— А до Су-Сент-Мари и того быстрее.
— У меня здесь четыре имени, мистер Макнайт. И все — из Детройта. Из Су-Сент-Мари никого нет.
— Они прихватили по дороге еще одного человека, — объяснил я. — Именно он нас и интересует.
— Так, теперь понятно. Об этом, кажется, и говорила миссис Сен-Жан. На охоту приехали пятеро.
— Именно так.
— Вы можете сказать, как зовут этого человека?
— Леблан.
— Леблан, — повторила она. Я понял, что она записывает. — Это фамилия. А имя?
— Это довольно долгая история.
— Если вы хотите сказать, что пропал еще и пятый человек, о котором семьи из Детройта ничего не знают, мне нужны его имя и фамилия.
— Констебль, а не могли бы мы к вам подъехать?
Она заколебалась:
— Если хотите, приезжайте. Но сначала сообщите имя.
— Томас Леблан, — сказал я.
— Это он был пятым?
— Да. Я сейчас здесь с его братом Винсентом Лебланом.
— Что ж, ладно. Видите, все не так уж и сложно.
Я не стал этого комментировать. Как только она проверит это имя, сразу поймет, насколько все сложно.
— Слушайте, мистер Макнайт, — сказала она, — мы сейчас направляемся на охотничью базу. Может быть, вы тоже туда подъедете?
— Что ж, мысль неплохая.
— Значит, до встречи.
Я выключил телефон. Винни спал и ни о чем не догадывался.
— Просыпайся! — сказал я.
Он приподнял голову. Левый глаз все-таки заплыл.
— Что такое?
— Олбрайт не вернулся домой. Его жена обратилась в полицию.
Винни медленно поднялся и сел в кровати.
— Черт, — пробормотал он. — Голова раскалывается.
— Звонили из полиции провинции Онтарио. Они едут на базу. Я им сказал, что мы тоже там будем.
— Ладно.
— Они спросили имя Тома. Я прикинул, что пора признаваться.
— Прикинул, говоришь? — буркнул он.
— Нам придется говорить с полицейскими, Винни. Эти охотники уже официально считаются пропавшими.
Он тяжело вздохнул. А потом вмиг собрался, и мне даже показалось, что он на меня вот-вот накинется. Но он просто потащился в ванную.
— Мне нужно принять душ, — сообщил он. — Не могу же я предстать перед полицией в таком виде.
Через час, отмывшись и приведя себя в порядок, мы отправились в соседнее кафе, затем на бензоколонку и оттуда двинулись обратно на север.
До Трансканадской магистрали мы добрались в одиннадцать утра, нашли лесную дорогу, уходящую вправо. На этот раз мне удалось не увязнуть в грязи.
За последним поворотом мы увидели полицейскую машину, стоявшую в лесочке у озера.
— Они, должно быть, в доме, — сказал я.
Здесь было так же пустынно, как и вчера. И с озера снова дул холодный ветер.
— Самолета нет, — заметил Винни, когда мы шли к дому.
Я обернулся и у причала увидел только две лодки, болтавшиеся на волнах.
Мы поднялись по скрипучим ступеням и открыли дверь. Лосиная голова взирала на нас стеклянными глазами.
— Привет! — крикнул я.
Тишина.
— Вот что мне нравится в полицейских, — сказал я. — Они всегда умеют создать дружелюбную атмосферу.
Мы заглянули в кабинет, но и там не было ни души.
— Куда все подевались? — удивился Винни.
Но тут наружная дверь распахнулась. Хелен Сен-Жан, увидев нас, завизжала.
— Господи боже мой, — сказала она, придя в себя. — Как же вы меня напугали.
— Просим прощения, — извинился я. — Полицейские сказали, что будут ждать нас здесь.
— Полицейские? Хэнк полетел с ними на озеро Агаватизи.
— И давно они туда отправились?
— Вылетели около восьми. Странно, что еще не вернулись.
— Жена Олбрайта обратилась в полицию, — сказал я. — Эти люди так и не доехали до Детройта.
— Ну да, — кивнула она. — Нам констебли сказали.
Наступила пауза. Мы все не знали, о чем говорить. Тут дверь отворилась, и вошел человек, которого мы видели вчера в сарае. Заметив нас, он остановился.
— Ронни, это Алекс и Том, — продолжала Хелен. — Они были здесь вчера.
— Да, мы с вами виделись, — добавил я.
Мужчина не проронил ни слова. Только молча кивнул Хелен и вышел.
— Вы на него не обижайтесь, — сказала Хелен. — Он вообще мало разговаривает, тем более с незнакомцами. Милли тоже такая.
— Значит, вам здесь спокойно живется, — улыбнулся я. — А зимой вы где?
— Мы все живем в Садбери, — ответила Хелен. — Последние пятнадцать лет приезжаем сюда на лето и осень. Поначалу дела шли хорошо, потом все хуже и хуже. Этот год был совсем никудышный, а тут еще это… Хотите кофе? — предложила она.
