непростой вопрос! На сегодняшний день территория, на которой ведутся боевые действия, никем не контролируется, боевики не идут ни с кем на контакт. Нам не с кем договариваться! Они просто массово убивают местных жителей и показательно проводят казни иностранных заложников.
От этих слов старику стало трудно дышать, и он слегка ослабил узел галстука.
– И так как никто не предложил продать ваших внуков за деньги, прошу прощения, то надо… готовиться к худшему, – сочувственно продолжил министр. – Но есть и хорошая новость – до сих пор никто не предложил выкупить их тела! А значит, есть шанс, что они живы. Пусть и небольшой, но все-таки шанс.
– Продать тела?! Умеете вы обнадежить, министр, – грустно усмехнулся Праслофф.
– Мне жаль, но, к сожалению, такова сегодняшняя действительность, и мы ничем не сможем вам помочь, – констатировал факт министр.
– Если вы и ваше ведомство так бессильны, может, на территории Французской Республики есть кто-то другой, кто обладает большими возможностями и полномочиями, чем вы? И сможет помочь мне в этом деликатном вопросе? В конце концов, я почетный гражданин этой страны. Или мне нужно позвонить президенту лично? – с негодованием набросился на собеседника Праслофф.
Министр, не раздумывая, ответил.
– Не думаю, что разговор с президентом что-то изменит или он сообщит вам нечто новое. Я действительно ничего не могу вам предложить. И даже не знаю, какой совет дать в этой ситуации. На сегодняшний день шансов нет никаких. Надо просто ждать!
В полной тишине Праслофф, не прощаясь, отдал трубку Ксавье.
Старик пытался найти какой-нибудь выход из ситуации. В раздумьях он подошел к старинному комоду и взял рамку с фотографией внуков. Высокий, спортивного телосложения голубоглазый шатен с обаятельной улыбкой обнимает красивую девушку со светлыми волосами и глазами цвета бирюзы. Они были очень дружны с самого детства, но после гибели родителей стали просто неразлучны. Олег слегка улыбнулся, когда вдруг вспомнил, как Валери, еще только научившаяся ходить, всюду следовала за братом, не давая ему даже уединиться с друзьями и подружками. Брат начинал возмущаться, но, видя ее сияющие, полные любви и доверия глаза, смягчался и ласково трепал по щечке. Серж называл ее – моя Липучка. Ни родители, ни он сам, ни влюбленные в нее мальчики, даже те, кому она отвечала взаимностью, не могли вызвать у нее в глазах такое искреннее сияние. Вспомнил, как тяжело она переживала, когда Серж поступил в университет и решил пожить, как все студенты, на съемной квартире с однокурсниками. Они оба блестяще окончили медицинский факультет. Серж стал отличным полостным хирургом, а сестра решила связать себя с офтальмологией. В университете у нее появилось много друзей, но самой близкой подругой стала Фатима, студентка из Иордании. Способная к языкам, Валери решила выучить арабский язык и вскоре стала говорить на нем легко и непринужденно.
Следует отметить, что именно Серж по своему желанию пошел в медицину. Валери решила стать врачом просто потому, что эту стезю выбрал брат. Он был для нее безоговорочным авторитетом буквально во всем. И это стало причиной того, почему она, не колеблясь ни минуты, последовала за ним в опасную поездку в чужую страну, хотя Серж долго отговаривал ее от этого шага. Валери была искренне возмущена, когда брата не поддержала его девушка Сюзанна.
– Я знаю арабский, а ты нет. Тебе не справиться одному, – убеждала она Сержа.
– Соедини меня с Бариньи, – очнувшись от воспоминаний, сказал Праслофф помощнику. Поставив фотографию на место, он с трудом сел в кресло.
Через час с небольшим, одетый в отлично сшитый темно-синий костюм-тройку, старик сидел в кабинете начальника спецслужб. Праслофф тяжело опирался на свою трость, старался, невзирая на боль, выглядеть достойно.
– Я все понимаю, мсье Праслофф, но, к моему великому сожалению, сейчас мы ничего не можем сделать! При всем желании! – выслушав его, сказал хозяин кабинета.
– Не можете?! Вы не можете послать туда войска?! Или не хотите? Я помню, когда в шестьдесят шестом в Алжире вы…
Одетый в штатское немолодой офицер с волевым лицом и цепким взглядом резко перебил Праслоффа.
– Это было в далеком шестьдесят шестом! И нет нужды об этом вспоминать сейчас, мсье Праслофф! Я знаю все о ваших заслугах перед Францией, но… у наших возможностей есть границы. Одним словом, на данный момент послать туда войска Французская Республика не может. Это дорого и неразумно. Рисковать жизнями десятков наших солдат и офицеров из-за двух, простите, самонадеянных юнцов, отправившихся в эту чертову Сирию, несмотря на все наши предостережения…
Хозяин кабинета предпочел не договаривать фразу до конца.
Несколько секунд старик пристально смотрел в глаза офицера, но тот уверенно, не моргнув, выдержал этот взгляд. Вдруг внутри у Праслоффа как будто лопнула какая-то струна. И все сразу сломалось! Он как-то прямо на глазах еще больше постарел. Олег Валентинович резко обмяк, и голова его бессильно опустилась на грудь.
Начальник спецслужб Бариньи подбежал к стоявшему в углу кабинета кулеру с водой и наполнил стакан.
Праслофф, с трудом удерживая его непослушными пальцами, сделал несколько глотков.
– Вам плохо?! Я сейчас же вызову врача! – бросился к телефону офицер.
– Нет, не надо врача! Мне уже лучше.
Старик немного помедлил, как бы подбирая нужные слова, затем обратился к своему собеседнику:
– Поймите меня правильно, полковник… Я должен что-то сделать… и я сделаю. Чего бы мне это ни стоило, как в моральном, так и в материальном отношении, – Праслофф на секунду замолчал, подбирая правильные слова. – Тогда, семьдесят лет назад, в Сопротивлении, мой отец отдавал не легко дающиеся ему приказы, ибо довольно часто отправлял людей на смерть. Эти парни шли освобождать пленных, штурмовали концлагеря и пересыльные пункты, пускали под откос составы… Все эти люди никогда не давали присягу и шли умирать, не зная даже ради кого. Ради Франции, наверное! Тогда отец раздавал их семьям деньги, и когда они шли в бой, то знали, что, если даже с ними что-нибудь случится, их семьи не умрут от голода. – Праслофф сделал паузу.
Олег Валентинович протянул стаканчик с водой обратно Бариньи. Полковник, взяв его, вытянулся и посмотрел прямо в глаза старику, поняв, куда он клонит.
– Может, сегодня деньги тоже могут что-то решить? – с надеждой спросил Праслофф.
Полковник ничего не ответил. Он подошел к окну, достал из кармана пачку сигарет, достал из нее одну и сунул в рот. Немного постояв, офицер вернул сигарету на место и быстро вернулся к посетителю. Бариньи наклонился, и глаза его были на уровне лица старика.
– Поверьте, все мы сочувствуем вашему горю, правда. Но мы даже не знаем, живы ваши внуки или нет! К тому же правительство никак не может принять от вас эти деньги. Это обязательно станет известно прессе! И как тогда прикажете объяснить
