– Ты хочешь бросить мне вызов? – спокойно спрашивает брат Рон.
– А ты ищешь способы его не принять?
– Считай, что я его принял.
– Отлично! Сейчас я увижу, какого цвета твоя кровь!
Коты, монахи и солдаты расходятся кругом, освобождая место для поединка. Света здесь немного, но видеть друг друга противники могут достаточно хорошо. Бывший пленник подбрасывает меч и ловко ловит его за рукоять. Тускло блеснувшее в свете факела лезвие со свистом описывает в воздухе сверкающий круг. Да, рубиться на клинках этот парень не вчера научился. Боец он, судя по всему, неплохой, и мне еще нехило повезло, что я оглоушил его раньше, чем он успел меня заметить. Кстати говоря, теперь я понимаю, почему он бросил вызов не мне: надо полагать, свои боевые качества он оценивает достаточно высоко и отдает себе отчет в том, насколько более опытным должен быть человек, который скрутил его за несколько секунд. И хотя он в этом не совсем прав, разубеждать его я не тороплюсь.
Брат Рон никакого оружия не вытаскивает. Ловлю себя на мысли, что я и сам-то до сих пор не знаю, что же они прячут под своими широкими рясами. Рукопашники они классные, в этом я не раз имел возможность убедиться. Но вот как он поведет себя в бою против вооруженного мечом противника – этого, судя по заинтересованным мордам окружающих, не знает еще никто.
Горец внезапно прыгает вперед, и его оружие устремляется к горлу монаха. Точнее, в том направлении, где оно только что было. Ибо монаха на этом месте не оказывается, и он, каким-то непостижимым образом извернувшись, оказывается за спиной нападающего.
Шлеп! И широкая ладонь спецмонаха звучно шлепает горца по спине. Вернее, чуть ниже спины. Зрители с трудом сдерживают смех. Хотя ситуация далеко не напоминает цирковую, и поводов для веселья у нас не так уж и много.
Оскорбленный до глубины души его противник резко поворачивается. Лезвие меча проносится в опасной близости над головой монаха. Именно что над головой, ибо за полмгновения до этого брат Рон приседает. Дальнейшего в подробностях я рассмотреть не успел. Думаю, что и никто другой тоже. Но, прокатившись кубарем по земле, горец с размаху врезается в стену дома. Несмотря на этот кульбит, оружия он не потерял-таки. И уже через секунду снова стоит на ногах. На этот раз он ведет себя гораздо осторожнее. Широких замахов больше не делает, на вытянутую руку мечом не бьет. Монах моментально оценивает изменившуюся тактику противника и тоже ведет себя по-другому. Около минуты они настороженно ходят по кругу. Брат Рон по-прежнему не нападает, выжидая атаки противника. А тот, в свою очередь, осторожничает, короткими уколами прощупывая оборону своего оппонента. Те не достигают цели, чернорясник каждый раз ловко уклоняется. Понятно, что от колющих ударов он увернуться может. Сделав такой вывод, нападающий снова изменяет тактику. Его удары теперь идут наискось сверху вниз и назад. При этом горец все время перебрасывает оружие из руки в руку. Поэтому предугадать направление следующего удара достаточно затруднительно. Наконец, выждав момент, когда за спиной монаха окажется стена дома, горец переходит в наступление. Его меч постоянно мелькает то слева, то справа, тесня монаха к стене дома. Уйти вбок он ему не дает, поймать себя за руку более не позволяет и близко к себе не подпускает. А до стены остается всего пара метров. Еще секунда-другая – и места для маневров не останется совсем.
Брат Рон резко выбрасывает вперед левую руку.
Чуть изменив направление движения, меч нацеливается на его предплечье. Горец явно собирается срубить эту руку на замахе.
В воздух взметается широкий рукав монашеского одеяния. Сильный удар правой руки сбивает меч вбок, и маневр горца своей цели не достигает. Прижимаясь к правой руке нападающего, монах проворачивается на месте.
И его локоть с размаху бьет горца по затылку. Звякнув о корни, выпадает из руки меч. А руки монаха уже протягиваются к голове нападавшего.
Даже отсюда я слышу сухой хруст шейных позвонков. Ноги горца подгибаются, и он оседает на землю. Подняв с земли меч, брат Рон вкладывает его в руку противника.
– Он заслужил того, чтобы умереть с мечом в руке. Просто ошибся в выборе противника.
Здесь я с ним совершенно солидарен. Для того чтобы срубить такого рукопашника, одного человека явно недостаточно.
Солдаты и Коты молча переглядываются. Одно дело видеть монахов на тренировках, и совсем другое – наблюдать, как безоружный человек расправляется с вооруженным и окольчуженным противником. Такое не каждый день увидеть можно.
