Глава 9 — Мила
«После его ухода было трудно уснуть, но к счастью спала без кошмаров, а потом на завтраке по привычке начала накладывать еду в две тарелки. Невероятно, как за сутки он смог меня одурманить собой больше, чем за 3 года нашего постоянного общения. Ягодный вкус его губ так и стоит у меня на губах и во рту. Запах Чупа-чупса застрял в носу и до сих пор витает в квартире»
«Мне ужасно не хочется никуда ехать и бессмысленно изображать удовольствие, загаживая и так идиотскую душу, но выбора у меня нет»
Приехав в жилой комплекс «южный бульвар» хмуро иду к нужному подъезду многоэтажки, поднимаюсь на этаж, подхожу к двери и останавливаюсь. Набираюсь сил и терпения перед следующими 2 часами отвратительности, нажимаю на звонок и фальшиво улыбаюсь.
— Здорова
— Привет
— Пить, есть будешь? — спрашивает он, опираясь плечами о стену и, сложив руки на груди.
— Нет, я не голодная.
Он подходит ко мне, небрежно кладёт тощую руку на плечо и ведут на кухню.
— У меня классное вино есть, советую выпить. Не пожалеешь
— Мне не обязательно пить, чтобы сделать дело.
— Хоть глоток. Когда ещё удастся такое испытать?
— Я же сказала, что не буду.
— Какая ты сегодня дерзкая. Впрочем, так интереснее, — пере направляемся в его комнату.
«До жути противный цвет шоколада. Это ж, кто додумался до такой пошлости».
— Я скучал по тебе, детка, — прижимается губами к шее, — Я тут в Москву еду. Может вместе махнём, — кладёт руку на грудь, — Хоть столицу посмотришь, вырвешься из этой дыры. Когда ещё у тебя будет такая возможность? Сама посуди, — усаживает на кровать.
— Нас и тут неплохо кормят.
— Вот, ты глупышка. Все нормальные люди давно свалили из нашего городка, а ты все сидишь, цепляешься неизвестно за что, — гладит меня по спине шершавыми пальцами.
— Ну, значит, я ненормальная. Как и ты, — натянуто улыбаюсь.
— Ну-ну.
«Баранки гну. Засунь ну-ну в жопу себе».
— Ладно, может, хватит болтать. Покончим с этим побыстрее и разбежимся?
— И куда ж ты все летишь так, птичка? — тянется к губам, проводя рукой по левой ноге.
— Дела
— Жаль, я б хотел, чтобы ты у меня осталась. А утром бы я тебя отвёз домой — пробегает губами по шее
— Нет, я же сказала.
— Ну, ладно. Кстати, я могу тебе сегодня дать чуть больше, если только хорошо поработаешь волшебным ротиком. Как тебе такое предложение? — расстёгивает пуговицы на джинсовке.
— Сколько?
— Тридцатку. Не думаю, что десятка будет тебе лишней. Так что, не отказывайся, — гладит мою грудь.
Я молчу, хотя, мне хочется орать от всего подряд на всё подряд.
— Ну, так что, детка… поработаешь ротиком?
Я отвожу голову в сторону, морщусь от отвратности и сдерживаю бешеный поток слез.
— Угу.
— Отлично, а теперь иди ко мне, — притягивает меня к себе.
Он целует меня, укладывает на подушку и начинает мерзкое дело.
Подъезжая к подъезду на такси и вижу, что от него отходят двое сотрудников полиции и прощаются с соседками. Подойдя к последним интересуюсь:
— Добрый день, теть Рай. А что это полиция приходила?
— Всё то же самое. Ищут преступника, который убил парнишку в соседнем доме.
— А-а, и что говорят?
— Сейчас вот показывали нам фото этого преступника, сказали, что, если что, то звонить им и его заберут.
— Понятно, — вздыхаю я.
— Куда ж это мир катится. На фото такой красивый парнишка, молодой, а такое кошмарное дело натворил, ужас. Говорят, два года или три ему светит. Это ж страшное дело сидеть в тюрьме.
— Согласна. Ладно, я пойду. Всего доброго.
Зайдя домой, сразу иду отмываться в ванную.
После ванны пишу Диме, спрашиваю, как дела и чем занимается, но он долгое время не отвечает.
Вернувшись на следующий день домой от мозгоправа, который выписал новые таблетки для сна, пишу два варианта списка продуктов на день рождения — если буду одна и с Димой. Придумываю что надеть, какой сделать маникюр и причёску.
