«Товарищ нарком! У меня слишком мало людей, у меня нет танков. Мне нужны подкрепления и оружие!»
Сталин морщит лоб: «Вы все жалуетесь на одно и то же. А что вы сделали сами? Вероятнее всего, вообще ничего, совсем ничего! Вот, по крайней мере, генерал Голиков предложил мобилизовать местное население и включить его в свои подразделения. А что сделали вы? Ничего!»
При таком настроении хозяина Власов в значительной мере теряет бодрость. Но при упоминании имени Голикова и задуманных им мер, генерал Власов чувствует, что его шансы увеличиваются. «Товарищ нарком, генерал-лейтенант Голиков предлагает то, что я уже осуществил некоторое время тому назад, встретив, однако, при этом противодействие со стороны Особого Отдела. Мне даже грозили там рядом неприятностей!»
У диктатора озлобленное лицо, глаза его сверкают и выражают многозначительные решения. Сталин делает решительный жест рукой. «Что вы мне говорите! Немедленно все будет приведено в порядок.»
Власов чувствует, что его положение улучшается. Сталин ведет себя спокойнее. «Вы это хорошо сделали. Ну, а как же обстоит дело с офицерским составом?» Власов и тут в состоянии доложить о своих успешных мерах. Сталин слушает внимательно и иногда движением головы дает понять, что он доволен. Он требует точного доклада о формировании так называемых батальонов боевой подготовки и подчеркивает свое удовлетворение инициативой, проявленной Власовым. В этот момент генерал еще не знает, что его успешный пример приведет к тому, что такие батальоны военной подготовки будут сформированы во всех частях Красной армии.
«Скажите мне, Власов, — продолжает Сталин, — почему наши офицеры совершенно неспособны проявить подъем и инициативу?» Власову больше всего хотелось бы ответить ему: «Да ведь потому, что ты сам казнил лучших из них!» Но он говорит: «Товарищ нарком, отсутствие однообразной формы командования является причиной многих неполадок…» И на этот раз Власов думает о влиянии политруков, и Сталин это хорошо понимает. Он что-то бормочет про себя. В этот момент Власов опасается, что сказал слишком много. Но Сталин опять начинает говорить: «Глупости! Всеми недостатками мы обязаны тому, что ваши офицеры слишком мало обучены и поэтому слишком мало знают, Я вот, к примеру, несколько дней тому назад разговаривал с офицерами одного артиллерийского полка и задал им несколько вопросов. Эти люди даже не знали, сколько орудий было у Наполеона в Бородинском бою!»
Власов разыгрывает удивление и качает головой, думая: «С каких это пор у тебя такие глубокие исторические познания? По всей вероятности, только недавно прочел об этом и при первом удобном случае показал свои познания…»
Сталин смотрит на генерала: «Да последите за тем, как обстоит дело с подготовкой офицеров. Заставьте людей больше учиться и упражняться. Я хочу, чтобы здесь все было по-иному. Вы меня понимаете, Власов?»
— Слушаюсь, товарищ нарком!
Диктатор и дальше задает ряд вопросов, которые относятся к 20-й армии и ее заданиям. Создается впечатление, что ответы не вызывают у него недовольства. Однако кажется, что замечание Власова о «неединообразном командовании» уж никак ему не понравилось. Как будто оно его раздражило, но к этому вопросу он больше не возвращается. Сталин дает еще несколько указаний и неожиданно встает. Прошло уже около часа. Власов тоже поднимается, чтобы откланяться. Тут Сталин идет к Власову, дружески смотрит на него и говорит: «Вы устали, Власов! Ваша семья в Москве? Вам надо было бы отдохнуть!» Власов отвечает, что его семья не в Москве и что он намерен немедленно вернуться на фронт. «Это хорошо, Власов, это правильно!» Сталин подает Власову руку и слегка пожимает руку генерала.
Власов удивлен, так как вообще это большая редкость, чтобы хозяин Кремля справлялся о личном самочувствии своих сотрудников или генералов. Создается впечатление, что его меры и успехи, наконец, получили должное признание. Сталин отпускает Власова. По своему обычаю он от него отворачивается и идет к письменному столу. Власов салютует и покидает помещение.
Стенные часы в кабинете Поскребышева показывают четверть второго. Посребышев любезно прощается. Власову кажется, что этот распорядитель передней старается не только быть корректным, но и проявить предупредительность. То ли этот человек уже осведомлен о том, что Сталин остался доволен Власовым, или острым взглядом и верхним чутьем понял, что и Власов доволен своим посещением вождя.
