и не продемонстрировал наглядно, что его утверждение было правдой.
Как вы знаете, меня очень заинтересовало то, что вы рассказали мне о Позеле, и после вашего письма, в котором вы сообщили, что он, вероятно, посетит нас в Трехиндре, я с нетерпением ожидал его визита. Однако никакого письма с сообщением о дне, который он выбрал для приезда к нам, не пришло.
Он приехал в нашу деревню в бурю – ночь, подходящая для сцены с ведьмой в Макбете. Ветер дул, как говорят моряки, "из больших пушек", а море вздымалось чередой волн, которые с пеной и брызгами ударялись о берег. Шторм бушевал весь день, но к нам он пришел только к ночи.
На нашем берегу потерпел крушение корабль – событие, увы, не такое уж редкое. Позела отличился самым замечательным образом, мне тогда показалось, что почти сверхъестественным, спасая команду. В тот вечер мы с ним не побеседовали, но на следующее утро он представился мне и передал ваше письмо.
Я был очарован им с самого начала. Очевидно, он был человеком, одаренным замечательным умом и умственными способностями, а также значительным талантом, но теперь я этому не удивляюсь.
Единственное, что кажется мне чудесным, это его удивительная приспособляемость к обстоятельствам, столь отличным от тех, в которых он родился, и его чудесная способность скрывать свою настоящую натуру. Мы много и приятно беседовали на разные темы, и некоторые из его замечаний, которые я помню, показались мне очень странными, хотя сейчас я вижу, что все можно объяснить. Единственное, что мне не нравилось, помимо удивительной тайны, витавшей вокруг него, это его презрительная критика многих вещей этого мира. Тем не менее, он не был тщеславен, но чаще был скромен и непритязателен, и, казалось, ни в коем случае не был лишен сочувствия.
В целом, я считаю его самым приятным собеседником, которого я когда-либо встречал, а его информированность по любому вопросу очень примечательна. Однако она проявлялась скорее в общих чертах, чем в деталях. В области естественных наук он был особенно хорошо информирован, он был в курсе самых последних открытий и выдвинул множество теорий для объяснения законов природы, о которых я никогда не слышал раньше и которые, как я теперь подозреваю, никому на земле, кроме него самого, не были знакомы. Его понимание законов природы было поистине необыкновенным.
Одной из его самых замечательных и, как мне казалось, самых противоречивых черт была любовь к детям. Я взял его в школу, чтобы показать ему наш метод обучения, к которому, как и ко всему остальному, он проявил интерес. Он несколько раз вел уроки и, казалось, был удивительно одарен способностью все объяснить, совершенно очаровывая детей своей яркой манерой, живым воображением, ясностью и блестящей описательной способностью. Особенно он блистал на уроках географии, рассказывая детям о разных местах на карте, которые он видел, и казалось, что он побывал почти везде. Вы, как помните, выразили сомнение в том, что он мог побывать во всех местах, которые, по его словам, он посетил. У меня нет таких сомнений ни сейчас, ни тогда, когда я слышал, как он давал урок географии нашим маленьким детям.
Я даже, хотя сначала у меня были некоторые сомнения, позволил провести ему урок религиозного воспитания, и никогда этого не забуду. Его благоговение в разговоре о святых вещах, его красноречие, его трогательные примеры Божьей любви были просто прекрасны.
Но вскоре он подружился с малышами не только обучая их, но и играя. Его акробатические способности изумительны, и он очень скоро очаровал их, показывая трюки и участвуя в их играх.
Для меня была загадка, которую я в то время не мог постичь. Как могло это странное существо, рядом с которым витала какая-то чудесная тайна, которое казалось таким глубоким, таким ученым и таким мудрым, быть таким популярным среди детей? Я не мог решить эту проблему. Однажды я осмелился спросить его об этом. Он ответил вопросом на вопрос: "Разве это не мудрость – общаться с прекрасным и добрым, где только сможем найти, – заводить друзей из среды безвинных?"
Я боялся, что дети слишком уж к нему привыкнут и будут вольничать. Однако этого не произошло. Они вскоре полюбили его, но я думал, что они также немного боялись его, и непослушный ребенок в мгновение ока усмирялся и успокаивался взглядом Позелы.
Так все и продолжалось в приходе. Позела регулярно посещала наши ежедневные службы и казался очень набожным. Службы, как вы знаете, достаточно скромные, и мало кто их посещает. Позела выразил удивление по этому поводу.
"Как так получается, – спросил он меня однажды, – что так мало людей приходит в церковь в будние дни?"
"Некоторые заняты своей работой, некоторые равнодушны к религии, а некоторые считают, что это воскресенья достаточно".
"Но разве не все ваши люди хотят попасть на небеса после смерти?
"Все хотят, я полагаю."
"Тогда, если они находят полчаса или около того Церковной службы на земле слишком тяжелыми для себя, как они могут надеяться, что смогут должным образом насладиться непрекращающимся поклонением небесной Церкви? На земле я всегда с удовольствием хожу в церковь, это самая яркая часть моей жизни здесь. Я люблю общаться с моим Создателем и с душами хороших людей. Земная приходская церковь, со всеми ее недостатками, больше всего в этом мире похожа на небесную. Если человек грустит, конечно, это лучшее место, чтобы излить наши печали любящему Отцу, если в радости, это лучшее место, чтобы думать о небесах".
Меня очень поразило это замечание.
Может ли тот, кто выражает такие чувства, быть действительно злым? Очевидно, что он не лицемер. Ему очень нравится служение, и он благочестив. Его тайна, какой бы она ни была, не может причинить вред.
И все же было очевидно, что при всей его любви к детству, при всей его ненавязчивой набожности, у него был какой-то удивительный секрет, который он старался скрыть от всех. Его манеры и привычки были странными. Он любил гулять в одиночестве по болотам, он избегал любых вопросов о своем происхождении, кроме как о недавних путешествиях, о которых он был особенно разговорчив, иногда он странно выражался и, конечно, имел странные идеи.
Пока он жил у меня, ему не пришло ни одного письма, но была доставлена довольно внушительная коробка. После этого он стал более замкнутым и часто выходил на болота по ночам. Один или два раза я рискнул войти в его комнату. Его ящик был заперт. Это было очень неправильно с моей