Ставлю чайник и звонок в дверь.
Открываю, а там папаша стоит.
Полноватый отец с отсутствием волос на голове и с колючей щетиной на лице заходит в ванную, моет руки, а затем садится на стул в кухне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Как дела у тебя?
— Нормально — бросаю я, не глядя. Наливаю чай, кладу на блюдце его любимых конфет, и сажусь за стол — Чё не позвонил, не сказал, что придёшь? Вдруг меня бы дома не было или я не одна была.
— А что тебе есть с кем быть?
Я кривлю губы и отвожу взгляд в сторону.
— Подкинула б деньжат на телефон, вот бы и позвонил.
— Ага. Как мать?
— Ты б ей хоть раз позвонила, она скучает по тебе, да, и я тоже. Давно не общались. Совсем забыла о нас.
— Бывает, чё ж поделать, — с грустью смотрю в окно.
Он тяжело вздыхает и тоскливо продолжает:
— Что нового у тебя?
— Ничего особенного, — сажусь на одно колено и залезаю в телефон.
— Так и не нашла нормальную, приличную работу?
Я поджимаю губы и закатываю глаза.
— Опять будешь мозги лечить? Если да, то прошу не надо. Мне мозгоправа хватает.
— Кончала б ты этой хренью заниматься. Тебе самой непротивно, нестыдно? Мне вот противно и стыдно, что у меня дочь такая.
— Так откажись от меня, раз я хреновая дочь.
— Может, хватит дуру валять, а? Я же с тобой нормально разговариваю и счастья тебе желаю.
— Угу… вы так сильно желали мне счастья, что я в тюрьму угодила.
Отец закипает злостью.
— Слышь, помолчала бы лучше сейчас. Завела, блин, старую песню, — сплёвывает он, — Мы с матерью сделали всё, что смогли, и ты это знаешь! Ну, извини, что мы не олигархи. У нас тоже душа болит!
— Мне давным-давно всё равно, что вы делали, а что нет, но факт остаётся фактом. Своё я получила сполна. Теперь по гроб жизни благодарна буду.
— Р-а-а, Как же ты меня бесишь! Ты нас с матерью расстраиваешь своим дерьмовым поведением. Я тебе тыщу раз говорил, что, во-первых, ты знала, куда шла учиться и работать, а во-вторых, ты сама виновата, что не досмотрела за маленьким ребёнком. Смотреть надо было лучше, а не вертеться по сторонам!
— Опять двадцать пять. Старая тупая пластинка! — вскакиваю со стула, — Всё, иди домой! У меня уже вот где это все! — провожу рукой над головой.
— Что? Совсем охерела! А у нас матерью, думаешь, не сидит в кишках, что у нас дочь местная проститутка? Мы тебе столько вариантов нормальной работы предлагали, куда берут с судимостью, чтобы ты нормально работала, но ты ж у нас особенная. Не захотела, не смогла, и в ит…
— Так, всё, стоп! Я не собираюсь дальше это слушать!
— Нет, я не уйду, пока не закончу!
— Да, ради бога! — ору я и выхожу из кухни.
— Нет! Ты выслушаешь все, что у меня есть тебе сказать! — резко хватает за руку и разворачивает к себе.
— Не смей меня трогать! — вырываю руку из его цепких пальцев, — Никогда! — тычу ему пальцем в грудь.
— Я твой отец, дура, ты глупая. Я буду делать всё, что я захочу, понятно тебе? — нависает надо мной.
— Всё сказал? Есть ещё что-нибудь сказать дочери-проститутке?
Он яростно смотрит на меня, а затем швыряет в балконную дверь свою и мою кружку.
Осколки разлетаются с бешеным звоном по всему полу, я закрываюсь руками от них. Он подходит ко мне вплотную, и мы смотрим друга на друга с лютой ненавистью. Отец поднимает руку, чтобы влепить пощёчину, но останавливает красную от ярости трясущую руку, тяжело дышит, смотря в глаза, а затем обессиленно отступает от меня.
— Уходи, уходи! — слезы душат меня.
Отец растерянно озирается.
— Я пришёл, чтоб предложить тебе очередную нормальную работу, идиотка — холодно продолжает он, достаёт из штанов бумажку и швыряет на стол, — вот здесь всё написано. Ещё хотел убедить тебя матери позвонить. Да, и будь осторожна, когда по ночам с блядок возвращаешься. Слышала, чё произошло у тебя тут не далеко? На днях человека убили, так что будь осторожна.
