Инспектор остановился на площади Струма, решив купить фала`фелей .[5] Машину он поставил на тротуаре. Несмотря на ночь, очередь была длиннющая. Кучка мальчишек и девчонок обступили парня – вроде кого-то известного по спортивным страничкам в газетах. Из-за позднего часа и из-за того, что ему не хотелось тратить всю наличность из кошелька, Авраам купил только полпорции. Он поел вблизи от нескольких ребят, которые стояли, прислонившись к красному «БМВ», попробовав вслушаться в их разговоры. Инспектор был настолько старше их! В самом деле – уже полночь, и ему стукнуло тридцать восемь. Сколько воды утекло с тех пор, как он в последний раз вышел в такой вот час покайфовать в пабе или в ресторане? Авраам сел в машину и поехал дальше, а затем, увидев кого-то, одиноко идущего по тротуару, остановился у какой-то припаркованной машины, где в темноте сидела парочка.
Все это напомнило ему другие времена и пробудило в нем странное чувство двойственности. Словно он был и самим собой, и кем-то другим, кем-то, кого больше нет. После двух инспектор припарковал машину у своего дома на улице Йом Кипур, включил в квартире свет, посмотрел в пустой экран телевизора, а потом пошел на кухню и налил себе стакан воды. Так вот и празднуем? Эта мысль рассмешила его. Заснул он не скоро.
* * *
Через полчаса после звонка домофона зазвонил и мобильник. Авраам Авраам был уже в штатском – в чистых джинсах и просторной рубахе с воротником поло, единственной, в которой ему было комфортно. Звонила его мать.
– Ты уже проснулся? – спросила она, как будто в этот час он обычно еще спал. – Нам хотелось тебя поздравить. Помнишь, что у тебя сегодня день рождения, а? И что раньше ты всегда приходил к нам?
Про цветы, лизиантус и герберы, она не упомянула, хотя Авраам должен был ее поблагодарить. Она передала трубку отцу, и тот поздравил его словами, написанными на открытке, будто прочел с листка:
– Мы желаем тебе только здоровья и всяческого счастья, какого только захочешь, продвигайся и преуспевай во всем.
Может, мать знала, что никто не позвонит, чтобы его поздравить, и поэтому подсуетилась и сделала это дважды – один раз на открытке и в другой раз по телефону? А может, она думала, что поздравлений будут десятки, и хотела всех опередить?
Перед тем как выйти из квартиры, Авраам Авраам все же поставил розово-бело-сиреневый букет в вазу, которую нашел в кухонном столе, налив туда воды. Сдирать с букета шуршащий целлофан он не стал.
* * *
В отличие от большинства полицейских Авраам любил приходить в участок в пятницу утром. Других планов у него никогда не имелось.
В участке стояла обычная пятничная тишина. Давид Эзра, дежурный утренней смены, выглядел развеселым и трепался с кем-то по телефону. Отодвинув трубку от губ, он прошептал Аврааму:
– Пришел поработать над делом мальчишки? Минутку, – и протянул ему короткий список звонков по поводу Офера, поступивших со вчерашнего дня, – с указанием имен, номеров телефонов и парой слов, которые звонившие просили передать.
– И это всё? – спросил инспектор. Эзра кивнул и продолжил свой треп.
Накануне из-за спешки и из-за присутствия в кабинете матери с дядей Офера Авраам забыл выключить свой комп перед выходом на улицу Гистадрут, и тот все еще работал. Он прошелся по списку позвонивших и отметил некоторые из имен синими звездочками, после чего открыл на «Фейсбуке» полицейскую страницу пропавших людей – и был поражен ничтожным количеством сообщений по поводу исчезновения Офера. И ни в одном из них – ничего стоящего. Пожелания полиции успеха. Два предложения помочь в поисках. И одно послание про связь между развращающими молодежь галлюциногенами, свободно продающимися в киосках, и халатностью полиции.
Инспектор и сам не знал, зачем приперся в участок. Он мог подождать дома, пока не поступит сколько-нибудь толковая информация, а потом послать патрульных, чтобы ее проверили. Но ему хотелось проявить активность. Чем больше времени пройдет с момента исчезнования Офера, тем меньше шансов его найти. У Авраама было ощущение, что надо что-то предпринять, исправить, что вот-вот произойдет нечто. Накануне он пообещал себе, что вникнет в эту историю, и теперь записал несколько вопросов, которые собирался задать Хане Шараби.
Потом инспектор стал звонить по телефонам, полученным от Давида. По трем первым трубку не брали. На четвертом номере ответила какая-то девочка.
– Добрый день, говорит инспектор израильской полиции Ави Авраам, – начал полицейский. – Вы оставили сообщение по поводу пропавшего подростка Офера Шараби.
– Минутку, – сказала девочка, – я позову маму.
Вскоре детский голосок сменился на густой мужской бас. Авраам повторил свой вопрос.
– Хорошо, что позвонили, – ответил его собеседник. – Мы с женой видели мальчишку вчера вечером.
