– Но ты же сможешь найти то, что его убьет? – сощурился Валентин.
Уолтер положил подбородок на сложенные руки и несколько мгновений с доброй улыбкой созерцал упрямое выражение лица Валентина.
– Конечно, – легкомысленно протянул он. – Нужно только время. В тех травах, что ты приносишь, скрыта настоящая сокровищница восстанавливающих ферментов и не только…
– Надеюсь на тебя, Уолтер, – серьезно покивал Валентин. – Как твои пациенты? Не забыл, что у тебя есть еще и официальные обязанности?
– Нет-нет, ни в коем случае! Я все помню. Работа с алкоголиками идет полным ходом. Планы по реабилитации со всеми мероприятиями я написал. Плюс, мне удалось синтезировать одно презабавное вещество.
– Что за вещество? – Валентин подозрительно посмотрел Уолтеру в глаза.
– Есть основания полагать, что оно чрезвычайно эффективно в отучении от всех видов зависимости, – на лице доктора промелькнуло мечтательное выражение.
Валентин покачал головой так, словно ожидал подобного ответа.
– То есть ты, как обычно, синтезировал очередной наркотик и хочешь пересадить этих бедолаг на него? Никогда не понимал, в чем смысл такой замены? Только если ты не ставишь себе параллельную цель вылететь с работы и подставить меня, если кто-нибудь прознает про это сумасшествие.
Уолтер вдруг стал невероятно грустным. Его лицо постарело и как-то все осунулось, подернувшись серой пеленой.
– Сумасшествие – это жить, как все эти люди вокруг, – произнес он безжизненным голосом. – Не понимаю, как настоящему живому человеку, который хочет быть всем и обнимать своей душою весь мир, может хватать удовольствия в их скучной и убогой жизни! Как можно жить без кайфа?
Валентин мог бы просто пропустить мимо ушей эту всегдашнюю тираду, но он не вытерпел:
– Для кого-то, Уолтер, счастье – это просто ходить, узнавать что-то новое и не испытывать боли при этом…
Уолтер презрительно хмыкнул.
– Будь осторожен, хорошо? – аккуратно попросил Валентин.
– Разумеется!
Фальшивый тон Уолтера навел Валентина на мысль о необходимости сказать доктору нечто вразумляющее, но он решил не тратить понапрасну время и силы. Они обсудили еще несколько вопросов, касающихся способности вируса Кагона вторгаться в интимные для организма процессы ферментирования, и Валентин вернулся к своим делам.
День, расписанный по минутам, как всегда пролетел незаметно. После восьми часов вечера Валентин вышел на институтский двор подышать свежим воздухом и размять затекшие члены. Он сел на скамейку и стал созерцать замечательный закат, горящий багрянцем. Стоило Валентину расслабиться, он услышал у себя над ухом резкий и властный голос.
– Хороший вечер, мистер Стронгхолд. Не уделите мне пару минут своей бесценной жизни?
Валентин повернул голову и увидел перед собой высокую и худощавую фигуру декана медицинского факультета, профессора Брюса Страйта. Его длинный чуть загнутый нос и острые черты бледного лица вкупе с гладко выбритым подбородком делали его похожим на хищную птицу. Довершали портрет холодные синие глаза и ежик седых волос на заостренном черепе. Речь профессора Страйта отличалась четкостью и лаконичностью формулировок, а также изобиловала плохо скрытым высокомерием. Он одевался в дорогие костюмы и всегда выглядел безупречно. Из-под манжета выглядывали роскошные золотые часы.
Валентин очень не любил этого надменного типа, однако он встал и вежливо протянул руку:
– Здравствуйте, Ваше Деканство! Чем могу вам помочь?
– Я хотел лишь поинтересоваться у вас, по какой причине вы отговариваете пациента вашего реабилитационного центра Майкла Илнера от уникальной операции, которую ему предлагают лучшие специалисты моего факультета?
– Синдром Кагона не подлежит излечению методами классической хирургии, так что не понимаю, о какой операции тут может идти речь? – подавляя раздражение, ответил Валентин. – Этот вирус до сих пор прячется по всем уголкам лимбической системы. Что собираются сделать ваши чудесные мастера? Изрежут весь мозг Майкла, пока не обнаружат собственную глупость?
Страйт скривил тонкие губы и яростно поиграл желваками.
– И потом, как вы совершенно справедливо выразились, Майкл – мой пациент, – добавил Валентин.
Брюс нехорошо ухмыльнулся.
– А вы, стало быть, врач? – с издевкой уточнил он.
Валентин промолчал.
