для денег, и, вполне вероятно, не увидел бы света при жизни автора, если бы не
его стремление добыть средств для духоборов. Духоборы, крестьянская секта
«христианских коммунистов», преследовались правительством за отказ от
военной службы по религиозным соображениям.
Канада предложила принять их, и только отсутствие средств задерживало
эмиграцию пяти тысяч мужчин и женщин. Толстой решил прийти на помощь:
он поспешно закончил и опубликовал в одной из самых популярных русских
газет роман, над которым в то время работал. Таким образом, средства были
найдены, и духоборы отправлены в Саскачеван, где и поселились. Поэтому не
следует делать Воскресение мерилом творческого гения Толстого в последние
годы – это, возможно, одно из наименее удачных его произведений. Вот что он
писал Черткову, когда решил закончить и опубликовать роман: «Повести эти
написаны в моей старой манере, которую я теперь не одобряю; если я буду
исправлять их, пока буду доволен, я никогда не кончу; обязавшись же отдать их
издателю, я должен буду выпустить их tels quels» (такими, как есть. – Прим.
пер.).
В это время он работал над Хаджи-Муратом и над Воскресением, и
выбрал последнее, потому что оно ему меньше нравилось и не так было жаль
печатать его в неотделанном виде. Воскресенье далеко от совершенства;
нравственная идея, обильно поддержанная текстами из Евангелия, не входит
органически в ткань повествования. История обращения Нехлюдова уступает
истории собственного толстовского обращения (в Исповеди), как и истории
Ивана Ильича, и купца в Хозяине и работнике. Оно лишено внутреннего света –
это холодное решение жить согласно нравственному закону, чтобы избежать
мучений совести и обрести внутренний покой. Воскресение представляет
Толстого и его учение с самой непривлекательной стороны. Со всем тем – это
Толстой, его книга. Но лучшие ее черты нехарактерны для позднего Толстого,
это, в меньшей степени, черты Анны Карениной и Войны и мира. Лучшее
здесь – те мелкие реалистические детали, которые он так сурово осудил в
статье Что такое искусство?
История Масловой, ее начало – лучшая часть книги. В ней есть
неуловимая поэзия, напоминающая атмосферу вокруг Наташи в Войне и мире.
Очень хороша и сатирическая часть. Великолепно описание суда –
основательная, концентрированная, не преувеличенная сатира. Сам Толстой ее
18
не превзошел – разве что во второй части того же романа, где сатирически
описывается петербургская бюрократия. Но сатирически богохульное описание
церковной службы, запрещенное цензурой и отсутствовавшее в
дореволюционных русских изданиях, трудно охарактеризовать иначе как
впадение в безвкусицу. Оно совершенно беспричинно и не нужно для развития
романа.
Если в Воскресении Толстой всего слабее, то в параллельно писавшейся
вещи он достигает наибольшей высоты. Хаджи-Мурат был начат в 1896 г. и
закончен в 1904. Опубликован он был после смерти автора. Здесь Толстой
стремился создать рассказ, который отвечал бы его идеалу «хорошего
всемирного», не религиозного искусства. Хаджи-Мурат – шедевр высшего
порядка. Это история затяжной войны, которую кавказские горцы под военным
и религиозным водительством своего вождя Шамиля вели против России.
Хаджи-Мурат, выдающийся военачальник горцев, движимый личным
честолюбием и жаждой мести, дезертирует из стана Шамиля к русским; те
принимают его с показным дружелюбием, под которым скрывается недоверие.
Семья Хаджи-Мурата осталась у Шамиля, и тот удерживает их как заложников.
У Хаджи-Мурата растет желание увидеть сына; он решает бежать в горы, но
при этой попытке его убивают. Хаджи-Мурат – дикарь. Его чувства – это
чувства умного, смелого и коварного воина со всеми достоинствами и пороками
воинственного варвара. Рассказ ведется, как говорил Толстой, «в манере
кинетоскопа» – сцены то и дело сменяют одна другую, главы похожи на набор
картинок в волшебном фонаре. Этот метод живо показывает трагическую
иронию взаимного непонимания между людьми разных классов и
национальностей. Это трагедия, переданная простейшими средствами.
Финальная сцена – смерть Хаджи-Мурата и четырех его сподвижников,
окруженных сотнями преследователей, – одна из величайших и наиболее
трагических сцен мировой литературы.
Хаджи-Мурат, как и Записки сумасшедшего и Дьявол, был опубликован только в 1911 г. в
трехтомном посмертном сборнике*. Сюда вошло несколько театральных пьес и множество
рассказов и отрывков. Один из них – Отец Сергий – история аристократа, который
сделался монахом и отшельником, но, не найдя мира в официально санкционированной
святости, бежит из своей знаменитой кельи, чтобы стать бродягой и в унижении и нищете
обрести то, чего не мог найти в своем мирском отшельничестве. Это – могучее
исследование духовной гордыни и, опять-таки, плотских вожделений. Это так же
великолепный образчик поздней толстовской быстрой, сжатой и «близкой к сущности
дела» манеры письма. В этом смысле еще лучше Фальшивый купон (1903–1905),
великолепно построенная история цепочки зла, потянувшейся от одного начального
дурного деяния и переходящей по контрасту в цепь добрых дел, приводящую к спасению
всех ее участников. Невозможно перечислить тут все мелкие рассказы и отрывки,
вошедшие в эти три чудесных тома. Но нельзя не назвать один из самых коротких – Алеша
Горшок (1905). Это произведение редкого совершенства, апофеоз святого дурачка, который
сам не понимает своей доброты. На пяти-шести страницах рассказана история
крестьянского
--------------------
*Он не опубликован при жизни Толстого, чтобы не подливать масла в огонь войны между
Чертковым и графиней Толстой об авторском праве, которая велась через голову самого
автора.
мальчика, который всю жизнь на всех работал, но в простоте душевной и
кротком смирении (непротивлении) познал тот внутренний свет, ту чистоту
совести и совершенный покой, который был недостижим для все сознающей,
19
рациональной, беспокойной души Толстого. Уместившийся на шести страницах
рассказ этот – одно из совершеннейших толстовских созданий, очень немногих,
заставляющих забыть о глубоко коренящемся люциферианстве и гордыне его
автора.
Все пьесы Толстого написаны после 1880 года. В нем не было тех качеств,
которые создают драматурга, и достоинства его пьес, строго говоря, не в
драматургии. Несмотря на французское воспитание и классические вкусы, все
его пьесы построены в крайне нефранцузской и неклассической манере. За
исключением Плодов просвещения, комедии интриги, а точнее – фарса, все они
построены по тому же принципу «кинетоскопа», что и Хаджи-Мурат. Действие
не развивается постепенно, а состоит из сцен, представляющих основные
моменты рассказа, который часто охватывает много лет. Такая конструкция
иногда напоминает средневековые моралите. Она легко поддается экранизации.
Первая из этих пьес – Первый винокур, юмористическая антиалкогольная пьеса-
моралите «для народа», – напечатана в 1886 г. вместе с серией народных
рассказов. Первый винокур, конечно, не кто иной, как дьявол. У него
множество жертв из богатых и праздных классов, но ему не удается запутать в
свою сеть ни одного крестьянина, потому что труд обороняет крестьянина от
греха. Наконец ему удается совратить одного из крестьян, но только тогда,
когда он научил его гнать спирт. Это очень забавная пьеска, которая, как