Однако суть да дело, а в лесу и на поле еще три сотни вооруженных горцев. Не важно, насколько мы хороши и сильны в рукопашной, но против такого количества противников нам не устоять. Просто массой задавят. И слабым утешением будет то, что мы успеем прихватить с собой изрядное количество нападавших. Все равно цели своей они достигнут. Надо отдать должное Одноглазому, он оказался куда более опасным противником, чем я думал. Один фокус с контрнаблюдением и подставным шпионом заслуживал того, чтобы отнестись к нему, по меньшей мере, с уважением. Это не обыкновенный горский головорез. Такие знания приобретаются кровью или громадным боевым опытом. Хотя здесь правильнее было бы сказать иначе. Это не опыт полководца, скорее, искусство тайной войны. А где же мог набраться таковых знаний горский выращиватель наркоты? Ох, не нравится мне этот дядя… Одной наркоты, ранее никому в этом мире неизвестной, было достаточно для того, чтобы я отнес его в разряд непримиримых врагов. А еще и такие оперативные комбинации… Явно эта голова слишком уж зажилась на плечах хозяина. Как только мы выберемся из этой западни, займусь Одноглазым вплотную. Ага, щас! А про Молчащих забыл? Эти парни тоже долго ждать не будут. А учитывая их союз с горцами, можно только гадать о том, какие жуткие идеи могут рождаться в головах подобных союзников.
Ладно, об этом думать будем после. Сейчас задача номер раз – уцелеть. Уже в самое ближайшее время та часть наших противников, что оцепила лес, начнет его прочесывать. Да, они могут предполагать, что какая-то часть окруженных успела улизнуть. С большой долей вероятности в их числе мог оказаться и я. Мог ли? Смотрю на эту ситуацию глазами врага и понимаю, что тех данных, которыми они обо мне уже располагают, достаточно для того, чтобы ответить на этот вопрос отрицательно. Пока что я ни разу не давал повода усомниться в том, что своих людей я просто так не бросаю. Не будем и в этот раз считать противника глупее себя. Пока они не прочешут лес и не вытащат отсюда всех, кто в нем остался, они никуда не уйдут.
Какие у нас есть козыри?
Темнота. Ну, еще час-полтора. Потом этот козырь утратит свою силу.
Они на лошадях. Плюс это или минус? На ровном месте, безусловно, плюс. А вот в лесу это ещё бабушка надвое сказала. Там, где однозначно пролезет пеший, далеко не всегда проедет всадник. Не надо льстить себе мыслью о том, что пешими горцы воюют хуже, чем конными. Они и так, и так – противники весьма неприятные. Поэтому данное обстоятельство скорее на руку им. Скорость передвижения у них выше.
Ещё есть вот этот дом.
Точнее, четыре стены. Это дает некоторое преимущество обороняющимся, но весьма недостаточное, чтобы перевесить численное превосходство нападающих.
Можно, конечно, заныкаться. Но тогда всех попросту повыковыривают из ухоронок поодиночке. Тоже не вариант. Хотя для этого нас еще надо найти…
А вот чего противники явно не ждут…
Прилетевший ветерок бросил в мое лицо целую гамму запахов. Пахло выделанной кожей (лошадиная сбруя), холодным мокрым железом (оружие наездников) и конским навозом (тут никаких пояснений не требуется). Осторожно выглядываю из кустов. Горцы не стали-таки ждать рассвета. Часть их уже вошла в лес, и теперь редкой цепочкой они двигаются в нашу сторону. Примерно половина из тех, кого я вижу, на конях, прочие спешились. Так сказать, загонщики. С факелами, чтобы освещать себе дорогу и осматривать лес. А всадники исполняют роль охотников, чтобы по первому крику загонщика подоспеть на помощь. Ну что ж, абсолютно разумное, а главное, ожидаемое решение. Еще шагов пятьдесят – и они будут рядом с нами. Вовремя прибежавший к нам дозорный успел сообщить порядок построения противника, и кое-какие сюрпризы мы смогли ему подготовить. Хотя, ничего, принципиально нового, я не услышал. Тактика прочёсывания леса, что тут, что у меня дома, не очень-то отличались.
Два щелчка костяшками пальцев по ножнам клинка – и наша группа растворяется в кустах. Теперь – ждать. По возможности, не дыша. Прижимаясь спиной к деревьям и растянувшись на земле. Вслушиваясь в шаги противника и поминутно ожидая встревоженного окрика. Теперь основная надежда на Котов. Внешне, особенно на некотором расстоянии, они слабо отличимы от нападающих. Такие же островерхие шлемы, кольчуги и мечи. Различия между ними можно увидеть только при нормальном освещении. Вот монаха в рясе или солдата с копьем или арбалетом, даже в этих условиях, засекут на раз-два. Оттого-то никто из них сейчас голову и не высовывает.
