Наступила короткая пауза, затем она заговорила снова:
– Я звоню по таксофону, поэтому не смогу говорить долго.
– Повесьте трубку, и я перезвоню вам из палаты.
– Нет, за мной уже очередь. Я просто хочу сказать, что на этой неделе приехать не удастся. Может быть, на следующей…
– На следующей неделе'? – сказал он, с трудом скрывая глухо накатывающееся и неотвратимое ощущение досады. – Но вы же обещали на этой!
– Да-да. И я собиралась. Но не получается.
– В чем дело?
– У меня нет денег на билет и…
– Я же говорил, что все оплачу.
– Да, но я не могу отлучиться. На днях нужно сдавать заказ, поэтому я каждый день езжу в студию.
Два пациента, не занятые, увы, разговором, медленно приближались по коридору. Грей плотнее прижат трубку к уху, надеясь сохранить хотя бы иллюзию приватной беседы. Они скрылись в комнате отдыха, и Грей расслышал музыку, звучавшую из телевизора.
Когда дверь закрылась, он сказал:
– Неужели вы не понимаете, как это для меня важно?
На середине фразы он услышат, как связь оборвалась и снова восстановилась. Наверное, Сью опустила новую монетку.
– Я не слышала, что вы сказали…
– Сказал, что для меня важно вас видеть.
– Я знаю. И мне очень жать.
– Могу я быть уверен, что вы приедете на следующей неделе?
– Я попытаюсь.
– Вы попытаетесь? Вы же говорили, что хотите приехать.
– Хочу, правда! Очень хочу.
Снова пауза.
Затем Грей сказал:
– Откуда вы говорите? Есть кто-нибудь рядом с вами?
– Я у себя на этаже. Таксофон находится в холле.
– Есть рядом с вами кто-нибудь?
– Нет, и я не вижу…
– Вы правы, – быстро перебил он ее. – Прошу прощения.
– Я работаю дома. Надо закончить рисунок и завтра утром отнести его в студию.
Грей сообразил, что не знает даже, где она живет. Капли пота катились по его лицу, заливая глаза. Какой-то частью рассудка он понимал, насколько нелепо ведет себя. Когда же он успел до такой степени привязаться к этой девушке, что пытается контролировать ее даже на расстоянии?! Сейчас он особенно остро чувствовал свое одиночество и беспомощность, особенно тяжело переживал унизительную зависимость от других людей, неспособность свободно передвигаться и спокойно мыслить.
– Послушайте, – сказал он, – связь сейчас снова оборвется. Есть у вас еще мелочь?
– Нет. Я собиралась повесить трубку.
– Пожалуйста, найдите сколько-то монет и перезвоните снова, чтобы поговорить подольше. Или дайте свой номер, и я позвоню сам.
Он приводил свои доводы, а время неумолимо истекало.
– Я попытаюсь освободиться к выходным.
– Что вы имеете в виду? Было бы…
Но тут послышатся щелчок, и все замолкло. У Грея вырвался невольный стон разочарования. Потом раздался длинный гудок, трубку пришлось повесить. Казалось, все здание охвачено мертвой тишиной, нарочно для того, чтобы их разговор слышат все окружающие. Слава богу, только казалось. Напрягая слух, он смутно улавливал звуки телевизора за дверью комнаты отдыха, где-то внизу привычно шумел бойлер центрального отопления. Из дальнего конца коридора доносились голоса.
Грей продолжал неподвижно сидеть в коляске.
Телефон, прикрытый кожухом, висел прямо над его головой. Он пытался успокоиться, привести в порядок свои чувства. Он понимал, что вел себя безрассудно, разговаривал с ней так, будто она обязана отчитываться перед ним во всех своих действиях и даже мыслях, будто он имеет право обвинять се в нарушении какой-то клятвы.
Прошло десять минут, и телефон зазвонил снова. Грей схватил трубку.
– Мне удалось одолжить только пару монет, – сказала Сью. – Мы сможем поговорить всего три-четыре минуты.
– Отлично. Для начала, об уикенде…
– Пожалуйста! Позвольте, сначала я. Знаю, вы считаете, будто я попусту вас обнадежила. Но ведь я примчалась к вам в Девон, даже не подумав толком, что делаю, не соображая, что будет с нами. Я не представляла, что почувствую, когда увижу вас снова. Вы ждете моих объяснений, хотите знать, что между нами произошло. Но именно это и заведет нас в прежний тупик, как раньше, когда вес шло наперекосяк, когда все уже было так плохо, что хуже некуда. И мне стало страшно. Я испугалась, что снова потеряю вас, и на сей раз окончательно. Понимаете?
– Значит, мы должны встретиться как можно скорее.
