Пленных по традиции ободрали и поставили на колени. Пару минут топоры опускались на склоненные головы, три десятка пленников попросту вырезали за ненадобностью. Лука поручил это грязное дело сервам, уж больно злы мужики на немцев.
Хабар, снятый с немцев, сложили на их же сани, возниц пощадили. На те же сани положили мертвого Елисейку и троих раненых. Среди них незадачливый Левка, который был в дозоре. Рану он получил от своих же. Возница пытался удрать, вот стрела и прилетела Левке в мягкое место. Он-то лежал связанным по рукам и ногам на пахучем сене, в возке.
Обоз снова двинулся дальше.
Во второй раз на них напали псковские шильники. Бородатые мужики выскочили из-под снега, как черт из табакерки, и давай рубить всех кого ни попадя. Под удар попали смерды, но они быстро опомнились, схватившись за топоры, смерды смогли продержаться, пока не подоспела подмога. Часть воинов бросилась в лес вылавливать лучников, остальные в сечу не полезли – побили стрелами ватажников. Пленных не брали, раненых по-быстрому прирезали. Даже грабить не стали, забрали только топоры, луки да пару мечей. Остановку сделали, чтобы похоронить своих убитых. На этот раз все погибшие из числа смердов. Убитых оказалось много: два десятка мужиков и три десятка баб с детьми. Вот так оно бывает. Больше всего несешь потерь, когда пытаешься уйти с награбленным, ибо сам превращаешься в дичь для охотников. После этого случая воевода раздал смердам франкские арбалеты с парой-тройкой стрел. Так спокойней будет, решил Лука. Из арбалета выстрелить любой дурак может, авось половина попадет во вражин, и то вперед.
Во время стоянок на ночевку ратники и холопы баловались, устраивая потешные бои. Во время одного из таких боев пленный ливонец хрипло окликнул Андрея.
– Господин!
– У… собака ливонская, – Прохор, стороживший пленников, зло пнул немца под ребра. – Будет тебе лаяться.
– Лука, хватит девок тискать, давай вылезай из-под шкуры и узнай, что немец сказать хочет, – Андрей кинул в шевелившуюся медвежью полость серебряным кубком.
Оттуда выбрался слегка поддатый боярский сын Лука Фомич собственной персоной и, небрежно накинув на плечи горностаевую шубу, твердым шагом направился к пленным. Немец при приближении Луки снова залопотал быстро-быстро. Выслушав пленного, Лука перевел сказанное Андрею:
– Он говорит, что у него нет серебра для выкупа. Предлагает взять его на службу, он отслужит верно. Говорит, что хорошо владеет мечом, – при этих словах боярский сын скептически хмыкнул. – Врет собака. Продать его татарам, и дело с концом.
Лука отчего-то страшно недолюбливал ливонцев.
– Погоди, Лука, – Андрей остановил воеводу. – Продать всегда успеем. Дай ему меч да развяжи путы. Посмотрим, каков он боец. – Решение пришло само собой.
– Эй, молодцы, кто хочет с немчурой скрестить мечи? – громко выкрикнул князь.
– Дозволь мне, княже, – Кузьма хоть и выпил уже немало, но еще твердо стоял на ногах.
– До первой крови, – разрешил Андрей. – Начинайте.
Дружинники в предвкушении развлечений дружно расступились, освобождая площадку для боя, в костры подкинули охапки хвороста. Огонь, получив пищу, жадно выбросил языки яркого пламени, разгораясь с новой силой. Пламя высоко взметнулось, хорошо освещая место предстоящего поединка, Кузьма неторопливо вздел пансырь поверх ярко-красного полукафтана, застегнул на пряжки зерцало, нацепил нарукавники, тщательно зашнуровав шелковые завязки и подпрыгивал, поджидая немца, облачившегося в легкую кольчугу и стальную кирасу. Облачившись, ливонец кожаными ремешками привязал к подзору кирасы латную юбку. Из оружия пленник выбрал эсток – колющее оружие, которым удобно пробивать пластинчатые доспехи.
– А, пожалуй, начните-ка с сулиц, – вопросительно глядя на князя, предложил Афанасий. – Посмотрим, как немчура с копьем управляется.
– Пускай сулица будет, – добродушно согласился Кузьма, ему все равно, каким оружием биться, лишь бы не саблей, которую Кузьма, как настоящий новгородец, отчего-то недолюбливал.
Андрей только кивнул головой в знак согласия.
Противники, облаченные в доспехи, с короткими копьями в руках медленно сходились. Кузьма держит татарский джид обеими руками, ливонец же держит сулицу одной рукой и действует коротким копьем, словно у него не тяжелая боевая сулица, а легкая стрела.
– Силен немчура – ничего не скажешь. Посмотрим, как он умеет управляться с копьем. Силу свою он уже показал, – с одобрением сказал воевода.