Этот мужик уверял, что они с супругой видели Офера на заправочной станции на пути в Ашдод. Остановились заполнить бак и купить в станционном буфете по стакану кофе – и увидели мальчишку: он одиноко сидел и курил у столика снаружи буфета. Муж с женой просидели за соседним столиком почти десять минут. Мальчишка показался этому мужчине знакомым, но где его видел, он не помнил и поэтому все на него поглядывал, пока тот не встал и не ушел. Только потом, когда супруги уже сели в машину и поехали, он вспомнил, что после обеда видел фотографию этого парня в Интернете, на полицейской страничке пропавших. Авраам Авраам не стал спрашивать его, зачем он вообще открывал полицейскую страничку пропавших.
– У него не было черного заплечного ранца? – спросил инспектор.
– Черного ранца?
– Да. Может, вы случайно видели у него черный ранец?
– Про ранец не помню.
– А во что он был одет, помните?
– О, это нет. Смутно. Может, в белую футболку?… Жена вспомнит.
– А вы можете подскочить в участок, рассказать поподробнее? – спросил он.
– В Ашдод? – уточнил его собеседник. – Мы вообще-то живем в Модиине, ехали на свадьбу…
– Тогда в полицию Модиина?
– В пятницу? И там кто-то будет? А по телефону нельзя это провернуть?
– Я бы хотел, чтобы вы посмотрели на фотографии, но вы можете подойти и в воскресенье утром.
Все равно было ясно, что добавить этому мужику нечего. Но если он и вправду видел Офера и действительно смог бы его опознать, это было бы уже каким-то признаком жизни.
* * *
Даже странно, как дом, в который он приехал перед обедом, ощущался уже как родной. Авраам припарковал машину там же, где и накануне, напротив входа, но на противоположной стороне. Это было старое многоквартирное строение 50-х или 60-х годов, малость подремонтированное, но такое же неказистое – корабль, обогнувший полсвета и оставленный ржаветь на солнце. На некоторых балконах развевались нейлоновые флаги – последние следы Дня независимости, отпразднованного неделю назад. Авраам провел там почти целый день. И хотя он не сильно вглядывался в детали, кое-что из особенностей интерьера ухватил.
Входная дверь была заперта. Инспектор позвонил в домофон, но ответа не получил. Внезапно ему подумалось, что с прошлой ночи никто из этой семьи не звонил ему. Неужели никого нет дома? Инспектор подождал с минуту и позвонил в домофон соседки с первого этажа. Вместе с ней они поднялись на третий этаж и постучали в дверь.
– Хана, здесь из полиции! – крикнула соседка, и мать Офера открыла дверь. Она сказала, что не слышала домофон, и Авраам Авраам вдруг и сам засомневался, нажимал ли он на кнопку.
В квартире, кроме Ханы, никого не было. Она была умыта и аккуратно одета, на столе никакой посуды и в гостиной никаких гостей. Соседка была разочарована, когда Авраам попросил ее оставить их одних. Этой минуты он ждал с прошлого раза и не знал, сколько времени у него в запасе, пока не появятся родственники хозяйки.
Они сидели у барной стойки, отделяющей кухню с обеденным уголком от гостиной. Хана переоделась, и волосы у нее были влажными. Авраам согласился выпить черного кофе с ложечкой сахара, и она поставила рядом с его чашкой тарелочку с рогаликами.
– Есть что-то новое? Что-нибудь слышали? – спросил инспектор и тут же раскаялся в этом. Это она должна спрашивать, есть ли новости; его же дело – ставить ее в известность, а вовсе не наоборот. Это он должен убеждать ее, что делается все возможное. Что он взял расследование в свои руки.
Женщина молча покачала головой.
– А где все? – спросил ее гость.
– Я устала от шума. После обеда небось снова явятся.
Авраам старался, чтобы его голос звучал официально, но чувствовал себя так, будто они давно знакомы.
– Я пришел проинформировать вас о том, как продвигается расследование, и задать еще пару вопросов.
– Ладно.
– Со вчерашнего дня мы действуем параллельно в нескольких направлениях. Первое более пассивное. Нам стали поступать сведения от людей, видевших Офера или утверждающих, что они видели его, и мы пытаемся проверить эти сведения. Я утром побывал на участке и провел несколько проверок. – Инспектор заколебался, не зная, стоит ли рассказывать о телефонном разговоре из Ашдода, то есть из Модиина. – Очень часто случайная информация выводит нас на верный путь. Если, например, позвонят три человека, видевшие Офера в Эйлате, мы сможем с большой вероятностью предположить, что он там. Но пока что надежной информации у нас нет. Второе направление более активное. Мы расспрашиваем приятелей Офера, мы досконально проверим его компьютер и попытаемся отыскать какие-то знаки. Группа из нескольких следователей занималась этим вчера, и мы продолжим в уик-энд. Очень вероятно, что-то всплывет, потому как любое действие оставляет след. И уж конечно, такое действие, как побег. А кроме того, непрерывная работа координаторов, получающих уточнения по поводу ситуации, которые, конечно же, передают мне все сведения, какие получают…