– Да, но я не могу сбежать от своей нынешней жизни. Я приеду в ближайшие выходные. Обещаю. Но вам придется прислать мне немного денег.
– Я не знаю вашего адреса.
– Найдется у вас бумага? Или вы запомните? – Она скороговоркой продиктовала адрес в северном Лондоне. – Записали?
– Завтра же вышлю чек.
– Я верну деньги при первой возможности.
– Вам незачем…
– Теперь вот еще что, – начала она, и эти слова прозвучали так, будто до сих пор она все время сдерживала дыхание. – Не перебивайте, монетка последняя. Я совершенно запуталась с вами. Трудно поверить, что вы действительно неспособны меня узнать, и мне не дает покоя все то, что произошло между нами раньше. Но это, признаюсь, мой единственный шанс. Я по-прежнему люблю вас, Ричард. Я все еще хочу вас.
– Все еще?
– Я всегда вас любила, с самой первой встречи. Еще до того, как вы впервые заговорили со мной.
На губах Грея расплылась улыбка. Он едва верил услышанному.
– Я не задержусь здесь надолго, – сказал он. – Возможно, еще неделю-другую. Мне уже намного лучше.
– Так ужасно видеть вас в этой коляске. Вы всегда были полны энергии. Рядом с вами я выглядела просто лентяйкой.
– Сегодня я много ходил, целых пять раз обошел палату по кругу. И так ежедневно, с каждым днем я прохожу все больше.
Он понимал, что расхвастался как ребенок, но от чувства подавленности, которое он испытывал в начале разговора, не осталось и следа.
– Простите за все, что я тогда наговорил вам. Я отрезан от внешнего мира и с головой ушел в собственные проблемы. В следующий раз вы найдете меня совершенно другим.
Они продолжали еще говорить, обмениваясь незначащими, но теплыми фразами, пока не кончилось оплаченное время. Грей повесил трубку. Он покатился по коридору, изо всех сил набегая на колеса. В конце коридора он развернул кресло и помчался обратно к лифту. Будь у него свободной хотя бы одна рука, он принялся бы размахивать сжатым кулаком, победно рассекая на ходу воздух.
Возвратившись в палату, он тут же извлек коробку с личными документами, присланными в клинику полицией, и принялся искать чековую книжку. Бумаги внезапно заставили его осознать себя все той же личностью – собою прежним: водительские права, кредитные карточки, гарантийный талон (с истекшим сроком), членский билет Британского института кино, билет профсоюза работников радиовещания, телевидения, театра и кино, удостоверение Клуба Би-би-си, страховой полис на машину, банковский баланс, членская карточка общества «Национальный кредит»…
Наконец он нашел чековую книжку и выписал на имя Сью чек на сто фунтов. Черкнув короткую записку на фирменном листке клиники, он вложил ее в конверт вместе с чеком. Потом заклеил конверт, надписал адрес, продиктованный Сью. и положил письмо на видное место, чтобы отправить с утренней почтой.
Некоторое время он продолжал сидеть в кресле, с удовольствием перебирая в памяти теплые слова, которыми они обменялись в конце разговора. Он закрыл глаза и попытался вспомнить ее лицо.
Чуть позже Грей вернулся к изучению рассыпанных на столе документов. Хотя все они уже давно были в полном его распоряжении – с тех пор, как его перевезли в Девон, – еще ни разу он не удосужился на них взглянуть. До сих пор ему казалось, что рыться в этой коробке – самое никчемное из занятий. Любыми подобными делами теперь занимался поверенный, нанятый газетой. Этот чек на имя Сью был первым и единственным со времени катастрофы, который он выписал сам.
Вспышка интереса к собственной персоне заставила его открыть чековую книжку и просмотреть корешки. Использована была почти половина чеков, и все даты на корешках предшествовали взрыву. Надеясь найти какой-нибудь ключ к разгадке, он тщательно изучил каждый корешок, но ничего интересного не обнаружил. Все это были рядовые выплаты различным компаниям: два чека по сто фунтов, остальные по пятьдесят. Один был выписан компании «Бритиш Телеком», один – какому-то магазину грамзаписей, еще один – плата за электричество, два или три – заправочным станциям. Один чек на сумму двадцать семь фунтов был предназначен некоей миссис Уильяме. Только его происхождение оставалось загадкой, но едва ли это имело существенное значение.
Там же, в коробке, лежала и записная книжка с адресами в пластиковой обложке. Хотя он знал, что большая часть ее пуста, поскольку он вечно ленился записывать адреса, но все же открыл страничку с именами на букву «К». Адреса Сью Кьюли там не оказалось; это нисколько его не удивило, но ощутимо разочаровало. Такая запись была бы своего рода доказательством их знакомства, ниточкой из забытого прошлого.