— С удовольствием, — ответил Винни.
Когда она вышла, Винни подошел к окну и выглянул во двор.
— Жаль, что мы с ними не полетели, — сказал он.
— А что толку? Они уехали оттуда пять дней назад.
— Люди всегда что-нибудь да оставляют, — сказал он.
Хелен вернулась с кофейником и тремя пустыми кружками. Она налила кофе, но ни сахара, ни сливок не предложила. Мы стояли несколько минут у окна и пили кофе и тут наконец услышали вдалеке гул мотора.
— Это они, — сказала Хелен. — Я этот звук хорошо знаю.
Мы все вышли из дома. Она пошла на причал и встала, задрав голову. Над деревьями появилась крохотная точка. Она все увеличивалась, и шум мотора становился все громче. Наконец самолет коснулся воды. Когда он подруливал к причалу, я разглядел в кабине лицо Хэнка Гэннона.
Дверца кабины распахнулась, Хэнк выбросил веревочную лестницу и полез вниз.
— О, как мило! — буркнул он, глядя на меня. Я так и вышел с кружкой в руке. — Ты им и пирожок испекла?
— Им полиция велела вернуться, — сказала она.
— Да ну? Значит, и к ним есть вопросы?
Следующей из самолета вылезла женщина в синей полицейской форме. Судя по всему, это была констебль Натали Рено. Я бы дал ей лет тридцать пять. На причал она спрыгнула легко и даже изящно.
Мужчина, следовавший за ней, проделал это куда более неуклюже. Для мужчины под шестьдесят он держался молодцом, но я-то знаю, что в таком возрасте полицейским быть уже трудновато.
— Нашли что-нибудь? — спросила Хелен.
— Кроме грязи и мусора — ничего, — ответил старый полицейский. — Эти ребята даже убрать за собой не могут.
— Я попытался порядок навести, — сказал Хэнк. — Вот мы и задержались.
— В окне стекло разбито, — сообщил полицейский. — Похоже, медведь постарался. Наверное, учуял вонь.
Констебль Рено подошла ко мне.
— Вы, должно быть, мистер Макнайт, — сказала она. — А с вами мистер Леблан? — У нее было милое лицо, зеленые глаза. Но сразу было ясно, что дело для нее превыше всего. — А это — мой напарник, старший констебль Клод Демерс.
Старший констебль пожал мне руку:
— Спасибо, что приехали. У нас к вам несколько вопросов. — И вдруг он показался мне не таким уж и старым.
— Ага, — вмешался Гэннон. — Спросите их для начала, почему они не назвали своих настоящих имен.
Демерс обернулся и строго сказал:
— Хэнк, позволь, мы сами во всем разберемся. Наверняка у них были на то причины. — Он взглянул на Хелен. — Хелен, где бы нам с этими джентльменами побеседовать?
— Идите в кабинет, — предложила она.
Демерс пристально посмотрел на Винни.
— Моя напарница говорит, что вас зовут Винсент, — произнес он наконец. — А не Том.
— Том — мой брат.
— Что ж, Винсент, как мы уже сказали, мы хотим задать вам несколько вопросов. Вы не против, если мы начнем с вас?
— Винни, — вмешался я, — ты не обязан ничего говорить. Может, нам лучше нанять адвоката?
— Я скажу им правду.
С этого-то момента все и пошло хуже некуда. Винни увели в кабинет Хелен, а я сидел в общей комнате и старался не смотреть на голову лося.
Прошел час, показавшийся мне вечностью. Я видел в окно, как Гэннон драит самолет. На пристань вышел второй мужчина — тот, который разделывал лося. Как его, Рон, что ли? Он принялся подметать пристань. Появилась и его жена. Она тоже стала глядеть на озеро. Рон подошел к жене и обнял ее. Она положила голову ему на плечо.
Я услышал за спиной шум и обернулся. В дверях стояла Хелен.
— Они что, все еще беседуют с вашим другом?
— Да. Я следующий.
— Я думала, начну собирать вещи в кабинете, — сказала она. — Мы отсюда уезжаем. Я больше и часа не выдержу. Мне здесь тошно.
— И куда вы поедете?
— В Садбери.
— У вас там семьи?
— У нас там мы сами, — ответила Хелен. — Мы друг другу как семья.
— Детей нет?
— Нету, — сказала она. — Это нас вроде как и роднит.
Я снова посмотрел в окно. Рон так и стоял рядом с женой. Но теперь я заметил, что плечи у нее вздрагивают — словно она плачет. Рон прижал ее к себе.
И тут мне в голову пришла одна мысль.
— А тот индеец, что работает у вас проводником, он ведь был здесь вчера? Я заметил его на причале.
— Ги? — удивилась она. — Да нет, вряд ли. По-моему, он уехал, как только вернулись с охоты. Даже не попрощался.
