нашей беседы и представим, а что же происходит с орлами, которые попали в клетку для воробьёв? Можно, конечно, возразить, что это невозможно, но жизнь – штука неожиданная.
К примеру, орлицы – женщины гордые и неприступные, а тут появилась весёлая разбитная красавица-воробьиха! А пословица гласит: «Любовь зла – полюбишь и… воробьиху».
И пошли орёл и воробьиха под венец. Гнёздышко невысоко построили – чтобы и будущим деткам, и жене, и родственничкам удобненько было.
И начал наш орёл меняться. Как? – Да очень просто, по математическому закону сложения: «Орёл + воробей = орлобей».
Стал носиться орлобей между воробьями, суетиться, всё отбирать и хапать, всего побольше в дом тащить, использовать свои связи среди орлов для самовозвышения, пузо отрастил и хамом стал – всё, как в жизни.
Однако, вопреки тому же закону сложения, при перемене мест слагаемых сумма всё-таки может измениться: «Воробей + орёл = воробёл».
В этом случае опустятся стиснутые клеткой крылья, поникнет клюв и гордый клёкот уже не огласит бескрайнюю синь небес. Тоскливо глядя ввысь будет воробёл смиренно таскать в гнездо дохлых червяков, слушать никчемные претензии жены и бесконечные поучения родственников-воробьёв о том, что он никто, что жить он не умеет, и всё чаще, уже не за глаза, называть его будут уже не воробёл, а просто козёл.
У орлицы, связавшей свою жизнь с воробьём, судьба не лучше.
Или она будет безвылазно сидеть в гнезде, готовить, стирать, убирать, няньчить птенцов, ковыряться в огороде и превращаться в большую толстую курицу, от которой муж начнёт потихоньку бегать к другим воробьихам – воробьихи-то привычнее будут.
Или выкинет она из жизни своего опостылевшего воробьёныша, уйдёт с головой в искусство, профессию, бизнес и будет коротать свой век в одиночестве.
Но если, по необъяснимому замыслу Божию, вдруг произойдёт чудо и среди птенцов появится чистокровный орлёнок, для большинства он сразу же станет изгоем, его немедленно начнут давить, исправлять и делать таким же, как все – любыми доступными способами.
Самые резвые из компрачикосов, вооружившись хирургическим инструментом, из нормального человека немедленно соорудят уродца на потеху толпе и для развлечения властьимущих.
Другие запихнут ребёнка в бочонок или фарфоровый сосуд заданной формы, будут его кормить, поить и растить до тех пор, пока изменения в сутавах, скелете и позвоночнике не станут необратимыми, и только после этого сосуд разобьют, явив миру монстра с заданными параметрами.И никто при этом не вспомнит, что в прекрасного лебедя гадкий утёнок может превратиться только естественным путём.
Но самые изощрённые применят и методы соответствующие. У них в арсенале, как утверждает Гёте, «Есть два вида мирного насилия: право и приличие».
Одержимые целеустремлённые таланты об этом не задумываются, но тот же Гёте пишет: «Человеку кажется более почётным и желанным быть молотом, а не наковальней, и всё же какой необычайной внутренней силой нужно обладать, чтобы выдержать эти бесконечные, неумолимо повторяющиеся удары».
Поэтому, дерзкие первооткрыватели, если вы вдруг осмелели, отбросив все так называемые приличия, и вообразили себя молотом, разбивающим всё старое и прогнившее, готовьтесь к обратному: законы, нормы и правила, традиции и обычаи, веяния моды и общественное мнение будут обрушены на ваши головы со всей неумолимой тяжестью и жестокостью.
Кроме того, ваши открытия, изобретения и мысли, вопреки вашим планам и надеждам, начнут жить своей собственной, совершенно непредсказуемой жизнью, и с этим вы абсолютно ничего уже поделать не сможете.
Весь трагизм ситуации вскрыл скульптор Вадим Сидур в своей работе «Портрет Альберта Эйнштейна»: одна половина лица – нечеловеческая радость открытия; другая половина лица – нечеловеческий ужас последствий.
Почему это случается именно так!? – «потому что немудрое Божие премудрее человеков, и немощное Божие сильнее человеков… для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом». (Ап. Павел, 1 послание к Коринфянам, гл.1;25,29)
В каждого младенца Господь при рождении вселяет Божью искру. Её надо распознать, сберечь и в Духе Святом явить из неё животворящее пламя Творчества.
И искра эта – у каждого своя, данная только ему, самая сокровенная.
«… каждый имеет свое дарование от Бога, один так, другой иначе».(1 послание Коринфянам Ап. Павла, гл.7;7)
«Все мы гении. Но если вы будете судить рыбу по её способности взбираться на дерево, она проживёт всю жизнь, считая себя дурой». (Альберт Эйнштейн.)
Окружающим – родителям ли от большой любви, завистникам ли от большой ненависти, друзьям ли из добрых побуждений – свыше не дано совращать человека с пути, Богом ему предначертанного. Ведь при этом никто из них даже не попытается задуматься о том, «что веки устроены словом Божиим, так что из невидимого произошло видимое». (Послание к Евреям Ап. Павла, гл.11;3).
Как Господь вразумил Ноя на постройку ковчега для спасения от мира пошлости, жадности и скверны, так и рок-н-ролл послан боговдохновенным избранникам для спасения от мира железобетонной усреднённости.
Как потомок Ноя Иоанн Креститель, проповедуя крещение покаяния и любви Божьей, являясь «гласом вопиющего в пустыне», был обезглавлен, так и дитя рок-н-ролла Джон Леннон, проповедуя торжество любви (All You Need Is Love), являясь гласом новой музыки, был застрелен.
Их панически боялись и безмерно им завидовали, потому что «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершенен в любви». (Первое послание Иоанна, гл.4;18)
А «Трусость – мать жестокости»,– вот Монтень всё и объяснил!
Как не хотели современники принять свободную от штампов музыку Баха, Моцарта, Вагнера, Чайковского, так и свободный рок-н-ролл объявили музыкой грязной, неполноценной, закатали в асфальт идеологическими катками, отлучили от танцплощадок, школьных и студенческих вечеров и концертных залов, отказывая даже в праве на существование.
Почитаемый во всём мире певец Фрэнк Синатра, к примеру, в своём интервью, опубликованном ещё в 1958 году, заявил: «Музыка рок-н-ролла пахнет фальшью и неестественностью. Её поют, играют и пишут сумасшедшие дураки, используя полоумные повторения на развратном, грязном языке узколобых… Это разнузданная музыка каждого преступника на земле».
Многоуважаемому Фрэнку Синатре и иже с ним можно возразить словами Евангелия от Матфея (гл.7;1): "Не судите, да не судимы будете». Но беда в том, что с их лёгкой руки рок-н-ролл до сих пор так и не изучают в школах, а в музыкальных образовательных учреждениях даже не представляют, как его играть – ведь это совсем другое звукоизвлечение и постановка руки, приёмы игры, гармонические построения и музыкальное мышление, но главное – совершенно другие эмоции.
«Музыка – это стенограмма эмоций. Эмоции, которые так тяжело описать, непосредственно передаются человеком в музыке, в этом её сила и значение», – очень
