Современники по-разному оценивали значение творческой деятельности К.А. Тона. Одни (большинство) видели в архитекторе реформатора и новатора, использовавшего необычные конструктивные решения, настойчиво искавшего новые пути дальнейшего развития строительного искусства, что способствовало «низложению» устаревающего классицизма и в то же время возрождению вечно живоносных античных традиций.
И Тон нашел этот путь. Будучи, судя по его работам и эскизам, настоящим аккуратным немцем, Тон сумел создать целое архитектурное направление, вошедшее в историю под названием русско-византийский стиль. Это происходило в то время, когда в русской архитектуре совершался отход от вчерашнего господства классицизма и утверждалось понятие «эклектика». Это греческое слово в переводе на русский язык означает «выбирающий». В академических стенах его стали понимать как «сознательный выбор» архитектурных форм, созвучных идеям зодчего. Константин Андреевич Тон работал методом сознательного выбора, отдавая предпочтение русско-византийскому стилю, в котором воплощалась идея имперской преемственности от второго Рима (византийского) к Третьему Риму (российскому).
XIX в. вообще был временем возрождения древних архитектурных стилей как на Западе, так и на Востоке. На основании изучения архитектуры древнерусских храмов Тон создал свою особую архитектуру, идея которой настолько понравилась императору Николаю Павловичу, что он распространил ее на всю остальную Российскую империю.
Другая же часть общества, представлявшая его демократическое крыло, усматривала в произведениях К.А. Тона лишь «материальное воплощение реакционной политики режима Николая I» и отказывалась признать за ними сколько-нибудь существенные художественные достоинства. В укор Тону ставилось то, что на самые высокие ступени архитектурной иерархической лестницы (а тех, кто взбирается на эту лестницу, в России традиционно не любят) ему помогло подняться то, что его стиль в полной мере отражал идеологическое содержание правительственной программы «Православие, самодержавие, народность». Это была широко известная в ту пору формула министра просвещения С.С. Уварова, согласно которой велась борьба со всяким инакомыслием, особенно навеянным с Запада. Негативное отношение к творческому наследию зодчего стало позднее характерным и для советского периода; это послужило одной из причин того, что многие культовые здания, построенные по проектам К.А. Тона, были безжалостно снесены.
Итак, творческое наследие Константина Тона противоречиво, но очень характерно для своего времени, пограничного между двумя большими архитектурными эпохами – классицизмом и эклектикой. Но нет сомнения в том, что зданиям, построенным по проектам Тона, суждена длинная жизнь.
К Тону мы еще вернемся, когда будем говорить о храме Христа Спасителя, а пока вновь о Волхонке. В 1860-х гг. во владениях Михалковых находился известный на всю Москву книжный магазин и публичная библиотека-читальня Ушакова.
Купеческий сын Александр Сергеевич Ушаков (1836–1902) с детства имел пристрастие к книгам. Его дядя, известный книготорговец В.В. Логинов привил ему эту любовь. Он ввел племянника в круг своих друзей, среди которых были не только книги, но и знаменитые московские актеры П.С. Мочалов и В.И. Живокини.
Но не сразу Ушаков смог заняться любимым делом, обстоятельства заставили его вскоре после окончания Московского коммерческого училища выехать в Европу. Он жил в Англии и Германии. С 1863 г. он уже трудится приказчиком в книжном магазине А.Ф. Черенина в Среднем Кисловском переулке. В 1864 г. Черенин покупает библиотеку А.М. Дмитриева на Волхонке и затем уступает ее своему способному сотруднику, заметив его предпринимательскую жилку и желание развить дело. С 1865 года в книжном магазине на Волхонке Александр Ушаков уже полновластный хозяин. За прилавком стоит его супруга Фелицата Ивановна, девушка из старообрядческой семьи. На нее и легли основные обязанности по управлению магазином.
Нельзя сказать, что книжная торговля приносила баснословные барыши, а потому Ушаков вынужден был еще и поступить на службу в Московскую городскую думу, где занимал должность помощника городского секретаря. Затем в его послужном списке появилась должность присяжного стряпчего, иными словами, адвоката.
Если бы Ушаковы преследовали исключительно коммерческие интересы, то вероятно, что и покупателями их магазина была бы состоятельная публика. Но ими двигали сугубо просветительские цели. Вот потому-то в магазине на Волхонке часто можно было встретить студентов и преподавателей близлежащего университета, домашних учителей, врачей, мелких чиновников… Словом, тех, кто жил скромно, находя тем не менее редкую возможность покупать книги.
