смотреть по сторонам и слушать. Глядишь и пойму что-нибудь.
Колокольчик над дверью зазвенел, когда я шагнула в трактирный зал на первом этаже постоялого двора. За стойкой оказался сам хозяин. У него вытянулось лицо, и я преисполнилась самых дурных предчувствий.
– Воды в мою комнату и таз помыться, – распорядилась я, подходя к стойке. – И принеси поесть. Что-нибудь на свое соображение.
– Прошу прощения, госпожа… – начал было он.
Я мысленно вздрогнула. Я – леди Роза Эйдо, а не просто там «госпожа». По дороге к замку это обращение не так резало ухо: я до конца не осознавала потерю. Но сейчас, посидев в темнице собственного дома…
Смогу ли я к этому привыкнуть? Только когда увижу смерть того, кто отнял у меня все. А пока – придется потерпеть…
– Вас не было три дня, и я счел, что вы не вернетесь…
– И брошу вещи и деньги, на которые можно купить весь твой трактир? – возмутилась я. – К тому же я заплатила!
– Вы заплатили только за один день, госпожа. А прошло три, и…
Ну да. Это леди Розу Эйдо ждали бы, пока не соизволит вернуться или прислать человека, который заберет вещи и расплатится окончательно. А безымянную «госпожу»… Он вежлив лишь потому, что понимает: женщина, осмелившаяся путешествовать в одиночку, может за себя постоять.
– И ты прибрал мои вещи к рукам?
– Что вы, все в целости и сохранности, лежит у меня в сундуке… Мне же надо было освободить комнату для постояльцев!
– Каких постояльцев? – усмехнулась я. – Вечер уже, а у тебя даже в трактире никого!
Словно опровергая мои слова, звякнул колокольчик над дверью, впуская молодого светловолосого мужчину в повидавшем виды камзоле. Мужчина кивнул хозяину и устроился за столом напротив двери.
– Пегги! – крикнул хозяин в дверь у себя за спиной и снова повернулся ко мне.
– Как я уже сказал…
Из-за его спины выскользнула дородная женщина в обсыпанном мукой переднике и устремилась к новому гостю. Лицо ее показалось мне знакомым, но сейчас было не до того, чтобы вспоминать, где именно я ее видела.
– …все в целости и сохранности, разве что я вычел плату за хранение…
Я зажгла на ладони язык пламени – далеко не самое эффективное боевое, но довольно эффектное заклинание, мигом напоминающее черни ее место.
– Так что там насчет платы за хранение?
– Ничего, миледи, я оговорился… Сейчас все принесу.
Вот то-то же.
Отсутствовал он минуты три. Вернувшись, с поклоном опустил на стойку мою дорожную сумку. Перебирать все вещи сейчас я не стала: если что-то пропало, спущусь и откручу пройдохе голову. Только вытряхнула на стойку кошелек и демонстративно пересчитала деньги. Подвинула к трактирщику несколько медяков:
– Мне нужна комната еще на сутки, таз помыться и еда. Начни с еды, я сяду здесь, в зале, пока готовят комнату.
– Как прикажете, миледи.
Я устроилась за столом, поближе к окну. Маленькие мутные стекла пропускали совсем немного света, а мне не хотелось жевать в полутьме. Насиделась в полнейшем мраке.
Женщина в осыпанном мукой фартуке поставила миску и кружку перед вторым посетителем трактира и подошла ко мне.
– Сегодня есть вареное пшено и похлебка, миледи.
Я мысленно вздохнула. Отец учил не кривиться от простой еды в дороге или в походе, но в замке стол всегда ломился от яств. Да и в пансионе готовили хорошо. Пшено на воде или похлебка невесть из чего – так себе выбор после дичи, дорогих сыров и фруктов. Я успела соскучиться по этому всему за две недели в пути. Придется отвыкать. Даже если я каким-то чудом останусь жива после того, как отомщу Мортейну, обходиться без разносолов придется очень и очень долго. Надо же будет зарабатывать себе на жизнь, а я понятия не имею, как это делается. Всю жизнь была уверена, что не придется…
– Пшено, и сдобри маслом, пожалуйста, – я улыбнулась ей, протягивая медяк… и вспомнила, где я ее видела.
Маргарет, повариха Мортейнов. Незадолго до моего отъезда мы гостили у них, и стол был великолепен. Матушка попросила позвать повариху, чтобы отблагодарить, и дала ей серебряную монету, еще одна досталась от леди Летисии Мортейн. Маргарет, а здесь ей приходится довольствоваться фамильярным «Пегги». Что заставило ее покинуть замок, где она жила в полном довольстве?
И, к слову, почему за все время я ничего не услышала про старших Мортейнов?
– Маргарет? – осторожно спросила я. – Ты ведь Маргарет, повариха Мортейнов?
– Да, – осторожно ответила она.
Я расплылась в улыбке. Странное дело, но я искренне обрадовалась ей, первому человеку из прошлой жизни – магистр не в счет.
– Простите, миледи, я вас не припомню.
– Ну, конечно, – я рассмеялась. – Откуда бы. Я видела тебя, когда тебя позвали к господам поблагодарить за прекрасный ужин.
– Такое часто бывало, – подтвердила она, не улыбнувшись. – И все же, миледи, простите…
– Я – Роза Эйдо, – сказала я и продолжала тараторить, словно маленькая девочка, встретившая давно не виденную подругу. – А почему ты здесь, разве господа…
Договорить я не успела: женщина плюнула мне в лицо.
Глава 3
Несколько бесконечных мгновений я лишь оторопело таращилась на нее, не до конца осознав, что произошло. Медленно стерла рукавом плевок со щеки, все еще глядя в перекошенное от ненависти лицо женщины.
А потом кровь ударила мне в голову и бешено заколотилось сердце. Мир сузился до этого чужого-знакомого лица, которое я прямо сейчас сотру из мира живых.
Повариху отнесло к стене – глухой удар, вскрик, вскрик, свистящий вдох – каждый, кто хоть раз приземлялся на спину плашмя, помнит, как на миг словно вышибает весь воздух из легких, и не сразу получается вдохнуть. Сама не помню, как оказалась рядом, заглядывая в ее, теперь уже распахнутые от страха глаза. Молча – угрозами и руганью сыплют только бессильные – я снова потянулась к магии. Простонародье боится огня, но сотня воздушных клинков куда смертоносней.
Сбитое кем-то извне заклинание отозвалось болью во всем теле – словно в позвоночник загнали стальной прут. Я едва удержала крик, застонав сквозь стиснутые зубы. Боль на миг отрезвила, но ярость тут же вернулась снова. Кто посмел вмешаться?!
Я развернулась, отступая чуть в сторону – чтобы видеть и повариху, жмущуюся к стене, и мужчину – того самого, светловолосого, который только что сидел у двери, готовясь поесть. Он приближался неторопливо, выставив в примиряющем жесте обманчиво-безоружные руки. Как будто никто не знает, что некоторые боевые заклинания не требуют ни жестового, ни вербального компонента – чистая мысль, чистая сила.
