Глава 6
Когда они вошли в музыкальный салон, сэр Айвори тут же узнал в звуках фортепиано пьесу Иоганна Себастьяна Баха. Девушка, игравшая замечательно, закончила очередной пассаж и только потом встала их поприветствовать. Красотой она не блистала: у нее было несколько мужеподобное, с резкими чертами лицо. Роста среднего, полноватая, в элегантном жакете и юбке цвета опавших листьев, из украшений только дешевенькие самшитовые бусы. Но оба сыщика не преминули заметить, что лицо у девушки осунулось — не помогла даже косметика, с помощью которой она пыталась это скрыть. Девушка, как видно, изрядно наплакалась.
— Мисс Эттенборо, я старший инспектор Дуглас Форбс. А это сэр Малькольм Айвори, он хорошо знал лорда Роберта Уоллеса.
Девушка сжимала в руке платок, видимо не понимая, как себя вести.
— Простите, — проговорила она глухим голосом, — мне что-то нехорошо.
— Мы постараемся не сильно вам докучать, — заверил ее Форбс. — Может, для начала присядем?
— Вы сейчас играли как будто пьесу из «Нотной тетради Анны Магдалены Бах»,[6] не правда ли?
— Брайану она очень нравилась. Ему я и играла, когда вы вошли. Для меня он здесь, совсем рядом. И никуда не делся.
— Он был добрым другом вам и вашему брату. И мы сочувствуем вашему горю.
Девушка силилась сдержать слезы, но не смогла — и разрыдалась. Они молча ждали, когда она успокоится.
— Ах да, простите. Все так ужасно, так внезапно, так невероятно. Брайан мертв, убит. Скажите, ведь это кошмарный сон, и я скоро проснусь…
— Увы, мисс, действительность куда страшнее, чем самые жуткие сны. Но вы и нас поймите. Мы должны найти того, кто совершил это злодеяние. И наказать. Вы нам поможете, правда?
Она громко высморкалась и уже более твердым голосом ответила:
— Кто же мог такое сделать? Брайан был сама любовь. Все его так любили.
— И вы в частности, так ведь?
Девушка даже не пыталась скрыть свои чувства:
— Теперь уже можно все сказать. Да, любила. А он не знал. Ему казалось, он любит эту китаянку. Подумать только, ведь это мы с братом их познакомили! Конечно, она красивая, даже очень, и очень умная, но она была ему не пара. Она бы им управляла. И он был бы несчастен. Да-да, верно говорю — несчастен.
— Значит, по-вашему, не случись ничего этой ночью, они могли бы пожениться?
— Он же был от нее без ума. Думал ее головой, видел ее глазами. Хотя у меня были все основания считать, что, как бы там ни было, их брак никогда не состоится.
— Почему же?
Она задумалась.
— Из-за госпожи Уоллес, конечно.
Дуглас Форбс достал блокнот в мягкой обложке и принялся записывать все слово в слово.
— Не могли бы вы рассказать в двух-трех словах, что было вчера за ужином? — попросил сэр Малькольм.
— Ужин как ужин, такой же, как и большинство светских вечеринок. Брайан и мы с Мэтью всегда весело проводили время за столом. Но вчера в присутствии матери Брайана и этого несносного Мелвилла атмосфера была натянутая, какая-то мрачная… Потом, после пудинга, Брайан встал и объявил о помолвке с Ли. Я ожидала чего-то подобного, и все же… Вы и представить себе не можете, какой это был для меня удар. Я все еще надеялась, понимаете? Но что толку теперь об этом говорить. Брайан уже ни на ком не женится, никогда.
Она прижала к губам платок, словно была готова вот-вот разрыдаться снова, но все-таки сдержалась.
— Почему вы назвали господина Мелвилла несносным? — спросил сэр Айвори, направляя разговор в другое русло.
— О, это жалкий тип и к тому же грубиян. Постоянно действовал мне на нервы. Да и Брайан его недолюбливал. Считал нахлебником, и поделом. Но госпожа Уоллес почему-то приваживает его, и это для меня большая загадка.
— Брайан говорил еще что-нибудь во время той короткой речи?
— Вчера вечером? Да нет, ничего особенного, кроме того, что собирается переезжать на квартиру в Гринвиче, но он и раньше говорил об этом раз сто, а сам все жил в замке.
— Из-за матери?
— Конечно, а кроме того, у него здесь были свои привязанности. Он обожал парк и сам ухаживал за цветниками. Да и потом, семейные реликвии, вольера, содержание замка. Он не мог оставить все это на мать.
— Но ведь с хозяйством мог управиться Вэнь Чжан.
— Он и управлялся, на пару с Брайаном. Он очень преданный и к тому же мастер на все руки. Сейчас, наверно, тоже переживает, да еще как.
