— Беликова, нам придется найти общий язык, — подмигиваю ей, даю пищу для размышлений. — И это касается не только временного совместного проживания… Мир? — протягиваю руку со стаканом, чтобы выпить в знак примирения.
Ох, вот это реакция, вот это я понимаю. Буквально выливает на меня ушат своего презрения, молча допивает свой напиток и дерзко разворачивается, чтобы уйти.
— Даже ничего не ответишь? Поразительно… — усмехаюсь я, но Ия так и не реагирует.
Так мне казалось до тех пор, пока Беликова не начала петь популярную песню, очень многозначительно глядя мне в глаза во время припева “Fuck you” и выставив средний палец. Не выдержал и засмеялся, черт возьми, она хороша. Давненько не было кого-то, кто так красиво посылал меня на хрен.
Вот только оставить эту выходку без ответа я теперь не смогу, потому что задела самолюбие, шваркнула, словно спичкой. Да, сама зажглась, но неприятную царапину оставила.
8
Приятно было наблюдать ее удивление, когда вышел на сцену и произнес речь. Не ожидала и даже испугалась, я видел чистый неприкрытый ужас в ее глазах. Эд видимо так и не счел нужным посвятить сестру, что я ее будущий препод.
После традиционного собрания мне удается выскользнуть из цепких ручек женской части факультета и догнать друга. Нужно подготовить почву, удостовериться, что он не будет иметь ничего против своей же идеи.
— Эд, Эд, подожди, — тот поворачивается и недовольно хмурится. Ой, ну началось, уставные отношения бла-бла-бла… — Эдгар Александрович, есть личное дело, не требующее отлагательств! — пафосно чеканю я.
— Хватит паясничать, профессор Майер. Не заставляй меня пожалеть о том, что дал тебе это место, — Эдгар поднимает левую руку и смотрит на часы. — У тебя лекция, так что давай говори побыстрее, — полушепотом говорит друг.
— Ты тут недавно брякнул, что Ия может помочь, да? — кивает. — Так вот, если она согласится подыграть, ты не будешь против этого чудо-спектакля?
— Если она согласится, значит это ее выбор и меня он никаким боком не касается, — пожимает плечами Эд.
Бинго! Джекпот! Закусываю губу и начинаю улыбаться, мысленно прорабатывая план дальнейших действий.
— Эй, используешь мою сестру в целях… ну ты понял. Я тебя вышвырну к черту, понял? И придам пинка для ускорения, — тыкает мне в грудь друг.
— Обижаешь, — фыркаю в ответ.
Использовать его сестру я намеревался только как ширму перед отцом. Для всего остального она мне не подходит совершенно.
Захожу в аудиторию и боковым зрением замечаю на первой парте Ию. Надо же, как прилежная ученица на первой парте, смотрит в упор и следит за каждым моим движением. Стараюсь абстрагироваться и не заглядывать в ее сторону, чтобы девушка расслабилась и не паниковала. Но во время лекции все чаще замечаю что она о чем-то шушукается с подружкой. Если все смотрят на меня, то она либо в тетрадь, либо на подругу.
Раз, два, три… Да сколько можно-то?!
— Беликова! — внезапно даже для самого себя, не выдерживает моя преподавательская гордость. — Вы пришли учиться или с подружкой болтать?
— Я просто не успеваю за вами записывать, — испуганно хлопает ресницами Ия. Глаза-то какие невинные, огромные… Какие они все же, голубые или зеленые?
— Останетесь после лекции, я вам надиктую…
Аж самому смешно на себя стало, строгость мне дается с трудом. Характер не тот, надо было оставаться в исследовательской деятельности, а не переться в преподавание.
После лекции Ия останавливается напротив моего стола и нервно скручивает свою тетрадь в трубочку, пока мы не остаемся наедине.
— Вы знали, что я буду у вас учиться? — первой нарушает молчание Ия. — Ну… Когда только приехали в наш дом.
— Знал.
— Почему не сказали сразу? — щурится Беликова. — Я бы… не знаю…
— А зачем? Твое отношение ко мне и ситуации изменилось бы? — девушка отрицательно качает головой, усмехается и отводит взгляд. — Ты серьезно не успела записать или нарочно меня злила? — пристально всматриваюсь в ее глаза.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не успела и много, — уверенно отвечает она.
