и вправду лучший из мальчишек, которых мне когда-либо доводилось видеть.
— Тащите их к эшафоту! — приказал главбонза, и стражники схватили Лукаса и Джима, чтобы увести их.
— Стойте! — вдруг послышался голос, негромкий, но звучавший так, что каждому было слышно. Все обернулись на этот голос. В дверях стоял император Ландая, а позади него толпились придворные. — Убрать мечи! — приказал император.
Начальник стражи побледнел от страха и опустил меч.
— Освободить пришельцев! — потребовал император. — И немедленно заковать в цепи господина Пи Па По и остальных!
Очутившись на свободе, Лукас первым делом закурил трубку и только потом сказал:
