Месье Уй. Пополам со мной. Евросоюз тоже входит в долю.
Лорд Вольдеморт. Да, пополам с мистером Уйем: или УйПм, все эти французские фамилии так трудны для произношения: Ты видел когда-нибудь кредитную карточку American Express?
Кири. Нет, дорогой лорд. Это что?
Лорд Вольдеморт. Это удобная вещь. Я и сам теперь пользуюсь только ею – вместо волшебной палочки. Всюду, где бы ты ни был на земном шаре, одним словом, эта карточка: вот она. Всюду, где бы ты ни предъявлял ее, стоит только сунуть ее в магическую щель, и ты получишь груду ситца, горы табака, модных штанов и сколько угодно огненной воды.
Корнелиус Фадж. Да, не вонючего москальского пива или этой вашей переперченной горилки:
Лорд Вольдеморт. А настоящего шотландского виски! Виски! И первосортного колумбийского кокса.
Кири. Боги да благословят вас, о иностранцы.
Лорд Вольдеморт. Look me: Слушай сюда внимательно. Я положу на твой личный счет в швейцарском банке астрономическую сумму. И ты закутаешь свой Остров в оранжевый ситец, как в юбку. Я дам тебе по линии гуманитарной помощи пятьсот бочек коллекционного бренди, который горит, как солома, если к нему поднести спичку, я дам тебе тысячу метров уникального китайского шелка, тысячу! Понимаешь? One hundred: сто: десять раз сто: Пятьсот коробок фуа-гра: Чего ты еще хочешь?
Кири. Thank you very much! Больше ничего не хочу. Вы великодушные иностранцы.
Корнелиус Фадж. А я тебе, in my turn,[30] дарю свой любимый цилиндр: то есть пробковый колониальный шлем, с условием, что к моему приезду сукин сын олигарх будет висеть здесь на дереве, как гнилой банан.
1-й политтехнолог (выходит с края сцены, обращается к зрителям). Вот он, вот он, этот добрый, но строгий дядя-колонизатор в пробковом шлеме! Коварный тип гражданской наружности!
Лорд Вольдеморт. О'кей. Я заплачу тебе все это сейчас, вперед, understand? Как это по-вашему? Розумиешь?
Кири. God bless America end Europe! Розумию.
Лорд Вольдеморт. Подпишись здесь. Это секретный меморандум – приложение номер девятнадцать к общему дипломатическому торговому соглашению между Островом и Свободным Миром.
Кири. Позвольте, лорд. Вот, пожалте. К, и – Ки. Кири. Куки.
1-я журналистка. О, ви есть грамотный. (Тихо.) Он очень pretty,[31] этот арап. (Громко). Кто выучил вас?
Кири. Заезжие иностранцы, пани.
Лорд Вольдеморт. А в качестве сувенира: Вот этот походный рюкзак армии США для героев операции 'Беспощадная справедливость в пустыне' и к нему швейцарский складной нож. Здесь наличные на мелкие расходы (показывает лежащие в рюкзаке пачки долларов), так как на вашем диком Острове еще в ходу бумажные деньги. Рюкзак можешь использовать как чемодан.
Кири. Какая прелесть! Верить ли мне моим голубым глазам! Ах! Ах! Нет, я недостоин такого чемодана. Позвольте мне обнять вас, лорд. (Лорд Вольдеморт уклоняется. Кири обнимает 1-ю журналистку.)
1-я журналистка. Ах вы, дерзкий! Pert boy!
Лорд Вольдеморт. Итак, получай: (Выдает сверкающую золотом карточку.) Вот твоя American Express Gold. Но помни: честным нужно быть! Скоро я приеду за жемчугом. Олигарха, если появится, гнать! Не плутовать! Иначе я рассержусь. И загрызу насмерть.
Месье Уй. Я тоже. Европа не любит бунт, клянусь Французской республикой! Мы сделаем войну. Пиф-паф! Объединенные миротворческие силы НАТО и все такое. Гаагский трибунал. Старая конас Карла дель Понте. Тебе это надо?
Кири. Ах, что пугаешь бедного Кири? Вин не обмане. (Прячет карточку на то место на груди, откуда он ранее вырывал оранжевое 'сердце'.)
Лорд Вольдеморт. Ну молодец! Good job!
Кири. Позвольте вам, пани, поднести на память эту жемчужину. Приятное украшение вашей гостиной на берегу Гудзона.
Ликки. Ловок, каналья!
1-я журналистка. Он очарователен! Ах, чудо! Wonderful!
Кири. И в придачу наше национальное туземное лакомство – 'сало в шоколаде'! (Причмокивает.) Очень вкусно!
1-я журналистка. О, супер! Как это: зашибись!
Кири. Назначаю завтра вечером праздник всем моим гостям, и придворным, и верной моей гвардии, и пусть в час восхода ночного светила потешат нас пляскою одалиски из нашего гарема. Ну, ти, що остались.
Лорд Вольдеморт. Гуд бай! (Уходит.)
Месье Уй. Оревуар! Бон суар! (Уходит.)
Кири. Пока.
Тохонга. Честь имею поздравить, ваше величество, с выгодной сделкой!
