Можно было ошибочно решить, что он весь ушел в поиски, но на самом деле Зеев был единственным мужчиной на стройке, который знал, что в этих пустых комнатах они ничего не найдут. Несколько пар старых рабочих ботинок стояли рядком под длинным и широким окном в огромной комнате. С железной проволоки, тянущейся, как плющ, между кирпичами, свисал нейлоновый пакет из супермаркета, а в нем лежали пустые консервные банки. Это, видимо, была гостиная. На покрытом песком полу покоились полбуханки высохшего хлеба и почти полная бутылка «Кока-колы». Судя по вони и тряпью, другая комната служила для рабочих сортиром.
Зеев прекратил поиски, и к нему вернулась уверенность в себе. Он подошел к северному окну, встал возле него и взглянул на город, на редкие машины, бегущие по шоссе, и на кучку добровольцев внизу, под ним. Увидел крышу дома, в котором жил, и полицейский участок неподалеку от него, а потом нашел южное окно и взглянул на дюны. С шестого этажа просматривались голубые фигурки копов. Некоторые из них тянули на поводках малюсеньких собак.
* * *
Женщина в модных черных брюках, светлой шелковой блузке и стильных туфельках, совсем не подходящих для работы в дюнах, стояла спиной к дороге и разговаривала с Авраамом. Зеев держался поодаль, делая вид, что занят поисками. Эта женщина, лет под сорок, была на голову выше инспектора. Может, старшая по чину, подскочила на минутку, по дороге на семейный обед – поглядеть, как идут дела. Если б она была волонтеркой или родственницей, присоединившейся к поискам, то, конечно, была бы одета иначе, и обувь у нее тоже была бы другая.
Зеев помнил почти наверняка, что, когда позвонил в полицию, не произнес имени инспектора Ави Авраама. Сначала он собирался позвать его, а потом передумал. Хотя, в общем-то, это и было целью его звонка. В вихре мыслей, которые вчера нахлынули на него, промелькнула и такая: «Полное-то имя у него небось Авраам Авраам», – и эта идея вдруг открыла перед Зеевом всю суть этого мента, будто он подглядел в замочную скважину спальни инспектора. И хотя он хорошо подготовился и несколько раз прокрутил в голове короткие фразы, которые собирался произнести, когда услышал молодой женский голос, его вдруг охватила паника. Зеев чуть не бросил трубку и, внезапно передумав, произнес совершенно не те слова, которые собирался сказать. И отключился, испуганный и потрясенный тем, что выговорил.
Беседа инспектора Авраама с женщиной в шелковой блузке затянулась. Нигде не было огораживающих лент или каких-то других знаков, указывающих на запрет заходить на этот участок. Перед этим, пока Зеев шел к дюнам, он увидел, что новым, идущим на юг улицам присвоили имена умерших поэтов и композиторов. Небось чтобы придать им романтики. Он шел по улице Эгуда Манора, а справа увидел переулок Узи Хитмана, маленькую улочку, упирающуюся в тупик. Пока пересекал дорогу и входил на территорию стройки, из окна одного из домов со стороны шоссе на него все пялилась какая-то пожилая женщина. Наверняка приняла его по ошибке за полицейского в штатском.
Зеев снова поразился отсутствию порядка и подумал, что это весьма немаловажная деталь. Он без всяких помех вошел на участок, где велись полицейские поиски. Никто не обратил на него внимания. Кроме Авраама, там было не больше пяти или шести ментов в форме, и среди них крутились люди в штатском – часть, может, менты, а часть – волонтеры вроде Зеева. Двое сотрудников полиции возили по песку какую-то черную штуковину, похожую по виду на пылесос или металлоискатель. Все выглядело ужасно по-любительски и безалаберно. Зеев вспомнил французский фильм, который видел в «Синематеке» пару лет назад. Там сотни полицейских ловили в лесу сбежавшего преступника. Взявшись за руки, они вытянулись в длинную цепочку и двигались единым фронтом – так, чтобы не миновать ни одну полоску леса.
Та нарядная женщина, что беседовала с Авраамом, влезла в припаркованную у тротуара машину. Может, теперь Зееву перепал шанс?
Он тронул Авраама сзади за плечо.
– Прошу прощения, инспектор Авраам, можно вас на минуточку?
Зеев тяжело дышал, словно пробежал длинную дистанцию.
Авраам оглянулся. Его поразило это легкое прикосновение к плечу и лицо, которое он, обернувшись, увидел.
– Вы меня помните? – спросил Зеев и, прежде чем полицейский успел ему ответить, добавил: – Я сосед из дома Офера. Вы говорили в четверг с моей женой и сказали, что еще вернетесь к нам. Это второй этаж. Я даю Оферу частные уроки английского.