Не могу понять, врет или нет, поэтому попросту протягиваю ей свой конспект лекции.
— Можешь взять и переписать. Если очень лень, можешь даже вклеить в тетрадь эти листы, мне не жалко.
Судя по искрам в глазах, создается впечатление, что я только что оскорбил ее до глубины души.
— Спасибо, я в состоянии списать лекцию у подруги или загуглить. А вы всем студентам свои конспекты дарите, Максимилиан Генрихович? — спрашивает Ия, игнорируя мой добрый жест.
— Только особенным, — усмехаюсь я. — Может быть все таки раскурим трубку мира?
Ия поджимает губы, словно сдерживая рвущиеся эмоции, и начинает спиной вышагивать к выходу.
— Я не хочу быть особенной, — качает головой она. — А еще я не курю.
Что ж, очередной мой шаг навстречу оказался шагом в пропасть.
9
Ия
Мне не нравится то, что происходит в моей жизни сейчас. Очень не нравится, хотя, кажется, об этом я уже писала в дневнике вчера. И позавчера. И поза-позавчера. Ну, главное, что ничего не изменилось и продолжается в том же духе.
Максимилиан до сих пор живет в нашем доме, более того, на моем этаже в комнате напротив. Отныне каждый день я сталкиваюсь с ним в коридоре, когда выхожу из комнаты к завтраку перед универом. Как бы не пыталась разминуться с этим человеком — мы все равно выходим одновременно.
Я на полчаса раньше — он тоже. Я опаздываю — он тем более, так еще и предлагает подвезти. Ну уж дудки! Я ни за что на свете не сяду в это красное вульгарное корыто.
В универе я стараюсь больше не контактировать с ним напрямую, всем своим видом выказывая безразличие и спокойствие, а вот дома это выходит сложновато. Что бы он не сказал, какую бы шуточку не отпустил, что бы не сделал — я закипаю.
Знаете, что делают молекулы газа или жидкости с попавшей в их среду пылинкой? Они атакуют. Хаотично, агрессивно, заставляя ее метаться по всей поверхности, словно стараются избавиться. Макс — та самая несчастная пылинка, а я едва сдерживаюсь, чтобы не перейти в прямую атаку и не вышвырнуть его из своей среды обитания.
На деле же все куда проще и это лишь демонстрация броуновского движения, скажете вы. И суть его лежит не в избавлении от пылинки, а в доказательстве что молекулы находятся в постоянном движении, и вы снова будете правы. Но более наглядной модели своего внутреннего состояния я не придумала.
Прошли уже почти две недели обучения. Не скажу, что мои успехи фееричны, оказалось что именно атомная и ядерная физика мои слабые места. Как бы я не старалась понять или зазубрить выдаваемый Генриховичем материал, за тесты все равно мой балл не поднимается выше тройки. Создается впечатление, что те задания, что я получаю для выполнения имеют запредельную сложность.
На каждой лекции, клянусь, на каждой, он цепляется ко мне и делает замечания при всей группе. Господи, я уже даже дышать скоро стану бояться у него на парах! Неужели это все месть за ту чертову песню?!
Между тем октябрьская научная практика приближается все ближе и ближе. Сначала я ее ждала, в надежде не лицезреть Макса хотя бы в универе, но тут же разочаровалась, когда напротив своей фамилии в списке увидела его.
Сегодня воскресенье, поздняя ночь, весь дом погружен в темноту: кто-то спит, кто-то, как мой старший брат, весь погряз в работе, а я сижу на кухне и ем мороженое из огромного пластикового ведерка.
Кстати, с каких пор в нашем доме стало появляться мороженое? Тем более пломбир с соленой карамелью.
Плевать на фигуру, лучшего антидепрессанта перед двумя парами лекций у Майера в понедельник человечество не придумало. Уже вторую неделю я утешаю себя и свои нервы только таким способом.
Сижу прямо на барной стойке, свесив и болтая ногами в воздухе, будто маленький ребенок. Помещение освещает лишь свет включенной мной вытяжки и мой смартфон, лежащий на коленях, в котором я смотрю разные веселые картинки, громко выдыхая воздух через нос на особо смешных.
