Идя по опустевшим институтским коридорам, Валентин не мог выбросить из головы разговор с Брюсом Страйтом. Он мучительно размышлял, уйдя в себя настолько, что не заметил, как чуть не сбил с ног почтенного вида женщину.
– Валентин, – он вздрогнул от еще более знакомого, но гораздо более ласкового голоса, – стоило мне только начать искать тебя, как ты буквально сам летишь ко мне в руки!
Валентин мгновенно вытянулся по струнке и почтительно замер.
На него с улыбкой смотрела красивая дама, исполненная внешнего изыска и благородства. Несмотря на возраст, заключенный в тонких морщинках, чуть дряблой коже на шее и усталых глазах, она выглядела чрезвычайно модно. Валентина угораздило налететь на ректора института, Карлу Бэсфорд.
– Прошу прошения, Ваше Ректорство, – поспешно вымолвил он.
– Брось эту официальщину, – усмехнулась она. – Пойдем, у меня для тебя есть задание. Надеюсь, ты не спешишь.
– Не смею вам отказать.
– Ну и славно! – она подмигнула и завела за ухо тонкую прядь волос. – Я не отвлеку тебя надолго. Полчасика – и вернешься к своим факультативам по чрезмерному развитию мышечной массы…
Ректор направилась к своему кабинету. Валентин послушно зашагал следом.
– От вас ничего не скрыть, Ваше Ректорство.
– Довольно похвалы, Валентин. А если уж начал осыпать даму банальными комплиментами, то делай это правильно. Нам хочется услышать от такого красавца похвалу внешности, а не осведомленности, – произнесла она с легкой укоризною. – Или я слишком стара?
– Вы бесподобны, – честно ответил Валентин. – Но ум для милой дамы очень редкая и ценная вещь…
– Довольно, Стронгхолд. Пока я не поддалась твоей лести, перейду к делу. Сегодня я подписала приказ о назначении в твой Центр новой сотрудницы. Она будет работать в корпусе борьбы с зависимостями.
Это невинная фраза заставила Валентина вернуться к тому тревожному чувству, которое сопровождало его по пробуждении и было заметено дневными заботами.
– Да? – только и смог вымолвить судорожно соображающий Валентин. – Что ж, Уолтеру не помешают свежие силы…
– Доктору Грэндсу не помешает вспомнить, что он в данный момент своей жизни играет роль врача, а не пациента! – едко заметила Карла. – Впрочем, я принципиально не лезу в дела твоего Центра. Ты превратил реабилитационный корпус в гордость не только института, но и достояние всего округа. Поэтому, несмотря на все жалобы сотрудников медицинского факультета и прочих завистников, я не обращаю внимания на твоих подчиненных. Из них только Марк годен для своей должности, хотя и не имеет соответствующего образования. Про сомнительные методы Уолтера, про Льюиса, который мог быть в тысячу раз полезнее в другом месте, про Глорию, которая должна быть последним кандидатом на свою должность… не говорит только ленивый.
– Дайте нам сто лет, – пошутил Валентин.
– К сожалению, я столько не проживу.
– Наверное, раз вы приняли решение о назначении этой сотрудницы в корпус борьбы с зависимостями, она обладает психиатрической квалификацией?
– Не говори глупостей, Валентин, – поморщилась Карла. – Ни один нормальный терапевт с образованием не поедет в нашу глухомань работать в странном Центре, не имеющем официального отношения к медицине!
– Спасибо за такую откровенную характеристику, Ваше Ректорство.
– Не ерничай, Стронгхолд.
– Прошу меня простить.
Они бодрым шагом шли по мраморному полу первого этажа, уложенного большими черно-белыми квадратами, к кабинету ректора. В нескольких шагах от двери Карла остановилась и отвела Валентина в сторону.
– А теперь слушай очень внимательно, Валентин, – она понизила голос на несколько тонов. – Эта девчонка – дочка одной моей хорошей подруги, занимающей солидный пост в департаменте образования Императорской канцелярии. Она худо-бедно отучилась в академии, но вот с работой не заладилось. Ты должен понять, что у нее крайне непростой характер. Моя подруга решила уберечь непутевую дочурку от соблазнов столичной жизни, сослав ее в наш институт.
– Соблазнов? – эхом повторил Валентин.
– Да. Эта дурочка любит оторваться, если ты меня понимаешь. Так что ее назначение в корпус борьбы с зависимостями не случайно.
– Вы клоните к тому, что я каким-то образом должен убедить ее, что она сотрудница корпуса в то время, как ее реальный статус будет более походить на пациента? – осторожно уточнил Валентин.
– Ты очень догадлив! Понимаю твое удивление. Мне самой это кажется странным. Но ты же знаешь этих умов от образования. Моя подруга живет в мире теоретических понятий и концепций об идеальном диалектическом воспитании. Потому она подумала, что помощь людям, страдающим пагубными зависимостями, выбьет всю дурь из ее головушки.
– Это непростое задание, Ваше Ректорство, но я постараюсь справиться и дать доктору Грэндсу правильные инструкции…
– Наивный мальчик! – с сожалением посмотрела на него Карла. – Это еще не было заданием. А единственной правильной инструкцией для Уолтера, у которого из кармана вываливаются на ходу запрещенные препараты, будет вообще не приближаться к этой особе.
Валентин почувствовал, как тревожная тень продолжает набухать и приобретает поистине грозные очертания.
– Теперь задание, – Карла строго оглядела растерянное лицо Валентина. – Эта особа – ходячая бомба замедленного действия. Она притягивает к себе плохих парней, проблемы и прочую дрянь. И можешь не сомневаться, что ей удастся найти все это и в нашем институте в кратчайшие сроки. Потому ты назначаешься ее нянькой, понял?
– Я… – начал было Валентин.
– Вижу, что не понял, – устало произнесла Карла. – Я передаю ее в твои руки не потому, что корпус борьбы с зависимости входит в твой Центр, а потому, что более надежного, порядочного и уравновешенного человека просто невозможно найти во всем Спиросе! Я знаю, что ты не научишь ее плохому, не попадешь сам в ее сети, ибо все эти помешанные люди порой чертовски обаятельны, и не совратишь ее, потому что предан лишь работе. Одном словом, будешь ей отцом. Не справишься – уволю!
Валентину было что возразить на этот хвалебный отзыв. И не только природная скромность заставляла его считать себя худшей нянькой для молодой девушки. В данной ему характеристике он был не уверен не столько в определениях, сколько в самом слове "человек". Но озвучивать эти мысли ректору института явно не стоило.
– Я позабочусь об этой оступившейся девочке, – серьезно ответил Валентин.
– И я не сомневалась, – подмигнула Карла. – Тогда пошли.
Валентин по-джентльменски обогнал Карлу Бэсфорд на пару шагов и распахнул перед ней тяжелую дверь приемной. Та была расписана старинными руническими знаками охранных заклинаний. Валентин внутренне усмехнулся, подумав, что его беспрепятственный проход выпукло подчеркивал более чем декоративную роль вычурных символов. Была бы в них хоть толика древней магии, эти чары хорошо подумали бы, прежде чем пропускать через себя то, что таилось в глубине Валентина.
Когда они оказались в большом и светлом помещении, предваряющем кабинет ректора, Валентин заметил возле стола секретаря изящный девичий силуэт. Новая сотрудница стояла к вошедшим спиной. Грива роскошных волос, обжигающих взгляд пронзительной чернотой, опускалась на плечи.
Девушка обернулась, и Валентин будто в испуге увидел пронизанные трогательной женственностью изящные черты лица и глаза, цвет которых напомнил ему напитавшуюся летнем солнцем сочную зелень. И странная, едва заметная тоска показалась Валентину изысканным украшением ее восхитительного лица. Эта томительная печаль, словно орудие художника, обосновалась на чувственном изгибе алых губ и загадочном, немного мечтательном взоре. Но фантазии, скрытые за ним, по неясной причине показались Валентину мрачными, дикими и опасными, как страшные истории, что обожали рассказывать детям крестьяне округа Спирос.
– Не будем перегружать друг друга формальностями, – усмехнулась Карла, покровительственно посмотрев на обоих. – Валентин, забирайте!
Новая сотрудница подошла и уверенно протянула руку. Она ничуть не выглядела смущенной, но со скучающим и немного высокомерным выражением рассматривала своего нового руководителя.
– Альсента Браун, – представилась она. Ее голос показался ему лишенным выразительности, словно она сильно устала.
– Валентин Стронгхолд.
Когда мягкая рука Альсенты коснулась мозолистой ладони Валентина, его сердце предательски дрогнуло и сжалось в неожиданно томительном и страстном порыве. То ли он так разволновался, потому что боялся, что девушка сможет узнать его, хотя это было совершенно невозможно. То ли одного взгляда на ее восхитительное лицо было достаточно, чтобы произвести в его душе грандиозные движения чувств, что тоже было для него не характерно. В любом случае, переживание от встречи с Альсентой Браун было таким сильным и ярким, что Валентину стоило заволноваться о здоровье его сердца, бешено колотящегося в груди. Но он и не думал беспокоиться об этом органе. Его восьмикамерное сердце, сшитое в сумрачном измерении духами зла из алмазных нитей и снабженное сапфировыми перемычками, было самым прочным элементом в его организме.