– Да-да, я знаю, – кивнул Авраам. – Я не смог вернуться, потому что после обеда было по горло дел. Может быть, на неделе мы пригласим вас для продолжения разговора, или кто-нибудь с вами договорится и подскочит к вам домой.
Зеев не понял, узнал инспектор его или нет. Как и в четверг, Авраам выглядел напряженным, взвинченным, а сейчас еще и очень усталым.
– Я покамест присоединился к поискам; вот, кручусь здесь с самого утра, – сказал Зеев. – Раньше мы искали на стройке… наверное, по вашему указанию. Ведь это вы ответственный за расследование?
Авраам оставил этот вопрос без внимания. То ли ответственным был не он, то ли ему не дозволено было выдавать информацию.
– Что-нибудь обнаружили? – спросил инспектор.
– Да нет, – Зеев покачал головой. – Но я не уверен, что мы точно знали, что ищем.
– Любое, что может быть как-то связано с Офером.
– Это-то понятно, но откуда нам знать заранее, что с Офером связано, а что нет?
У Зеева было такое чувство, что Авраам не знает, что отвечать или как вести себя с человеком, тронувшим его за плечо. Он двинулся прочь, и Зеев пошел за ним. Они шли бок о бок по песку, как знакомые или как начальник с заместителем. Плечом к плечу. Точно как мечтал Зеев, когда ему пришла в голову мысль позвонить. Но Авраам не собирался задавать ему вопросы, и Зееву стало ясно: если он не осмелится заговорить, беседа увянет сама собой. В любую секунду мог встрять кто-то из ментов или волонтеров и прервать ее. А потом разговор уже не пойдет с той же естественностью.
– У вас есть какой-то прорыв в следствии? – спросил Зеев, и его спутник снова как будто бы удивился, словно не заметил, что сосед пропавшего мальчика все еще рядом.
– Да нет, пока что нет, – сказал он.
– Тогда почему же розыск проводится именно здесь? То есть что мы на самом деле ищем?
– Ничего специфического.
В тоне голоса инспектора и в том, как он продолжал идти, прорвалось какое-то нетерпение, даже грубость. Но Зеев не замолчал:
– Мне просто интересно, в связи с чем руководитель расследования принимает решение провести поиски. Ведь обычно поиски в определенном месте ведутся на основании каких-то конкретных сведений. Или я ошибаюсь?
Авраам снова остановился.
– Пока ничего конкретного нет, – сказал он. – Поступила информация, что видели, как Офер здесь крутился.
Как и в четверг, инспектор удивил Зеева. Что значит крутился? Неужели та сотрудница полиции не услышала по телефону, что он сказал? Или Авраам просто ему лжет? Именно это Зеев и собирался сказать по телефону. Что Офер жив. Что он знает, что Офер жив, и знает, где его искать. Но в конце, сам того не желая, он сболтнул, что полиция должна искать тело. И повесил трубку. Может, он говорил слишком быстро, так что дежурная не поняла его слов?
* * *
Все, что случилось прошлым вечером, случилось не так, как он планировал.
Сперва Зеев хотел воспользоваться телефоном-автоматом, стоявшим на улице Шпринцак, между «Синематекой» и школой, в которой он преподавал, – но пришел к выводу, что это неумно. Поэтому он все-таки поехал в Тель-Авив, где спрашивал в четырех киосках телефонную карточку и только в пятом сумел купить ее. Зеев подумал, что сможет отыскать телефон-автомат в Южном Тель-Авиве, возле старой центральной автобусной станции, в районе, где проживают африканские беженцы и гастарбайтеры. Но темень на пустынных улицах отпугнула его, и он двинулся к северу. Поставив свой мотороллер на улице Алленби, снял шлем и положил его на сиденье. Телефон, который Зеев там увидел, был испорчен. Тогда он вернулся в центр города и нашел исправный аппарат возле кинотеатра «Гат». Перекресток был слишком шумным, и было бы лучше отыскать телефон-автомат там, где потише, но времени на это уже не было: надо было звонить сейчас – или никогда. За минуту до того, как поднять трубку, учитель услышал, что кто-то зовет его по имени.
Он испугался.
Орна Абири, молодая математичка из школы, подскочила к нему и расцеловала его в обе щеки. В школе она в жизни такого не проделывала! Орна представила Зеева двум своим подругам и спросила, что он тут делает. Он смутился, не зная, что ответить, и пробормотал, что вышел из кино. Про фильм его коллега расспрашивать не стала. Вместо этого она пригласила его пойти с ними в бар, но Зеев ответил, что идет к приятелям, и отказался.
Перед тем как расстаться, Абири спросила:
