Они услышали шум приближающегося самолета и следом за этим низкий свист воздуха, раздираемого крыльями. Быстрая тень промелькнула по броне, а по небу — остроносый силуэт истребителя. При первом же звуке ребенок выронил хлеб, закрыл лицо руками и съежился, пища, как щенок, которому наступили на лапу.
— Не бойся, — успокаивал его Густлик, хватая мальчика за пояс, чтобы тот не упал, — это наш.
— Потому и боится, что наш, — сказал Янек.
За танком трясся, переваливаясь с боку на бок, грузовик, а в его кузове — Черешняк, держа на веревке корову.
Замыкая колонну, бежал следом за Пеструшкой Шарик, время от времени соскакивая с дороги в сторону, чтобы узнать, что делается в высоких сорняках на межах.
Минут на пятнадцать они погрузились в редкий, но уже позеленевший березняк. Стволы мелькали, как побеленный забор. Потом дорога опять вышла на поля и мягкими поворотами стала подниматься на холм, поросший кустами терновника, среди которых возвышались два больших дерева. Шарик первым бросился рысью наверх и огляделся там по сторонам.
Чтобы хоть чуть-чуть быстрее передвигаться, Черешняк слез с машины и стал подгонять свою Пеструшку зеленой веткой.
Машина и танк ползли по дороге. На башне мальчишка, придерживаемый Густликом за пояс штанов, беззаботно болтал ногами.
— А не было бы быстрее по шоссе? — спросил Елень.
— На проселочной дороге не так стыдно, — ответил Кос. — И здесь мы скорее найдем людей. Не может быть, чтобы всех угнали.
Из-за пригорка показался мощный бетонный купол, прикрытый маскировочной сетью из проволоки, с пластмассовыми пятнистыми листьями. На нем были видны овальные очертания захлопнутого лаза, мелкие оспинки в тех местах, где ударили снаряды, и покрытые сажей царапины от термитных ракет.
— Ну и блиндаж! — показал на него Густлик. — Мы на Померанском валу?
— Он дальше. А это не очень-то похоже на блиндаж, — покачал головой Янек.
С вершины пригорка, на который уже въехал грузовик, донесся до них громкий крик. Шофер изо всех сил махал руками.
— Остановись около Вихуры, — сказал Янек механику.
— Хорошо, — ответил Саакашвили. — Привал бы очень пригодился, чтобы написать письмо Хане.
— Ане, — нарочно поправил его Густлик.
— Аню я пригласил, а они поменялись...
Танк взобрался еще метров на десять, и теперь они увидели внизу довольно обширный фольварк. Справа от построек, на лугу, около извилистой речки, паслось стадо коров, насчитывавшее сотни две голов, а на дворе фольварка какие-то люди поили лошадей, сновали вокруг повозок с брезентовым верхом.
— Конец мучениям! — шофер перекрикивал мотор танка. — Что не надо, можно оставить. — Он посчитал на пальцах до трех, показывая не только на маленького Адольфа и однорогую корову, но также и на Томаша.
Кос поднес к глазам бинокль. Узнал польских солдат с винтовками за спиной, с кнутами в руках. Это были все пожилые, в основном усатые, солдаты — наверно, из какого-нибудь тылового хозяйства. Около корыта у колодца женщины в гражданской рабочей одежде помогали поить лошадей. Какой-то совсем молодой солдатик вел под уздцы черную оседланную верховую лошадь.
Один из солдат заметил грузовик и танк, подбежал к плютоновому, может быть командиру, и показал в их сторону. Кос с улыбкой смотрел, как плютоновый достает из футляра бинокль и поднимает его к глазам.
КАВАЛЕРИЙСКАЯ АТАКА
— Поляки, — успокоил солдата плютоновый, опуская бинокль. — К нам едут, — добавил он. — Может, от них что узнаем.
Он направился к раскрытым настежь воротам.
— Освободите место под деревьями для танка! — крикнул он возницам.
— Скоро поедем? — спросила его коротко стриженная женщина с лагерным номером, вытатуированным на предплечье.
— Через полчаса. Больше ждать нельзя. Раскройте двери, пусть грузовик остановится под навесом.
Женщина вытащила задвижку из дверной скобы и открыла створки дверей, ведущих в бокс, с обеих сторон обложенный красными кирпичами.
— Я поеду впереди, ладно? — попросил парень, державший за узду оседланного коня.
— Ты, Франек, будь около меня, чтобы я тебя все время видел.
Водителям подъезжавших танка и грузовика плютоновый взмахом руки показал, где остановиться, пропустил обе машины через ворота, отдав честь Косу. С удивлением он посмотрел на Томаша, навытяжку стоящего рядом с коровой, которую тот держал за веревку.
