Одновременно с этим Гелла с отвращением узнавала себя, свой азарт, присущий как ей, так и любому другому существу, неважно, в какой ситуации. Главное – победить, завоевать, стать обладателям чьего–то мира: своего, чужого, неважно.
Парализованная девочка наблюдала за дрожащей от восторга рукой Стивена, которая схватила Боба за волосы и подняла его окровавленное лицо.
– Видел?! – заорал подобно дикому зверю Стивен. Жертва хищника вздрогнула, как от тока, и послушно закивала.
– Во! – довольно захохотал Стивен, – я как сам Бог! Могу пускать людей к небесам! И вот так просто, ну-ка давай ещё разок… С этими словами кулак вновь впился в живот Боба.
– А теперь?! – скажи, кто твой Бог! Скажи мне!! – хохотал Стив.
– Ты, ты!.. – выдавливая из себя улыбку, кряхтел Боб.
Гелла стояла и чувствовала, как тело её становится свинцовым, кулаки её сжимаются, а ногти начинают разрывать кожу, впиваясь в мясо. Ей был противен Стивен, но ещё более неприятен Боб, который позволял размазывать себя по асфальту, хотя он был примерно одного со Стивеном телосложения. Девочка не могла взять в толк, откуда у неё все эти мысли и чувства и что она должна сделать с ними? Почему все это происходит сейчас и именно с ней? Она как будто стала ими обоими, жертвой, хищником, трансформировавшись в ситуацию наблюдателя процесса. И никак не могла определиться с ролью. Её то бросало в дрожь, от опасности и ужаса парализуя её волю и тело, то она вспыхивала, готовая с яростью разорвать любого в клочья, то с интересом наблюдала за сценой, ожидая, кто же победит. Гелла была близка к последнему, ведь она до сих пор не сделала ничего. Вот это и есть богиня, настоящая богиня – подумала без злобы девочка про себя. Она всё видит и за всем наблюдает, и ей нет нужды вмешиваться, ведь она знает, что всё что бы ни происходило, это она сама и всегда будет ей, зачем же отдавать предпочтения чему-то или кому-то? Теперь вот жертва, так стоит ли изображать из себя жертву и думать, что ты по-настоящему ей являешься? Может и стоит – Геллу затрясло. И вообще кому нужен порядок, высшее существо, которое так мерзко развлекается? Стив был мальчишкой крупнее неё, и, хотя они и были знакомы довольно давно, хищник мог напасть на неё, истерзать, возможно, даже изнасиловать и убить. Но! Гелла почувствовала, как по телу её побежали лопающиеся огоньки энергии. Это же убийство потенции! Быть жертвой – значит зарывать творческий потенциал! Не могу, я просто не могу быть жертвой, точно так же, как и ублюдским зрителем этого безумия! Я просто лопну, если буду сдерживаться! Эта мысль решила всё, и импульс, испускаемый из тысячи миров, сошёлся единственной возможностью, которая и была всем миром, неизбежностью существования. Она выстрелила Гелле в мозг и та, схватив гигантский булыжник, быстрым шагом направилась к месту казни.
Стив отвлёкся от унижения «противника» и обернулся к подруге, – О! Вот это да! Девчонка, а боевая! Видишь, свинья – тебя даже девка побить хочет, – он снова впился в Бобби, – после такого позора, я думаю, самоубийство будет для тебя… – Стивен не успел закончить, почувствовав толчок в спину.
– А?.. – удивлённо обернулся хищник, не успев среагировать на камень, прилетевший ему в лицо.
– АУ! АУ! – зашмыгал Стивен, упав на зад, – приоткрыв один глаз, он отвёл ладошку ото рта и в кровавой жиже рассмотрел выбитые зубы.
Затем он бросил взгляд вверх и увидел Геллу, сжимающую камень.
– Ты, блядь! – захлюпал он со слезами на глазах, – ты что, твою… Гелла, не теряя ни секунды, прыгнула на него сверху, заставив весь воздух выйти из его легких.
– Гха!! – взорвался кровавым фонтаном Стивен.
– Ты не бог, – стальным голосом проговорила Гелла. Ты человек, и я напомню тебе, что это значит. Она подняла камень и быстрым движением рассекла ему бровь.
Тело Стивена тряслось от страха, что ещё больше будоражило Геллу, которая чувствовала весь экстаз ситуации, переходящий в сексуальное возбуждение. Но не от хлюпающего мелкого падальщика, а от энергии, что спускалась от её сжатых кулаков к сердцу и шла к низу живота. Гелла тоже была хищником, но гораздо более высокого порядка, ей нужно было питаться сильными противниками, для того чтобы прочувствовать себя живой. Насилие было её частью жизни и глупо было это отрицать. Однако нужно держать его под контролем, чтобы не разрушить мир в жадных попытках подчинить его со всеми обитателями. И вектор, который приобрела ненависть Геллы, как ничто лучше служил громоотводом той творческой энергии, что плескалась в юной девушке. Она раз за разом молниеносно опускала камень на ревущего Стива, желая раз и навсегда впечатать в его память, что жертва и охотник всегда будут единым целым. Это, кстати, касалось и её самой, поскольку удар по затылку сбил её со Стива.
