Улица
Перевод А. Гелескула
На бесконечной улице ни звука.Я спотыкаюсь, падаю впотьмах,и поднимаюсь, и топчу вслепуюсухие листья и немые камни,и кто-то за спиной их топчет тоже:замру — замрет и он, прибавлю шагу —он тоже. Озираюсь — ни души.Вокруг темно, и выхода не видно,нет никого, и я кружу, кружу,а закоулки вновь меня выводятна улицу, где я крадусь за кем-то,кто падает впотьмах и, поднимаясь,глядит в меня и шепчет: «Ни души…»
Гости
Перевод А. Гелескула
Сквозь ночь городскую,нависшую камнем и сушью,бредет ко мне даль луговаяи тянет зеленые руки в лесных самоцветах,браслетах пернатого звона.Ведет она за руку речку.А с ней забредает ко мне деревенское небос корзиной базарных игрушек.И рядом садится лагуна,раскинув по комнате зыбь серебристых оборок.Возносится дерево звуков,и лучшие в мире словамерцают на ветках, и зреют, и падают в руки.И грудь — как пещера,где молнии свили гнездо…Но все наполняется крыльями.Что это — явь?Скажи, это явь или сны твои рядом со мною?
Ночная вода
Перевод А. Гелескула
Ночь конского зрачка, тревожного в ночи,ночь влажного зрачка озерной глубины —в твоих зрачках тревожного коня,в твоих зрачках таинственной воды.
Глаза воды ночной,глаза ночного дна,глаза речного сна.
Сиротство с тишинойбредут, как два зверька, гонимые луной,и пьют из этих глаз,и пьют из этих вод.Откроешь ты глаза —и открывает ночь замшелые вратав заветную страну неведомой воды,ключи которой бьют из сердца темноты.
Закроешь ты глаза —и тихая река вливается в тебя,и вновь ты для меня темна и далека:то омывает ночь края твоей души.
Пишу зелеными чернилами
Перевод В. Андреева
Зелеными чернилами я сотворю сады, луга, леса,листву, в которой буквы запоют,создам слова-деревьяи предложенья-звезды.Пусть падают мои слова на тело белое твое,как ливень листьев на заснеженное поле,и, словно плющ дома,листы бумаги покрывает зелень слов.
Пусть падают слова на руки, шею, грудь, живот,на лоб, что словно море в штиль,на волосы каштанового цвета,на зубы, что покусывают стебелек травинки.
Как дерево весеннею листвою,ты зеленью моих чернил украшена.И звездами своих очей взгляни на небо —в татуировке звезд зеленых.
Пришелец
Перевод А. Гелескула
Я понял на ходу, что я в тумане.Струились лица, контуры текли,все исчезало прежде, чем возникнуть.
Я плелся по безлюдным мостовым.Вдруг на углу мне улыбнулся мальчик,и мне взбрело потрогать его кожуи убедиться, что она живая.Но кисть руки в мальчишеских вихрахрастаяла — и мальчик содрогнулся,впервые ощутив небытие.И замер, изумленный этой дрожью.
Я плыл, меня несло ленивым ветром.Стал виден сад и женщина в саду.Я крикнул: «Это я! Ты не узнала?»Слова мои, бесшумные снежинки,расплылись в безответной тишине.Чтоб добудиться, я поцеловал,но губ ее, изваянных из камня,коснулся только воздух — и казалось,что целовало их воспоминанье.И я оставил женщину вдвоемс ее судьбой — остаться изваяньем.И вновь меня несло ленивым ветром.И были серы площади и стены.
И люди во плоти или в металлевыказывали, как они гордыбыть явью, плотью, кровью или бронзой.А между тем наедине с собойдовольно взгляда, зеркала, молчанья,чтобы разверзлась бездна под ногами —мгновенье пустоты, неумолимость,неизмеримость этого провала,и злая безнадежность ожиданья,и вечный страх, что ты такой, как есть.Опять меня несло ленивым ветром.Пустыни улиц. Крик. Небытие.И, от химер устав, я растворилсяв тумане, из которого возник.
Июнь
…плыл июнь…
…текли и щемили воспоминания.
Перевод В. Резник
Хрустальная нахлынула река,все светоносно, ливни словно гривы,волна течет недвижно, и ленивынаполненные влагой облака.
Забытое плывет издалека:глаза впивают, сердце ждет пугливо,уста целуют смутных форм извивы,тень осязать пытается рука.
О вечность, миги связаны так тесно,что, изобилием напоено,небытие является телесно.
Исполненное полноты и смуты,томится сердце, в вечности одно:вчера и завтра, годы и минуты.
Полуденные терцины
Перевод В. Резник
Предавшись безмятежному светилу —померкший от сверканья полый кругсам у себя свою отъемлет силу,—
смежаю веки. Очутившись вдругво мраке алчном, им переполняясь,я тотчас забываю все вокруг.
Плененный свет, в потемках разгораясь,цветет во мне, как угли, черно-ал,пульсируя и в траур облачаясь.
Твердеет в тигле вспыхнувший кристалл,в горниле тела крепнет день сожженный,мерцая, умирает, как коралл.
В сомкнутых веках бьется отраженныйблеск мирозданья, в горнюю тюрьмуввергаюсь я, лучами ослепленный.
Биенье гулко наполняет тьмутомящихся во мне каменоломен,мрак мирозданья, жаркую сурьму.
Паляще бел и раскаленно темен,трепещет день, влекущийся во мрак,как море, он беззвучен и огромен,
слепое око по небу вот таккружит, касаньем постигая вещи,на ощупь повторяя Зодиак.
Артерий кровоток в тугие клещивзял тело… и открылся ледоход,и плоти нет, и только воды плещут.
Полночной плоти темный небосвод,кромешный полдень логова, чащобы,глухих лесных биений хоровод —
эти провалы в мрачные утробы —забавы полдня: блики, светотеньрельеф формуют и чеканят, чтобы
плоть неустанно претворялась в день.
«Башня с янтарными стенами…»
Перевод А. Родосского
Башня с янтарными стенами,одинокий лавр на каменной площади,неожиданный омут,улыбка в темном переулке,река, струящаяся среди дворцов,комета нежная, слепящая внезапно…
Мост, под пролетами которого вечно течет жизнь.
«Безымянные дети рассвета ищут названий…»
У дня на ладони
Три облака
И слов этих горстка.
Перевод Н. Галкиной
Безымянные дети рассвета ищут названийНа стволах полусонных луч играетСкачут гор ночные кони у кромки прибояШпор не сняв в морскую воду входит солнцеНарушая прозрачность утра валуны наливаются плотьюНо упрямится море к ногам горизонта отпрянувЗатуманенная земля становится твердьюМир спросонок встает с головой непокрытойГлыба камня ждет что проступят на ней гимныЗаря распахнула сияющий веер имен и наречийЭто начало песни растет как древоЭто утренний ветерСлов семена несущий.
Вслушайся в меня, как в дождь
Перевод Вс. Багно
Вслушайся в меня; как в дождь,и так же слушай — полуотрешенно —капель, шуршание, вода, как воздух,и, как воздух, время,не закатился день, не наступила ночь, личины сумерекза поворотом, личины времени в изгибе притормозившегостиха, вслушайся в меня, как в дождь, услышь не слышаи вглядись в себя, уснув, когда настороже все чувства,накрапывает слогов капель, дуновенье воды и невесомыхслов: мы, те, что были, те, что есть, дни, годы, этот миг,легчайшее время, безмерная тоска, вслушайся в меня,как в дождь, все так же блестит влажный асфальт, парподнимается и плывет, опускается ночь твоимколеблемым станом, вглядываясь в меня твоими глазами,ночи подобно лицо твое, оплывающей молнии подобныволосы твои, перебежав улицу, ты входишь в меня,каплями скатываешься с моих век, вслушайся в меня,как в дождь, блестит асфальт, ты перебегаешь улицу,это туман плывет по улицам, это ночь прикорнулав твоей кровати, это прибой твоего дыхания, твои пальцыстекают по моему лбу, твои пальцы сжимают мои глаза,твои пальцы приподнимают веки времени к все новымвстречам и воскресениям, вслушайся в меня, какв дождь, годы проходят, возвращаясь в каждом мгновении,слышишь свои шаги где-то рядом? Мы слышим их и тами здесь, в том времени, и нашем, и другом, вслушайсяв шаги времени по дорогам, что исчезают без следа,слушай, как по террасе барабанит дождь, ночь набираетсилу в аллее, луч свил гнездо в листве, сад, вздрагивая,скользит — входи, твоя тень легла на страницу.
Возвращение