— А ты кто?
— Рядовой Томаш Черешняк. Из Студзянок, из Козеницкой пущи.
— А мы с отцом из Промника, — обрадовался неожиданно подофицер. — Знаешь, где это?
— А как же? За Вислой, — так же радостно ответил Томаш.
— Перед Вислой, — поправил его тот. — Корову что, на мясо ведете?
— Если по-вашему считать, то будет перед Вислой, а если по-нашему — то за Вислой. А корова нам не на котлеты нужна, она дойная, молоко дает.
— Я могу ее обменять, мы таких на развод гоним под самую Варшаву.
— Я бы вам и так ее оставил, без обмена! А может, пан плютоновый, эту корову отцу моему?.
— Он у тебя в деревне остался?
— Для войны он уж больно стар, не годится.
— Можно и погнать... — согласился подофицер. Опершись спиной о кирпичную колонну у ворот, он спросил: — А если бы две? Я потом одну бы себе взял, потому что мы с отцом оба служим и в хозяйстве у нас никого нет.
— Это можно. Хотя с сеном трудно.
— И с сеном трудно, и дорога трудная.
— Можно две. Мою легко узнать, — показал Томаш на сломанный рог. — Доится хорошо, да вот только за нашей машиной ей трудно поспевать. — Он показал на грузовик, уже стоявший под навесом.
Пока оба земляка из-за Вислы толковали у ворот, Вихура подошел к танку и, остановившись перед экипажем, раскрыл сжатый кулак.
— На гумне, представляете? — И он показал на раскрытой ладони довольно крупное сердце из янтаря.
— Он какое замечательное! — воскликнула восхищенно Лидка.
— Представляете? А по обеим сторонам свежая кладка, стена из кирпича.
— Вихура... — хотел остановить его Янек, взяв у него с ладони янтарь.
— Как эти со своими подводами смотаются, надо будет развалить стену ломом.
— Подари, — попросила Лидка командира.
Кос машинально протянул ей янтарное сердечко и тут же нахмурился.
— Капрал Вихура, не вздумайте тронуть ни один кирпич, — приказал он. — Ясно? Сюда в хозяйство придут люди, а вы хотите им разломать строения...
Вихура обиженно молчал, а когда Янек пошел к воротам, шофер покрутил головой, показывая, что он придерживается иного мнения на этот счет.
— Сержант Кос, — представился командир танка, подходя к начальнику обоза. — Мы хотели бы оставить у вас ребенка и корову.
— О корове ваш солдат мне уже говорил. Можно пустить ее в стадо.
Черешняк, не дожидаясь дальнейших пояснений, погнал Пеструшку на луг, подгоняя ее березовой веткой.
— А что за ребенок? Откуда? — поинтересовался пехотинец.
— Здешний. В эвакуации бомбой его родителей убило.
— А что за здешний? Немец?
Янек, не желая произносить вслух последнее слово, молча кивнул головой.
— Ничего из этого не выйдет. Не могу, гражданин сержант. — Плютоновый решительно покрутил головой. — С нами едут женщины из концлагерей, едет парнишка, на глазах которого немцы зверски убили его отца и мать...
— И все же ребенка нужно отправить в тыл, в детский дом или еще куда-нибудь...
— Даже если я его под охраной довезу, все равно и в детском доме ему не прожить.
— Война кончается.
— Кончается, кончается и все никак не кончится. Я вчера послал капрала и рядового разведать, где есть пастбища и куда стадо дальше гнать. И вот до сих пор не вернулись. Может, встречали их?
— Выпили небось и теперь спят где-нибудь.
Выражение на лице плютонового резко изменилось.
— Не могли они выпить. Я их хорошо знаю. А капрал — это мой отец. Вы ночью не слыхали выстрелов?
— Слыхали, — улыбнулся Янек. — Даже очень близко слыхали...
О ночном пожаре он не помнил, но о бое у моста хотел рассказать. Едва он начал, как его слова прервал стук очереди из-за речки. Веер пуль просвистел над фольварком и двором, с треском разбилось несколько черепиц на коровнике.
— Что за дурень!.. — начал было возмущаться плютоновый.
Он предполагал, что, наверное, кто-то из своих выпустил очередь, но в это время с другого берега затарахтело сразу несколько автоматов.
Охнул миномет, и на дороге разорвалась мина. Вместе с Косом все бросились через двор к строениям, к танку. Около него, захваченные врасплох неожиданным обстрелом, собрались остальные члены экипажа. Григорий помогал маленькому Франеку удерживать черного жеребца, напуганного криками возниц.
— Спокойно! Заезжайте за коровник, — приказал под-офицер возницам. — Все, кто с винтовками, ко мне.