Каково же было её удивление, когда она увидела над собой никого иного как Боба, который спас своего мучителя.
– Что же ты делаешь… – выдохнула Гелла, когда жирный и потный ягненок лягнул её в живот.
– Не трогай СТИВА! – с истерикой заголосил Боб. – Стив, Стив! – ты как, ты как?!
Стивен, скорчившись, не отвечал, хотя его «друг» и пытался его растормошить.
– Вот значит как, – подумала Гелла, – вот как все устроено. Люди боятся свободы. Они боятся перестать быть угнетаемыми. Все. Все люди одинаковы. Рабы. Жертвы, которые боятся сами стать хищниками, зная, что их так сожрут ещё быстрее. И что? И что, теперь жить в страхе?! Мир вокруг распадался на фрактальные куски, порождающие друг друга под вибрации диссонирующей личности мира и воспоминания всех существ в нем живущих.
– Я не дам нам жить в страхе! – проревела Гелла. – Не дам! Я спасу, я … Я…
В следующее мгновение она отхаркнула кровь на грязный пол подъезда.
– Да, точно. Не зря я вспомнила про это… История повторяется. Она всегда повторяется… И что мне делать? Я что, правда, умру? И что я буду делать? Хватит смотреть на это, больная сука, дай мне лучше сил на последний бой, чтобы я…
13. – Пережить! – закончил за неё Арчибальд, радостно выплясывая под потолком храма.
– Оу, так быстро! Я поняла, кто я!
– И как тебе? Интересное кино получается?
– Да не то слово! Воспоминания – это довольно экстремальное местечко.
– А то! – расхохотался алхимик, – итак! – он присел на свое же скрюченное на колесе изображение, – что ты будешь делать?
– Для начала, – Гелла подумала немного, – сменим декорации.
– Как пожелаешь, – улыбнулся друг и соскользнул с изваяния, которое тут же рассыпалось в прах вместе со всем собором, перенеся скорбящую внизу толпу на открытую лесную опушку, где под сияющими тысячами огней звёздами происходила мистерия шаманов, приуроченная к погребению…
– Меня! – Так вот, – улыбнулась Гелла, – только не погребение, а рассеивание!
– Поджог, – щелкнул пальцами Арчибальд, – тело испарится, как будто его никогда и не было!
– А как же они? – Гелла указала Арчи на ребёнка, мужа, любовника, мать, друзей и подруг. Она же будет жить в их воспоминаниях?
– О, боже! – упал на колени Арчибальд и расхохотался.
Гелла, не теряя ни секунды, залилась смехом вместе с ним.
– О чем ты говоришь? Перед тобой сейчас откроются такие горизонты фрактальных реальностей, порождающих друг друга, что просто держись! А ты думаешь о голографическом мире, который уже постепенно исчезает.
– Мне же интересно посмотреть, что будет дальше! – не подумав, прыснула Гелла.
– Оп-па! – сменив интонацию голоса, проговорил Арчибальд, – а ну-ка! Повтори!
– Я говорю, мне интересно, что будет дальше!
– Хех. Ах-ах-а! – вибрирующим басом захохотал Арчибальд, после чего его лицо разделилось на три уродливые морды с чёрными как смоль глазами и длинными носами, – но ты ведь знаешь, что ждет тебя, если ты решишь и дальше продолжить игру? Возможно, ты никогда не выйдешь из неё! А никогда – это довольно долго! Тебе придется отыграть этот спектакль всеми ролями! Да не по разу!
Гелла посмотрела на застывшие прозрачные образы людей, её окружавших, – а как же любовь к приятию?
– Что? – изумился трикстер-арчи, – повтори-ка!
– Какой ты непонятливый! – я говорю, любовь! Я старалась понять всю жизнь, что это такое, и испытать её! Не лишай меня такой возможности.
– А? я!? Лишаю?! – ну это наглость!– рассмеявшись, начал заикаться Арчи, – я просто предупреждаю… Самого себя же, что бесконечная игра – это, конечно, увлекательно, но чересчур опасно для ума.
– Тогда я превращусь в волю!
– Волю?
– Не делай такие невинные глаза! Ты прекрасно знаешь, о чем я.
– Да, тебя не проведёшь! Недаром журналюга, – Арчи хмыкнул, – да ты можешь стать тем, что ты оставила в мире, и стать ведомой волеизлиянием людей, попавших под влияние твоей энергии, которая, уж поверь, сохранится до скончания времен. Но! Хочу предупредить, так ты только скрепишь цепь ненависти, глупости и отражения себя самой, которую ты так хотела разорвать всю свою жизнь! И этот сон будет повторяться раз за разом, пока ты сама не захочешь очнуться. И поверь, это не очередная уловка. Обмануть твоё сердце я не могу, поскольку оно и моё тоже. Вот же, закрой глаза и прислушайся к нему.