Просвещению способствовала и деятельность библиотеки Ушаковых, посещать которую можно было по абонементам, что были весьма недороги. А тех, кто не мог заплатить и этого, Ушаковы приглашали в бесплатную читальню, которую они первыми открыли в Москве при своей библиотеке. Работа читальни поддерживалась сборами от благотворительных литературных вечеров, устраиваемых при библиотеке.
Нередко на вечерах выступал и сам гостеприимный хозяин, являвшийся автором многих очерков и книг. Большую популярность заслужили его «Очерки Москвы», написанные им под псевдонимом Николай Скавронский. А еще вышли книги «О чае и сахаре в русской торговле», «Очерк характера Ростовской сборной ярмарки и промышленности Ростовского уезда», «Из истории Преображенского кладбища. Рассказ одного из обращенных» и другие. Писал Ушаков и пьесы: «Комиссионер», «Рискнул да и закаялся», «Искал булавку, а нашел жену», «Старообрядка». Но наибольшую ценность имеют мемуары Ушакова, в них можно прочесть немало интересного о московском быте второй половины XIX в.
В доме на Волхонке в начале прошлого века жил и выдающийся хирург Лев Львович Левшин (1842–1911), спасший многие жизни. В 1866 г. он окончил Медико-хирургическую академию, был профессором Казанского, а с 1893 г. и Московского университетов, где заведовал кафедрой госпитальной хирургии. Врачом участвовал в Русско-турецкой войне 1877–1878 гг. Сколько пациентов поставил он на ноги – не пересчитать. Травмы рук и ног, переломы, остеопластика, ранения черепа и т. д. Уже за это ему можно поставить памятник. Левшин, однако, пошел дальше, став одним из основоположников изучения и борьбы с онкологией в России. Благодаря его стараниям в 1903 г. при Московском университете был открыт Раковый институт.
Еще в феврале 1898 г. Левшин выступил с инициативой о строительстве «лечебницы-приюта для одержимых раком и другими злокачественными опухолями» на Девичьем поле. Он первым внес пожертвование на благое дело. Значительную часть требуемой суммы выделила семья фабрикантов Морозовых, почти 150 тысяч рублей (мать Варвары Морозовой Авдотья Хлудова скончалась от неизлечимой болезни в 1854 г.). Неудивительно, что институт, первым директором которого стал Левшин, в народе прозвали Морозовским. Профессор Левшин также основал многотомное издание «Русская хирургия».
Из семьи «тех самых» Михалковых происходит и Сергей Владимирович Михалков (1913–2009), детский писатель, автор слов гимна России, поэт и общественный деятель, который родился в этом доме.
Стоит сказать, что достижение довольно больших высот в советской элите выходцами из дворян, сохранение ими практически такого же положения, какое занимали их предки в царской России, – факт не единичный, и пример Михалковых здесь не одинок. Вспоминается семья Образцовых: отец – дворянин, инженер-железнодорожник, ставший академиком, генералом, сын – народный артист СССР, сталинский лауреат. Или семья купцов Абрикосовых – конфетных магнатов до 1917 г., после революции многие представители этой семьи сумели принести не меньшую пользу родине: среди них и известный хирург, и народные артисты, вахтанговцы, и академик – лауреат Нобелевской премии, получивший, правда, эту премию совсем недавно, уже будучи наполовину гражданином США. Список дворянских фамилий, пригодившихся советской власти, можно продолжать и дальше…
Обратимся, однако, к уроженцу Волхонки дворянину и Герою Соцтруда С.В. Михалкову: «Я, гражданин бывшего Советского Союза, бывший советский писатель, Сергей Владимирович Михалков, родился в царской России, в городе Москве 13 марта (28 февраля по старому стилю) 1913 г. Первые свои шаги сделал в доме 6 по улице Волхонке, что неподалеку от Кремля. В старом справочнике московских домовладельцев сказано: «Волхонка. Дом 6. Домовладелец Сергей Владимирович Михалков (брат моего деда). Строительная контора С. Маршак». Странное предзнаменование, связавшее эти две фамилии спустя двадцать лет! Помню, как няня Груша водила меня гулять в Александровский сад, к храму Христа Спасителя…»
Добавим, что однажды няня не усмотрела и выпустила коляску с малышом из рук. Коляска покатилась и перевернулась вместе с ребенком, после чего маленький Сережа и стал немного заикаться. Уже через много лет Сталин сказал Михалкову (в шутку): «А вы не заикайтесь. Вот я Молотову сказал, чтобы он не заикался, он и не заикается больше».