Бой начинается стремительно и яростно. Кузьма нанес молниеносный удар в грудь противника, но тот плавным движением успел уйти с линии атаки и бойко отпрыгнул назад, словно на нем не было тяжелого доспеха. Бойцы какое-то время продолжали обмениваться короткими ударами. Вот наконечник сулицы немца с треском ломается о стальную пластину, закрепленную на груди Кузьмы, кожаные завязки нагрудной булатной доски не выдерживают и передняя доска падает вниз, болтаясь на одном кожаном ремешке. Пансырь Кузьмы не пострадал, выдержал удар, но висевшая на правом боку нагрудная доска зерцала сковывала движения воина. Новая атака немца и болтавшаяся у правого бедра стальная доска зерцала помешали Кузьме нанести точный удар в голову противника. Он прошел по касательной по шлему немца. Тот чудом уцелел. Железный горшок просто сорвало с головы ливонца, старые, местами истлевшие кожаные ремешки не выдержали – порвались. Андрей взмахом руки остановил бой.
Бойцам принесли длинные эстоки[13] и круглые щиты. Поменяв оружие, бойцы вступили в круг, нарезая круги и присматриваясь друг к другу. Присмотревшись и оценив противника, они разом атаковали. Последовала череда быстрых атак. Немец умудрился пробить насквозь наруч на правой руке Кузьмы, но, к счастью, не поранил руку новгородца, но сам потерял щит, Кузьма несколькими ударами измочалил кромку щита немца.
По знаку Андрея противники поменяли мечи на топоры. Немец немедля столь мощно атаковал Кузьму, нанося нескончаемый град ударов, что новгородцу пришлось отступить на четыре шага. И когда противник в очередной раз подался вперед, опуская топор на голову новгородца, Кузьма плавно сместился в сторону, одновременно делая правой ногой шаг вперед, заходя немцу с его левого бока, и нанес мощный удар обухом по затылку шлема противника. Немец, оглушенный мощным ударом, упал без сознания.
Немчуру привели в чувство и поставили на ноги. Воин с гордо поднятой головой молча ожидал своей участи.
– Добрый боец, – вынес вердикт Кузьма, вытирая поданной тряпицей пот, застилавший глаза. Лука Фомич выразил свое согласие кивком головы.
– Беру тебя на службу. Год отслужишь и можешь быть свободен, – принял решение Андрей и тут же шутки ради посвятил мужика в рыцари, поставив его на колени и легонечко шлепнув его саблей по плечам и голове.
Слова и действия князя вызвали громкий хохот стоявших кругом воинов. Ливонец, выслушав перевод, крутил головой, изумленно глядя на хохотавших воинов, и искренне не понимал, почему все веселятся. Лука Фомич, посмеявшись, растолковал ему, что тот, кто попал на службу к князю, назад уже не возвращается. Не потому, что князь не отпустит, а потому, что покинуть князя можно только переселившись в загробный мир. Немец стоял с растерянным лицом, и Лука пожалел немца, положил руку на его плечо и уже серьезно объяснил:
– Просто от князя сам не захочешь уйти. Служить нашему князю почетно и выгодно. Богатым будешь, а будешь хорошо служить… – боярский сын сделал театральную паузу. – Пожалует князь деревеньками и землицей.
– О да. Я буду хорошо служить, – немец, улыбаясь, энергично закивал белокурой головой, радуясь такой блестящей перспективе.
– Лука, спроси нехристя, как звать-то его, – подал голос Афанасий.
Воевода залопотал, по-немецки переводя вопрос.
– Говорит Дитрих фон…..и не выговоришь. Он из обедневших дворян, что-то наподобие наших боярских детей.
– Дмитрий, значит, по-нашему, – переиначил Афоня на русский лад имя Дитриха. – Лука, присмотри за ним пока. Мало ли что. Только это переводить не надо, Лука. И скажи ему, чтобы начал учить русский язык. Толмачей у нас нет. И это, еще скажи, что креститься ему нужно, принять православие.
Дитрих опять быстро затараторил. Лука перевел, что среди пленных есть еще один немец, согласный на службу. За него Дитрих ручается.
– Тащи немчуру сюда, Лука. Посмотрим, что за фрукт, – разрешил Андрей.
Второй боец выглядел не менее внушительно. Обычно немцы, как и все люди этого века, были невысокого роста и щуплые. Эта же парочка поражала своим громадным ростом. Второго немца звали Отто, и приходился он Дитриху двоюродным братом. Оба немца – младшие сыновья в семьях и, кроме меча и родительского благословления, в наследство от своих отцов ничего не получили. Отто не мешкая принес клятву верности князю.
Не доходя до Пскова двадцати верст, обоз разделился. В Новгороде сервам лучше было не показываться. Их вместе с нехитрым скарбом отправили сразу к Старице, от Пскова до него две седмицы ходу. Вместе с ними шли возы с хабаром, взятым в замке.
