— Кто этот припадочный? — спросил Варгин у министра.
— Вы точно подметили, именно припадочный. Лидер экстремистского крыла УНП.
— Внимание! — повторил припадочный. — Я хочу предложить тост за нашего гостя с Земли. Мы понимаем, что при тех трагических обстоятельствах, постигших Землю, возможно, будет неуместно… Но я хочу заверить: Санаторий не оставит заблудших в беде. Мы первопроходцы, за нами будет идти легче. Пользуясь случаем, я обращаюсь к соратникам с призывом ускорить нетривиальный прогресс. Что мы цацкаемся, уговариваем? Если кто не хочет быть счастливым добровольно, так заставить. Наша фракция выступает за самые решительные меры, вплоть до переименования Санатория в Стационар!
Реакция публики была неоднозначной. Однако все сошлись на том, что выпить обязательно нужно, правда, уже никто не уточнял, за что именно.
Министр, как и обещал, представил Варгина Кэтрин.
— Мы знакомы, — ответила она. — Я рада вас видеть, мистер Варгин.
— Ай да Варгин, браво, надул, — наигранно обижаясь, сказал министр Альфред Глоб.
Откуда-то возникла музыка. Конферансье-отдыхающий предложил танцевать. Варгин не мог отказать себе в удовольствии потанцевать с сестрой государственного преступника и пригласил Кэтрин.
— Неплохая погода сегодня, — заметил Варгин.
— У нас всегда хорошая погода, — сухо ответила Кэтрин и добавила: — Поэтому у нас не принято говорить о погоде.
Танцевала она легко, без предисловий и неформально.
— Здорово здесь у вас. Ораторы — прелесть.
— Вам понравилась речь президента?
— Впечатляюще.
— Феликс Жижин писал, — с гордостью пояснила она.
— Что же это за птица такая — Феликс Жижин? — процитировал Варгин.
— Птица?! — возмутилась она.
— Ну, а кто же еще может изъясняться на таком птичьем языке?
— Сейчас же прекратите, — Кэтрин сделала попытку уйти, но Варгин ее удержал.
— Ладно, я больше не буду, — виновато сказал он.
— Так-то лучше. Рассказали бы что-нибудь.
— Я думал о вас, вспоминал. Хотел даже позвонить…
— Наверное, что-то надо было узнать?
— Нет, я был поражен вашей кра…
— Ой, только не надо, пожалуйста, — брезгливо прервала она.
— Вам никак не угодишь.
— А вы не угождайте.
Они немного помолчали. Потом он спросил:
— Вы какой предмет преподаете?
— Литературу.
— Ну, и как дети?
— Что дети?
— Литературу как они воспринимают?
— Девочки, они такие смешные, — на ее лице наконец появилось что-то человеческое. — Я первый год веду, но я к ним так привязалась. Представляете, мы с ними пьесу ставим, «Минеральный источник». — Она посмотрела на Варгина и разъяснила: — Это наше классическое произведение. Так вот, я собиралась играть роль страшно злой старухи Жаркомбы…
— О, у вас должно получиться, — вставил Варгин.
Кэтрин, казалось, не обратила никакого внимания на это замечание и продолжала:
— Они со слезами на глазах упрашивают меня не делать этого.
Музыка кончилась. Они подошли к камину и она спросила:
— Зачем вы сказали мне тогда, что Ремо погиб до пятого? Вы думаете, он жив?
— Нет, я думаю, он мертв. А вот ваши знакомые, кажется, в это не верят. Когда вы видели его в последний раз?
— Года четыре назад, — ответила Кэтрин.
— Четыре года? Вы что же, не знали, чем он занимался все эти годы?
— Я одно только и знала, что работает он в прачечной. Понимаю, я виновата. По-видимому, брат был действительно необыкновенным человеком. О нем даже сам Эфже знает.
— Эфже? — переспросил Варгин.
— Да, представьте себе, сам Эфже.
— Что же он знает, этот ваш Эфже?
— Он спрашивал меня о Ремо. Совсем недавно. А я ничего толком рассказать не смогла. После разговора с вами я попыталась хоть что-нибудь вспомнить. Но ничего особенного не вспомнила.
— Даже последнюю встречу?
— Последнюю встречу, — задумчиво повторила Кэтрин. — Он был очень недолго. Говорил с мамой.
— Может быть, он что-нибудь оставил? — спросил Варгин.
— Да, я помню, он оставил какой-то пакет. Просил его хранить.
— Что в нем?
— Увы, я вчера обыскала всю квартиру — пакета нет…
— Воркуете? — незаметно подкрался министр от туризма. — Музыка играет, а вы что же? — Он пригласил Кэтрин.
