Поблизости с удивительной для тёплого дня силой хрустел снег под чьими-то шагами. Фыркнула лошадь, звякнул металл, кто-то кашлянул. Я здесь однозначно не один, но подробности пока что неизвестны.
Ничего, это не навсегда. Рано или поздно всё узнаю.
Продолжая прислушиваться, залез в ПОРЯДОК. Раз уж делать покуда нечего, можно посмотреть, чем там всё закончилось.
Ваши миньоны (Смерть) атаковали слабого снежного паука. Ваши миньоны (Смерть) нанесли фатальный урон слабому снежному пауку. Слабый снежный паук завершат существование. Вы победили слабого снежного паука. Слабый снежный паук не занят, он и его собратья не изменились со времён последнего сотворения и потому вынуждены обитать в никому не интересных местах. У них нет ступеней просветления или их аналогов, их разделяют только по степени первичной мощи, которая может стремительно снижаться и повышаться при различных изменениях внешней среды и внутреннего состояния. Первичная мощь этого снежного паука на момент победы — 28
Слабый снежный паук — неприсоединившееся создание.
Получена искра неприсоединившегося — 1 штука.
Внимание! Редчайший трофей. Сохраните его, предъявив при получении ключа от очередного круга силы.
И это что, всё?!
Даже я с нулевой ступенью и задранной до космоса Мерой порядка не сумел выбить из паука ничего ценного. Ни знака навыка, ни хотя бы жалкой единички на ци. Я уж молчу о вожделенных атрибутах Стихии, на которые имеются грандиозные планы.
Если уж мне, нулёвке, нечего не досталось по итогам боя, значит и никому другому не достанется. Получается, такие твари — пустота, похлестче, чем я. Зарабатывать на них невозможно. Разве что какие-то редкие ингредиенты из туш можно получать, но это сомнительно.
Хотя нет, я неправ. Точнее — не полностью прав. Кое-что всё же выпало. Бесполезный предмет, но только для моего текущего состояния. Наряду с доказательствами смерти, символами доблести, достойными символами доблести и прочим подобным добром искру неприсоединившегося можно предъявить в одном из Первохрамов, при прохождении церемонии получения ключа для круга сил. Круги становятся доступными каждые семь уровней, и человек, который ими пренебрегает, считается ненормальным. Даже забитые крестьяне не забывают водить своих детей. Разумеется, у них нет возможностей посещать по-настоящему сильные места, ну да простолюдины в особых бонусах и не нуждаются.
По крайней мере, так считает аристократия.
Итак, охота прошла впустую. Я узнал то, что знал и без того.
Поохотился на пустышку.
Но мало мне того, что пришлось снег топтать зря. Я угодил во что-то непонятное. У нас, в Пятиугольнике, может и не слишком цивилизованные края, но не принято хватать подростков и держать их связанными. В последние два года штаты лесовиков и стражи расширены, за порядком везде успевают приглядывать. Банду «людоловов» под факторией не потерпят.
Да и не слышал я, чтобы люди пропадали.
Куда же на этот раз встрял?
Непонятно...
Придётся слушать и ждать. Рано или поздно что-нибудь выясню.
* * *
Наверное, не меньше часа провалялся впустую. Определил, что поблизости находятся как минимум три лошади. Насчёт людей — непонятно. По звукам, вроде бы, один. Но с таким же успехом рядом могут притаиться несколько молчунов.
Затем послышался шум шагов. Один или два человека пробирались по снегу. Скорее поставлю на второй вариант, потому что пару раз вдали что-то неразборчиво пробормотали. Вряд ли кто-то сам с собой разговаривает.
Шум усиливался. Отчётливо слышалось тяжёлое дыхание, — люди устали передвигаться по снегу. Налившийся влагой и замерзающий в ночную стужу, он даже мой вес не держал, а уж взрослый мужчина с хрустом проваливался почти до земли.
Впрочем, как минимум один похититель значительно уступает мне по весу.
Да и ростом не удался.