– У вас, мистер Стронгхолд, не может быть никаких пациентов. Это, надеюсь, вам понятно? – продолжил декан. – Что касается сути операции, то она, разумеется, является вершиной манипуляций с точнейшими инструментами и базируется на современнейшем оборудовании. Мы понимаем о Кагоне гораздо больше вашего. Я даже не вижу смысла обсуждать с вами ход операции. Ваше мнение о том, что мы что-то вырезаем, демонстрирует ваш уровень отставания от современной науки. Впрочем, это не может быть поставлено вам в вину, – более мягко заметил он, – потому что, повторяю, вы не врач.
– Тогда зачем вы решили обсудить это со мной?
– Потому что вы настолько забили голову Илнера своими бреднями, что он даже не слушает наших специалистов! – взорвался Брюс.
– Говоря "мои бредни", вы подразумеваете те результаты, которых Майкл смог добиться в нашем центре, Ваше деканство? – голос Валентина остался предельно спокойным. – Он лишь верит делам, а не пустым обещаниям.
– Что касается работы вашего необыкновенно эффективного центра, то мне было бы очень интересно узнать, какая часть этих результатов достигнута с помощью запрещенных препаратов, о которых судачат все вокруг?
Чем более сердитым становился Брюс Страйт, тем более на лицо Валентина опускалась непроницаемая маска тотального равнодушия.
– Разве пристало именитому ученому вашего уровня получать информацию из сплетен?
– Но ваша лавочка по продаже неизвестных науке лекарств, повышающих возможности организма…
– Я тренирую тех студентов и сотрудников, кто хочет улучшить здоровье и сделать тело красивым, – перебил Валентин. – И я использую в работе весь арсенал психологических методик подготовки спортсменов, в том числе эффект плацебо.
– Значит, вы продаете им пустышки? – победоносно заметил Страйт.
– Я посылаю их в аптеку за обычными укрепляющими средствами, – соврал Валентин. – Ничего больше.
Брюс Страйт замолчал и отвел глаза в сторону кустов сирени.
– Сколько веревочке не виться, молодой человек…
– А почему вам так важно, чтобы Майкл согласился на эту операцию? – спросил внезапно Валентин.
– Не буду скрывать, – снисходительно ответил Страйт, – это уникальная процедура, которая может вывести наш институт на первый план в борьбе с синдромом Кагона, до сей поры неизлечимым.
– Ах, вот оно что. Ваши ребята решили поставить на Майкле эксперимент? – Валентин тоже обратил печальный взгляд на цветки нежного фиолетового оттенка, покачивающиеся на легком ветерке.
– Я не буду апеллировать к вашим враждебным формулировкам, господин Стронгхолд. Да, в мире это будет первая операция. И она, несомненно, рискованная, опережу ваш следующий вопрос. Но неужели вы полагаете, что сможете вылечить Майкла, запихивая его в ваши тренажеры и пичкая не прошедшими должную проверку лекарствами?
Валентин не ответил.
Брюс Страйт гневно посмотрел на него, но, по всей видимости, сумел собраться.
– Могу я хотя бы надеяться, что вы разрешите господину Илнеру поговорить с нашими лучшими специалистами?
– Я должен изучить материал и ознакомиться с регламентом операции детально, – Валентин пристально поглядел на Брюса. – И в любом случае, это будет выбор Майкла.
Декан Страйт выдержал его взгляд и кивнул.
– Я понимаю. Это не положено, но вам будет представлена вся информация. Мой лучший хирург Брендон Чейн пришлет вам описание операции.
– Спасибо.
Валентин поднялся и протянул декану Страйту руку:
– Мне пора, Ваше Деканство.
Брюс крепко сжал ладонь Валентина.
– Могу дать вам профессиональный совет на прощание?
– Буду польщен, профессор.
– Не берите проблемы ваших пациентов близко к сердцу. Некоторые считают меня слишком холодным и равнодушным человеком. Но если бы они видели то, что довелось увидеть мне во времена войны… Короче говоря, если бы я плакал о каждом умершем пациенте, то мое сердце давно разорвалось бы.
Валентин уважительно склонил голову.
– Спасибо за столь ценный совет, Ваше Деканство. Вы настоящий врач. Но мое сердце такое крепкое, что будет биться даже после моей смерти, – беззаботно усмехнулся он.
Брюс Страйт с раздражением уставился на Валентина.
– Вы чрезмерно полагаетесь на спортивный образ жизни.
Валентин пожал плечами и промолчал.
Идя по опустевшим институтским коридорам, Валентин не мог выбросить из головы разговор с Брюсом Страйтом. Он мучительно размышлял, уйдя в себя настолько, что не заметил, как чуть не сбил с ног почтенного вида женщину.