Действительно, гремела музыка, нарзан лился рекой, товарищеский ужин набирал темп. Мужчины рассказывали анекдоты, женщины громко возмущались и хохотали. Повеяло демократическим застольем и еще чем-то.
Музыка сменилась, зазвучала веселящая душу кадриль. Дряхлеющие политические деятели и их моложавые соратницы прыгали по художественному паркету, словно тот был раскаленной сковородкой. Выше всех, как и положено, прыгал экстремист. На излете он громко выкрикивал какой-либо лозунг, который отрывался от своего создателя, взмывал вверх и, ударившись о потолок, рассыпался в клочья, опадая, словно конфетти, на головы присутствующих.
Погас верхний свет. На стенах, в промежутках между гобеленами, замелькали гигантские тени танцующих, окаймленные кровавыми отблесками пламени. Откуда-то сверху послышался нарастающий хрустальный звон. Варгин поднял глаза: гигантская люстра вышла из положения равновесия под действием неведомой, но явно нечистой силы, и начала раскачиваться.
От танцующего месива отделилась Кэтрин Гвалта. Она подошла и прижалась к Варгину.
— Мне страшно.
Он почувствовал, что Кэтрин говорит правду.
Вдруг музыка затихла, танцующие застыли в невероятных позах. Казалось, и пламя в камине застыло. Все остановилось. Только люстра продолжала зловеще раскачиваться и звенеть.
Вспыхнул яркий свет. В дверях, скрестив руки, стоял отдыхающий с огромным бычьим лбом. По залу шмелиным роем пронесся шепот: «Эфже, Эфже, Эфже, Эфже…»
Феликс Жижин шел прямо и уверенно. Глоб следовал за ним. Куда-то пропала его насмешливость. Осталось только усердие.
Они протаранили танцующих и скрылись в дверях. Породистый бычок, подумал Варгин.
Через мгновение в дверях появился Глоб и объявил, что Эфже ужасно занят и просил продолжать без него. Снова заиграла музыка. Кто-то предложил выпить за здоровье Эфже и за процветание УНП. Глоб подошел к Кэтрин Гвалта, что-то ей сказал, и она вышла в ту самую дверь, за которой скрылся Эфже. Варгину это почему-то не понравилось, и он с неудовольствием посмотрел на Глоба, когда тот многозначительно подмигнул. Министр качнулся. Лицо его снова стало насмешливым. Он сказал:
— Мистер Варгин, хотите посмотреть провинцию? Я вам устрою. Чудно проведете время — рыбалка, воздух. Вечерами костер с кваском, местные жительницы. С ними есть о чем поговорить, честное слово. Вы вот кто по профессии?
— Я в НИИ работаю, — ответил Варгин.
— Вот, ученый значит. Научник. А по какому профилю?
Варгин замялся.
— Что-то вроде аэродинамики, — ответил погодя.
— О, этих там навалом, из разных КБ и НИИ. Да мы вам там такой воркшоп устроим… — министр рассмеялся, — будет о чем дома рассказать. А напитки там, — министр причмокнул, — миргородская натуральная!
Варгин вежливо поблагодарил Глоба. Но мысли его были совсем о другом. Время летело, как стая голодных двукрылов. В дверях появилась Кэтрин. Варгин весело сказал министру:
— Обязательно в провинцию, в глушь, на сеновалы!
Он подошел к Кэтрин Гвалта и попытался заговорить, но его перебил конферансье:
— Слово нашему любимчику, певцу нетривиального прогресса Пэтри Пасхе!
Поэт отличался от остальных тем, что вместо бабочки носил цветастый галстук. Он встал на банкетку и самозабвенно прочел:
— И пусть Вселенная корчится,Скрипя суставами на вираже,Да здравствует Санаторийнаше творчество,Да здравствует Уния и Эфже!
Тут случилось полное и окончательное ликование. Ужин обрел второе дыхание.
— Ужасно душно, — сказала Кэтрин.
— Может быть… — начал Варгин.
— Да, лучше выйти наружу.
— Для принятия воздуха, — обозначил цель Варгин и, вдохновленный поэтом Пэтри Пасхой, добавил: — Покой души ищи в тиши.
Никто не обратил внимания на то, как они вышли из виллы. Уже была ночь.
— Мистер Варгин, мне страшно, — опять пожаловалась Кэтрин.
— Что так? — полушутя спросил Варгин, но осекся, посмотрев на нее.
— Последние дни мне не по себе. У меня такое чувство, что за мной кто-то постоянно следит.
— При вашей внешности это вполне естественно, — объяснил Варгин.
Но Кэтрин даже не отреагировала на намек.
— Кто-то был у меня в квартире и что-то искал. Я рассказала Эфже. Но он поднял меня на смех. А я знаю, что кто-то был. Как вы думаете, это связано с моим братом?
— Думаю, что да. Но почему вы об этом говорите мне?