Шаги смолкли возле меня. Затем шапку на голове поправили, открывая глаза. Прищурившись от хлынувшего в них света, я разглядел, что нахожусь на полянке среди густого кустарника с тонкими и ровными ветвями. Такой разрастается в местах, где люди фактории когда-то пытались добывать по ручьям золото и драгоценные камни. Оставляют за собой пустошь, на которой вместо сведённых деревьев быстро появляются эти густо торчащие вертикальные прутья. По лету в них за полметра ничего не видать, зимой тоже способны достойно скрывать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Очень удобное место, если не хочешь попадаться на глаза.
Как я и предполагал: три лошади; также три человека; навес над расстеленным войлоком; сбоку от навеса сложена непримечательная поклажа. То, что я считал деревом за спиной, оказалось сложенными друг на дружку сёдлами. Непохоже на лагерь бродяг — небогато выглядит, но всё добротное.
Да и какой бродяга в здравом уме полезет в Пятиугольник подростков хватать?
Шапку поправил карлик с лицом старца. Но глаза выдавали, что с возрастом у него не всё так просто. Может и не молодой, но уж точно не древний.
— Ну что, малец, очнулся? Пить хочешь?
— Не откажусь, — спокойно ответил я, всё также не понимая, во что вляпался.
Карлик отошёл к поклаже, вернулся с деревянной кружкой, поднёс к губам:
— Гига, может ты его с ложечки покормишь? — усмехнулся верзила, снимавший с лошадей опустевшие торбы с овсом.
— Ранак, если надо будет, я и тебя покормлю.
— Что там со следами, Гига? Всё сделано? — спросил второй верзила, до мелочей похожий на первого. Даже шапки оба носили сдвинутыми на одну сторону.
— Со следами порядок, — ответил коротышка. — Но Тсол, серьёзную проверку то, что мы там нарисовали, не выдержит.
Верзила поднял голову:
— Тучи сгущаются. Сезон весенних снегов. Заметёт быстро. Пускай проверяют.
— Если сильно надо будет, проверят и поймут, что следы ненастоящие, — стоял на своём карлик. — Ты забыл, сколько за него дают? Этот пацан дорогой, его искать будут, просто так такое не оставят. Прямо сейчас надо сворачиваться.
Я совершил два открытия: понял, наконец, кто это такие и зачем я им понадобился; и узнал одного из верзил.
Тот, который Тсол, никакой не Тсол, а Кхим Мавас. Пришёл в факторию с последним караваном, как вольнонаёмный. Рудокоп со слабыми профессиональными навыками, зато с недюжинными физическими возможностями. Его поставили на дробилку, где приходится выкладываться с максимальной силой.
Я, как человек с запущенной паранойей, старался изучать, так сказать, личное дело каждого новенького. И хотя приток людей в последний год значительно увеличился, пока что успевал в той или иной мере узнавать основную информацию по каждому. Вот и этот внимания не избежал.
Вода, надо признать, оказалась хороша. В меру прохладная, но не холодная и приправленная чем-то кислым, вроде лимона. Сухость во рту исчезла после первого глотка, а после второго разгладились губы, хотя перед этим казались закаменевшими.
Похитители знали толк в походном питье.
Оторвавшись от кружки, я самым невозмутимым голосом поинтересовался:
— И сколько медяков за меня предлагают?
— А тебе-то зачем знать? — встречно поинтересовался Гига.
— Затем, что я заплачу не медяками, а золотом.
— Да у нас тут шутник, — ухмыльнулся подошедший Ранак. — И где же ты такие деньжищи раздобудешь, мальчик?
— Он не шутит, — подал голос Тсол. — Пока вы пиво глушили, я на него насмотрелся и наслушался всяких историй. Этот малец непрост. И уж деньжата у него точно водятся. Да и Эш заплатит, если что. Эшу он дорог, у него с ним дела. Мутят что-то непонятное.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Гига покачал головой:
— Тсол, весь этот вшивый Камень столько не стоит. Гед, только за точные сведения о тебе дают пятьсот свободных марок. Что же ты такое учудил?
Я решил, что пора всерьёз начинать выбираться из нехорошей ситуации.
— Развяжите и поговорим.
Человек, связанный по рукам, и ногам и человек без пут — неравнозначные собеседники. И если хочешь, чтобы похитители воспринимали тебя всерьёз, первым делом следует попытаться разобраться с верёвками.
