Профессор вдруг задорно расхохотался:
— Пистолеты? Катер? Боже мой, да это такая мелочь, о которой не стоит и говорить. Подумайте сами, друг мой, ну какое влияние на прошлое может оказать торпедный катер? Ему ведь нужно горючее, торпеды, а к пистолетам и автоматам — патроны. Ну, раз выстрелят, другой — и что дальше? Создать, скопировать даже простейшее огнестрельное оружие в тех условиях невозможно — увы, не доросли технологии, да и порох еще не скоро изобретут. Нет, друг мой, тут дело вовсе не в катере и не в пистолете. Дело в реакции общества! Понимаете, в древних хрониках Иордана, Прокопия Кесарийского, Идация и прочих, кто так или иначе писал о вандалах, стали упоминаться странные вещи. Например, у епископа Виктора Витенского, у Проспера Аквитанского и у других. Я не стал делать выписки, уж позвольте, перескажу своими словами.
— Да-да, конечно, — кивнул молодой человек. И тут же вскинул глаза: — Вы сказали «стали упоминаться»? Что значит — стали?
— Да так вот… не знаю, как и объяснить. — Доктор Арно развел руками. — Один из старых корифеев исторической науки как-то разразился статьей в специфическом журнале. «Руки прочь от древностей» или что-то подобное. Так вот, он сильно возмущался тем, что кто-то переделывает летописи, те самые древние хроники, где говорится о государстве вандалов. Божится, что раньше ничего подобного в трудах упомянутых мной хронистов не обнаруживалось.
— И что это значит?
— Значит, хроники изменились… потому что изменилось прошлое! А именно государство вандалов. В нем появилось много такого, чего в ту эпоху просто не могло быть! Если помните, Александр, мы как-то уже беседовали на эту тему, но так, вскользь. Еще Гейзерих начинал строить типично абсолютистское государство! И ту же линию продолжил его наследник, ваш хороший знакомый Гуннерих. И как продолжил! Понимаете, друг мой, может, я путано объясняю, но каждой исторической эпохе соответствует свой менталитет, свои общественные институты.
Об этом еще в двадцатые годы прошлого века писал великий немецкий философ Мартин Хайдеггер в работе «Бытие и время». Темпоральность и жизнь человека накрепко связаны, бытие насквозь исторично. Ну не может возникнуть в варварском государстве, скажем, академия наук или парламент и демократия, даже развитая полицейская система! А у Гуннериха, если судить по летописям, она есть! И даже более того — полный, тотальный контроль, и это в эпоху бездорожья, почти полного отсутствия средств связи, когда короли варваров вынуждены были кочевать, переезжая из города в город, чтобы хоть как-то удержать государство в руках. Понимаете, обычный варвар не может ни с того ни с сего вдруг стать окружным полицейским комиссаром да еще развить на этом поприще бурную деятельность, способную привлечь внимание Прокопия Кесарийского, Иордана и прочих хронистов. Хайдеггер абсолютно верно заметил, что, рождаясь, человек обнаруживает себя как бы заброшенным в мир, в котором он всегда находится в определенной исторической ситуации. А эта историческая ситуация для вандалов — родовой строй, остатки военной демократии и еще только зачатки феодализма, не более того. А вовсе не абсолютная власть монарха, опирающаяся на развитую систему контроля и связи. По Хайдеггеру, это все — «бытие впереди себя» — будущее, в данном случае выступающее антитезой их настоящему — «бытию рядом». История, в общем-то, нелинейный процесс, и в этот процесс, как он протекал в королевстве вандалов, явно кто-то вмешался извне, понимаете, друг мой?
— Да что вы все заладили, дорогой профессор, «понимаете, понимаете» — что, я похож на круглого идиота? У меня, между прочим, супруга настолько умная, что и спать-то иногда рядом было страшно! Что вы так смотрите? Шучу, шучу… Хотя вы на ее книжную полку взгляните: тот же Хайдеггер, Гадамер, Гуссерль, Пригожин — кого только нету! Катерину всегда к знаниям тянуло, а к философии — в особенности, так что и я скромным своим умишком кой-чего нахватался. Вполне понимаю все, что вы, мой друг, сказали и даже что скажете сейчас — наверняка речь пойдет об актуализации проблемы темпоральности, переоткрытии времени, теории нелинейных динамик, синергетике и всем прочем, о чем писали Пригожин, Николис, Можейко. О ветвлении — точках бифуркации: где-то вандалы проскочили такую точку, повернули к абсолютизму и еще черт знает к чему.
— Все правильно, дружище, не обижайтесь! — Профессор одобрительно похлопал собеседника по плечу. — Смею только уточнить — точку бифуркации вандалы проскочили не сами. Им помогли извне. Направили в нужное русло.