Ликки. А я тебя с чемоданом! Умеешь ты клянчить, чертов сын!
Кири. Ты знаешь, Ликки, здаеться, у мене закохалася[32] иноземка.
Ликки. Ну, конечно, она николы не бачила такого красеня,[33] як ты!
Тохонга. Как прикажете быть с продуктами?
Кири. Спрятать в мои кладовые.
В это время журналисты почти разошлись, и только с последнего ряда встает 4-я журналистка в розовой кофточке.
4-я журналистка. Нюра Борзопискина, 'Сельская лайф'. Скажите, Кири, а почему в вашей речи было так много ремейков? Ведь Сизи все эти годы говорил почти то же самое:
Кири (внезапно раздражаясь). Нет, я больше не в силах разговаривать с ними. Наказание, честное слово! Все, мене нервуе ваша розова кофточка, ваши сиськи та ваш мыкрофон! Встала и вышла отсюда! Встала и вышла! На пресс-конференции к царям нужно приходить подготовленной! Да! Звезда, не буду рифмовать! 'До свидания' по-туземному говорить не научилась! Арапы, допоможить ий.
Арапы выносят 4-ю журналистку за двери.
Тохонга (у дверей). Заберить бейджик: ну, нагрудный знак: И память из фотоаппарата выньте: так не зубами! Скильки вчиты: Нет, сначала выньте, потом сам фотик вдребезги:
Голос сверху. Уважаемые дамы и господа! На этом пресс-конференция президента Свободного Острова объявляется закрытой! (Если антракт будет после этой части, то 1-й политтехнолог может крикнуть: 'И вы тоже встали все и вышли! Антракт! )
Картина вторая
Остатки бывшего царского вигвама Сизи-Бузи. От стола остался небольшой обломок. На нем немного закуски и выпивки. Все залито вулканической лавой, засыпано пеплом. Сам Сизи полулежит, опираясь о диван, с перевязанной головой, рядом стоят костыли. При разговоре он стонет и вздыхает. Рядом сидят Ликки и Тохонга.
Сизи. Ох надул, надул, чертов сын! Ты ж мене пидманула! Меня! В тюрьму! Я – ворюга! Ще що выдумав! (К Ликки.) А ты что скажешь, дорогой мой?
Ликки. Я тоже, ваше величество, в нем разочаровался. Трус и трепач. Насулил туземцам черт знает чего, теперь отдувайся. (Иронически.) Друг туземного народа! (Жует.) Кто квакал: всего у нас вдоволь будет, вдоволь и рису, и маису: то есть апельсинов: и огненной воды. Все для вас и все про вас. Вы сами господари. Вспоминаете, як вин им мовыв? Ну, вот они и хозяйничают. Уже весь столичный Майдан засралы:
Тохонга (жует). Да:
Ликки. Що ты говорышь?
Тохонга. Я говорю – да.
Ликки. 'Да'! А что – да? Только и умеешь, что молчать. Ты бы лучше совет дал.
Тохонга. Это не моя специальность – советы давать. Мне что поручено? Караулить бывшего царя, чтобы он не убег. Я и караулю. (К Сизи.) Простите, ваше царское экс-величество. Вот при вас хорошо было!
Сизи. Чем, спрашивается?
Ликки. При вас порядок был, вот чем!
Сизи. Нужно и теперь навести порядок.
Ликки. Теперь трудно, ваше величество. Слишком Кири их избаловал. Я хотел военной силой, да куда там. Вот этот саботажник Тохонга все дело забастовал. 'Солдаты не повернуть оружие проты народу' – ишь какая цаца, черт возьми!
Тохонга. А ты сам что кричал? 'Ришення политычной проблемы за допомогою сылы непрыпустыме! Да и куда ж я поверну – у них людей тьма. Толпы. Народне повстання.
Сизи. Это я ему не велел. Если бы повернул, мне бы голову и вовсе напрочь оторвали. А так я гуманист, не хотел обагрять рук кровью. Хоть это на меня не повесят.
Ликки. А теперь пиздно. Э-хе-хех.
Сизи. Ну, нечего скулить! Этим дела не поправишь. Но у меня есть тут одна идейка: Тохонга, ты не забыл, что служил мне не только министром обороны, но и возглавлял Службу безопасности Острова?
Тохонга. А как же, ваше царское! По совместительству. Я и по обороне, я и при дворцовой гвардии, все я да я: На одну зарплату сейчас хиба ж проживешь?
Сизи. Так-с. Ну, посмотрим: Взгляни там, в шкафу, на нижней полке.
Тохонга (достает большую бутыль с надписью 'Эйджент Оранж'.). Ось, знайшов:
Сизи. Значит, не разбился. (Читает этикетку.) Диоксин 'Эйджент Оранж' – лучшее средство от политических крыс. Маде ин СыШиА, импортер – фирма 'Северные волки', СПб, Материк. Що наш бывший друг там наговорыв? 'Меня хотели казнить с особой жестокостью'? Сейчас мы его сказку: его Кафку сделаем былью. Оранжевому – оранжевое, 'каждому – свое': Мы ему тут фирменную горилку с перцем намешаем. Тохонга, давай!