Последовавшие исправления истории
Власов и другие генералы оттеснили немцев на 200 километров. Он оказался в числе больших героев, спасших Москву. Их фотографии помещались во всех газетах, за границей тоже обратили на них внимание.
Много лет после войны я старался отыскать эти страницы в выпусках «Правды» и «Известий» с описанием великой битвы за Москву, но без всякого успеха. В архивах библиотек, где хранились номера этих газет, нужные страницы были изъяты. В конце концов, нужной копией меня снабдил русский по происхождению профессор Георгий Мейер, который ныне проживает в Вашингтоне и является членом Конгресса Русских Американцев. Он достал эту фотокопию из архива Белого Дома. Из микрофильма не больше квадратного сантиметра получилась первая страница газеты «Известия» от 13 декабря 1941 года. Ее можно было без труда прочитать и узнать лица на фотографиях. Вся первая страница посвящена битве за Москву. Большое заглавие звучит так: «В последний час. Провал немецкого плана окружения и взятия Москвы. Поражение немецких войск на подступах к Москве».
На нижней части этой страницы «Известий» помещено девять фотографий героев этой битвы. Величина и порядок помещения их в согласии с рангом изображенных. Так как Жуков командовал участком фронта (по-русски тут употребляется термин «фронт», что соответствует немецкому выражению «хересгруппе»), то в газетах ему было предоставлено первое место: его фотография находится посередине страницы. Справа и слева помещены восемь фотографий генералов, которые в битве за Москву особенно отличились, и между ними генерал-майор Андрей Андреевич Власов, командовавший армией на этом участке фронта. Статья даст точное описание преследования немецкой 2-ой бронетанковой и 106-й пехотной немецких дивизий под давлением наступавших на запад частей генерала Власова.
Мне не надо подчеркивать, какое значение имеет такая оценка, помещенная в партийной прессе. Конечно, такое превозношение Власова не могло быть совмещено с его дальнейшим поведением в Германии, в связи с созданием Русского Освободительного Движения — РОА. Поэтому исторический облик Власова необходимо было исправить. Оттого я предполагаю, что эта первая страница «Известий» в советских архивах была заменена другой, на которой не было ни фотографии Власова, ни упоминаний о нем в тексте.
Все это напоминает роман Орвелла «1984», в котором описывается, как особое министерство целиком занято перепиской газет и журналов, чтобы исторические события соответствовали постоянно меняющейся партийной линии.
Опять у Сталина — начало конца на Волхове
В начале 1942 года Власова производят в генерал-лейтенанты. Его третье посещение Сталина описывает тот же зондерфюрер Борман.
Прошло три недели, и до сведения Власова доводится приказ: он должен сдать командование своей армией и немедленно явиться в Кремль. Власов очень удивлен, ведь он только что обсудил со Сталиным все, что заслуживало упоминания. Он не может понять, что разыгрывается на самом деле. Неужели он все-таки ошибся, и его доклад оказался недостаточным. Стоит ли он действительно перед концом или это может стать новым началом? Возможно и то, и другое.
Через несколько дней Власов в Москве. Пока еще он не может предполагать, что тяжелый, но блестящий период, «московский» период его военной деятельности, закончился, и его ожидает новое мрачно затемненное поле деятельности, над которым будет стоять название «Волхов». И на этот раз никто не может сказать, что Сталин задумал в отношении Власова. Шапошников сухо замечает: «Своевременно вы это узнаете». Пора к этому приступить.
Вместе с Шапошниковым Власов направляется, в Кремль. В комнате Поскребышева собралось блестящее общество: маршал Ворошилов, генерал Василевский и секретарь ЦК Маленков. Через несколько минут появляются наркоминдел Молотов и Берия, широко известный шеф НКВД. Последним приходит генерал Новиков, командир ВВС.
«Эге! — думает Власов. — Это становится интересным…» Берия уже здесь в передней подчеркивает свою важность и дает всем почувствовать, что здесь в Кремле — он как у себя дома. Молотов тоже выступает с большой уверенностью. Остальные кажутся смущенными и ведут себя тихо, да и сам Власов чувствует себя не совсем по себе. Поскребышев смотрит на часы и говорит: «Пора! Приготовьтесь!» Вскоре после этого он открывает дверь в кабинет Сталина, и присутствующие наркомы и генералы один за другим направляются к хозяину.
