историей русской литературы на любом языке, включая русский». Выпустил
несколько антологий русской поэзии. В 1930 году вступил в Коммунистическую
партию Великобритании, а через два года неожиданно вернулся в СССР.
« Его всегда приглашали на московские приемы показать присутствующим
иностранцам, что настоящий князь может оставаться целым и невредимым
при диктатуре пролетариата, – писал английский писатель и журналист
Мэлком Маггеридж в «Хронике времени, растраченного попусту». – Мирский
всегда приходил, думаю, что из-за бесплатного шампанского. Он был большой
любитель выпить, а денег имел немного. В любом случае, он зарабатывал
только рубли – писанием статей для «Литературной газеты», в которых рвал
на части современных английских писателей, таких как Д. Х. Лоуренс,
Т. С. Элиот и О. Хаксли, которых в разговоре именовал „бедный Лоуренс“,
„бедный Том“, „бедный Олдос“. В гражданской войне он сражался на стороне
белых, потом жил в эмиграции в Париже и слыл че ловеком самых реакционных
взглядов. Затем прибыл в Лондон, где неизбежно стал профессором и получил
заказ написать книгу о Ленине. В ходе работы над ней он стал видеть в нем
просвещенного спасителя, а не злобного вырожденца, как раньше. В итоге
перестал быть князем и стал товарищем. Когда я обрисовал карьеру Мирского
корреспонденту „Temps“ Лучани, тот кисло заметил, что Мирскому удался
совершенно необыкновенный трюк: он умудрился быть паразитом при трех
режимах – князем при царизме, профессором при капитализме и человеком
пера при коммунизме».
« К его чести, – писал журналист Джералд Смит, лично знавший Мирского, – в
отличие от многих интеллектуалов, как наезжавших в СССР, так и живших там,
Мирский никогда не строил из себя человека из народа и не приписывал ему никакой
чудодейственной мудрости. Праведная многострадальность и терпеливость,
упоминаемые с тошнотворной регулярностью в качестве верховных добродетелей
русского народа, всегда были для Мирского достойными презрения. Он называл Платона
Каратаева, крестьянского гуру из „Войны и мира“, просто невыносимым. „Это –
абстракция, миф, существо совсем других измерений и законов, чем все прочие в романе“.
Единственным человеком бесспорно скромного социального происхождения, с которым
Мирский имел дело не так, как с обычным слугой или солдатом, был (еще прежде, чем
встал в ряды пролетарской интеллигенции СССР) Максим Горький».
В России Мирский активно включился в литературную жизнь.
В течение нескольких лет он опубликовал несколько заметных работ по
теории и истории русской и западной литературы, эссе « Интеллиджентсиа»
(1934), статьи «Из современной английской литературы» («Красная новь»,
1933), «Об „Улиссе“» («Литературный современник», 1935), «О некоторых
202
вопросах изучения русской литературы XVIII в.» («Литературное наследство»,
1933), весьма информативные предисловия к собраниям сочинений
Т. Смоллетта, П. Б. Шелли, О. Хаксли. Написанная им биография Пушкина
частично была опубликована в журнале «Звезда» в 1937 году. Много писал
Мирский о молодых советских поэтах Эдуарде Багрицком, Николае
Заболоцком, Павле Васильеве. « Самой позорной дистанцией на этом пути к
плахе, – писал в статье «Красный князь» непримиримый антикоммунист
Алексей Цветков, – было участие в работе над известным коллективным
литературным творением, прославлявшим строительство Беломорско-
Балтийского канала. Впрочем, – оговаривается А. Цветков, - поведение
Мирского видится мне куда более простительным, если вспомнить
восторженный отзыв Беатрис Уэбб, соратницы Бернарда Шоу, о великом
инженерном подвиге ГПУ и о триумфе человеческого возрождения ».
Знаниями Мирский обладал глубочайшими.
Характерное воспоминание оставил Юрий Олеша.
« Когда, начитавшись Морозова, я с апломбом заявил критику Дмитрию
Мирскому, что древнего мира не было, этот сын князя, изысканно вежливый
человек, проживший долгое время в Лондоне, добряк, ударил меня тростью по
спине!
– Вы говорите это мне, историку? Вы… вы…
Он побледнел, черная борода его ушла в рот. Все-таки перетянуть
человека тростью тяжело физически, главное, морально.
– Да-да, Акрополь построили не греки, а крестоносцы! – кричал я. – Они
нашли мрамор и…
Он зашагал от меня, не слушая, со своей бахромой на штанах и в
беспорядочно надетой старой лондонской шляпе. Мы с ним помирились за
бутылкой вина и цыпленком, который так мастерски приготовляют в
шашлычных, испекая его между двумя раскаленными кирпичами, и он объяснил
мне, в чем мое, а значит, и Морозова, невежество… »
В 1937 году Мирский был арестован.
Собранная им «Антология новой английской поэзии» вышла в свет уже без
имени составителя. «Когда-нибудь в будущем, может даже в его собственной
стране, – писал Джералд Смит, – найдут способ почтить память Мирского
достойным образом». Думаю, такое время пришло. Лучшим, самым достойным
памятником Мирскому служила и служит его превосходная книга.
Новосибирск, 2004
203
Дмитрий Петрович Святополк-Мирский
(Д. С. Мирский)
История русской литературы
с древнейших времен по 1925 год
Перевод с английского Р. Зерновой
Редактор Г. М. Прашкевич
Компьютерная верстка Т. А. Воронина
Художественное оформление В.И.Сапожникова
Корректор Е.Н.Булгакова
Издательство «Свиньин и сыновья».
www.isvis.ru, е-mail: [email protected]
Подписано в печать 21.06.2006. Формат 60х841/16.
Печать офсетная. Усл. печ. л. 50,69. Тираж 1000 экз.
Заказ № 46-06
Типография ООО ИД «Сова»
630060. г. Новосибирск, ул. Зеленая горка, 1
204