Сэр Айвори отвлекся от беседы и сделал вид, что внимательно разглядывает различные музыкальные инструменты, находившиеся в салоне, — медные и деревянные, самых разных эпох. Тут он внезапно спросил:
— Вы обратили внимание на постель?
Девушка вздрогнула.
— На постель Брайана. Быть может, заметили на ней что-нибудь необычное?
— А почему вы спрашиваете?
— Потому что на постели кое-что было, когда вы поднялись к Брайану, после того как всех известили о его смерти.
— Да, действительно, там были кое-какие вещи… Но что вам сказать? Брайан сидел в окровавленной сорочке. Она вся была как будто из потемневшей меди. Я только потом поняла, что это кровь. А он, казалось, спал блаженным сном. Я закричала, и меня тут же увели.
Судя по испуганному взгляду, девушка словно заново переживала ту картину. «Она вся была как будто из потемневшей меди», — записал в блокнот Форбс.
— Так что было на кровати? — упорно добивался своего сэр Малькольм.
— Какие-то книги, зеркало, по-моему. И еще что-то…
— Музыкальный инструмент?
— Нет, кажется, нет. Даже не знаю.
— А арбалет?
— Какой еще арбалет?
Сэр Айвори наклонился вперед и, глядя ей в глаза, продолжил:
— Вы, верно, знаете, из какого оружия убили Брайана Уоллеса…
Девушка смутилась и с ужасом подалась назад.
— Из револьвера, кажется…
— Стало быть, не знаете?
Она была на грани истерики.
— Скажите, так чем его убили? Из чего?
— Стрелой из арбалета.
Девушка вскрикнула. Взгляд вдруг стал растерянным. Она закрыла лицо руками. Сэр Айвори подождал, пока она мало-помалу придет в себя, и спросил:
— Вы разве не слышали, как Мелвилл сказал про стрелу из арбалета?
— Меня тогда, наверно, уже увели. А после я закрылась в розовой комнате, спала и плакала, чтобы никто не видел. Потом пришел полицейский, офицер, — он попросил меня спуститься на первый этаж и подождать в музыкальном салоне. Скажите же, сэр, кому могла прийти в голову такая ужасная штука? Арбалет…
— Тому, кто знал, как с ним обращаться. Вам, вашему брату, Мелвиллу, например. Вы же трое умеете стрелять из арбалета.
— Это правда. Летом мы забавлялись с этим арбалетом в парке. А стрелять из него меня научил Брайан. Мы прикрепляли к дереву мишень. И стреляли по ней с пятидесяти метров. Но выстрелить в человека, в комнате, да еще с трех метров… Представляю себе пробивную силу. О Боже! Какой ужас!
Девушка снова закрыла лицо руками. Ей опять привиделась жуткая картина — как стрела пронзает грудь. И при этом лицо у Брайана — как у мирно спящего человека. Он даже не успел ничего понять. И она сказала:
— Хорошо, что он спал. И не мучился.
— Но, — заметил сэр Айвори, — стреляли в него наверняка не в темноте. Уж больно точный выстрел. И ваш друг должен был проснуться. Да и потом, что немаловажно…
— Спусковой механизм арбалета при взведении производит шум, — закончила за него Маргарет Эттенборо.
— Вот именно, однако его можно было взвести загодя. В таком случае оставалось только снять со стены уже готовое к стрельбе оружие со взведенной пружиной и выстрелить.
— От звука при нажатии на спусковой крючок Брайан должен был проснуться.
— Из чего следует…
— Что Брайана Уоллеса предварительно опоили снотворным, — оторвавшись от блокнота, заметил Форбс.
Маргарет испуганно посмотрела на сыщиков — сперва на одного, потом на другого. Все это было явно выше ее понимания. И она снова воскликнула:
— Кто же мог это сделать?!
— Тот, кто до сих пор в замке. После снегопада сюда никто не входил, и никто не выходил отсюда. На снегу — никаких следов.
Девушка резко покачала головой:
— Не может быть. Я знаю всех, кто здесь находится. Из них никто не способен на такое.
— Даже Мелвилл? — спросил старший инспектор.
— Он же просто бабник и пьяница, может, еще и вор, и даже вымогатель, но только не убийца. Он же редкостный трус.
— Мисс, — сказал наконец сэр Айвори, — мы не будем больше вам докучать. Во всяком случае пока. Только имейте в виду, в комнате, где вы провели ночь, будет произведен обыск, а кроме того, будут осмотрены все находящиеся там вещи, в том числе ваши личные. Таковы правила, одни для всех. А вечером вы сможете вернуться к себе.
— А мой брат? — спросила девушка.
— Его, понятно, это тоже касается. До свидания, мисс, и будьте мужественны. Музыка великий целитель, не правда ли?