— Извне? Но какой интерес…
— Пока не знаю. Понимаете… Ой, извините, друг мой! — Профессор сконфуженно опрокинул рюмку и пощелкал пальцами. — Закушать бы…
Саша поспешно указал на журнальный столик:
— Так вот же — оливки, сыр, лимончик.
— Ах да, да. — Улыбнувшись, доктор Арно пригладил волосы. — Что-то я в последнее время стал рассеянным. Так вот, в системе ветвления, в точках этой самой бифуркации, всегда присутствует некий сдерживающий элемент, аттрактор, скажем…
— Скажем, Иван Грозный, при наличии благоприятных возможностей, может, и стал бы королем Англии или Польши, но вот японским императором — никогда! Это и есть аттрактор.
— Примитивно, но по сути — так, — усмехнулся профессор. — И вот этот аттрактор в королевстве вандалов кто-то сломал. Не знаю пока, в каких целях, но…
— Тоже извне? — уточнил Александр.
— Именно! — Гость вдруг поднялся и подошел к саквояжу, откуда вытащил какой-то глянцевый листочек. — Давно хотел вам показать. Это как раз имеет отношение к нашей теме. Взгляните, друг мой!
Саша с удивлением развернул обычный рекламный буклет. В нем кто-то на все лады расписывал удобства и безопасность некоей охраняемой территории, поселка или небольшого городка, местечка, судя по компьютерным рисункам, для людей далеко не бедных.
— Виль де Солей, — негромко прочел молодой человек — текст был на французском. — Город Солнца. Ну и что в этом такого? Обычный буклет, обычный охраняемый поселок — мало ли таких? Состоятельные люди желают безопасности, покоя, удобства.
— Необычна цена — десять миллионов евро! И это только за то, чтобы туда попасть, — дом и все прочее оплачиваются отдельно.
— Десять миллионов? — Александр похлопал глазами. — Однако… И это, говорите, не считая недвижимости. Кто ж туда поедет? Конкурентов-то море, да и мир… скоро перестанет существовать.
— Вот именно поэтому и поедут! Вы не поняли, мой дорогой друг. Город Солнца — это некий оазис спасения. Кстати, Саша, вы как-то подозрительно спокойно восприняли цифру в год и восемь месяцев. Не поверили? Или уже готовы к катастрофе?
Молодой человек опустил голову и вздохнул:
— Готов. Моя жена и сын, знаете ли…
— Да-да, вы писали.
— Поэтому… наверное, меня уже ничто в этом мире особо не держит. Катастрофа так катастрофа — что ж… Гм… интересно, а где всей этой супербогатой сволочи предлагают спастись?
— А вы подумайте!
— Так-так… Не на Луне — Луну взорвали… Марс? Спутники Юпитера? Космическая станция? Господи… так ведь это все тоже крякнет — и Марс, и Юпитер… вся вселенная! От одной темпоральной дырки — такие следствия!
— Неравновесная система вблизи точек бифуркации оказывается сверхчувствительной к самым незначительным флуктуациям, — наставительно заметил гость. — Иными словами, малые причины порождают большие следствия. Вселенная всегда стремится к хаосу, чтобы из хаоса вновь возник космос.
— Та-ак… — Саша пропустил слова собеседника мимо ушей. — Значит, не в космосе… значит… Боже! Неужели…
— Именно! — воскликнул доктор Арно. — Им предлагают укрыться от страшного катаклизма в прошлом! Больше просто негде. И это прошлое…
— Королевство вандалов! Ай да Гуннерих, ай да сукин сын, вот, значит, у кого Город Солнца!
— Кстати, ключи от него здесь, у вас, рядом. Александр изумленно взглянул на профессора.
— На озере под названием Га-га-рье.
Глава 5
Озеро Гагарье
Самый отдаленный пункт земного шара к чему-нибудь да близок, а самый близкий от чего-нибудь да отдален.
Козьма Прутков
Гагарье — обычное лесное озерко, каких в этой местности много; узкое, около километра в ширину, и километров десять в длину, оно располагалось в такой дикой глуши, что вести там какое-то строительство представлялось делом абсолютно бесперспективным. Ни дорог, ни связи, ни людей — изрезанная речушками-ручьями тайга, болота да звериные тропы. Если кто в те края и заглядывал, то почти исключительно охотники-рыбаки да еще туристы из числа особо упертых.
Саша и его гость отправились туда из чистого любопытства — интересно было взглянуть, каким это образом там что-то строят. О стройке этой как раз и сообщил профессор, в свою очередь получив сведения от инспектора Нгоно, который, собственно, и раздобыл рекламный проспект Города Солнца, распространяемый отнюдь не в среде широких народных масс.
