меня, и всё-таки не убил.
Кибелл коснулся своей шеи и промолчал. Я снова подумала о том, что ормийские наёмники, пользующиеся гарротой, никогда не отпускают жертву, не сломав ей подъязычные кости и не раздробив щитовидную железу.
— Я хочу знать больше о Хорузане, — проговорил, наконец, Кибелл, глядя на Реймея. — Я хочу, чтоб монахи усилили контроль над проявлениями магии. Особенно в столице. Пусть проникнут во дворец и следят.
Реймей и Донгор кивнули.
— Дай лютню, мальчик! — король протянул руку к менестрелю. — Ты хорошо пел и играл. Теперь послушай своего короля и отдохни. Сядь за стол рядом с лордом Тахо и налей себе вина. — Кибелл улыбнулся. — Хватит о делах, друзья мои! И достаточно мрачных историй. Завтра мы успеем в полной мере ощутить, как сложно и неустойчиво наше положение, а пока мы вместе, и у нас есть несколько часов для веселья.
Он ударил по струнам и посмотрел на Кирса.
— Следующая очередь твоя, сын.
VIII
Рано утром меня разбудил стук копыт. Несколько всадников подъехали к дворцу. Я слышала их негромкие голоса. Выбравшись из-под тёплого одеяла, я подошла к окну и выглянула. Четыре всадника в красных, опоясанных мечами мантиях, спешивались с тонконогих чёрных коней. Возле крыльца стояли лохматые субъекты в звериных шкурах и недобро посматривали на пришельцев, однако, не похоже было, что б они собирались что-то предпринять. Немного позже я заметила вокруг двора множество людей. Они стояли в тумане, клубившемсямежду стволами деревьев. Скорее всего, это были солдаты, лесники и крестьяне Дикта, пришедшие сюда до темноты, чтоб убедиться в том, что их король жив и снова с ними. Именно присутствие этих безмолвных терпеливых людей и мешало воинам Болотной страны открыто проявить своё недовольство присутствием монахов.
Сыны Аматесу тем временем передали поводья лошадей конюхам и направились к крыльцу. Тот, что шёл впереди, был мне знаком. Это был красивый высокий воин с безупречно прямой, гордой осанкой, широкоплечий, длинноногий. Его талия, схваченная чёрным поясом, казалась осиной. Легко взбежав по ступенькам, он невозмутимо скользнул взглядом узких монгольских глаз по лицам болотных людей. Длинные, прямые, чёрные волосы, широкие скулы и тонкие усы над верхней губой напоминали японскую средневековую гравюру. Это был Хэрлан, лучший из лучших, спокойный, мудрый и преданный, как герой народного эпоса. Он и его спутники поднялись вверх по ступенькам, и я потеряла их из виду.
Я отошла от окна и, взглянув в зеркало, увидела свою улыбающуюся физиономию. У меня было хорошее настроение. Ночной пир закончился лишь несколько часов назад, но я не чувствовала себя невыспавшейся и готова была хоть сейчас в бой. Умываясь и приводя себя в порядок, я вспомнила балладу, которую пел ночью Кибелл. Его мощный, богатый интонациями голос до сих пор звучал у меня в голове. Его тёмные глаза влажно блестели, когда он смотрел на меня, а рыжеватые отсветы огня лежали на блестящих завитках его волос. Он смотрел на меня и пел о любви. Вино ударило мне в голову, и я вознеслась на Олимп блаженства, но вовремя заметила подозрительный взгляд Шилы. Разрушать счастливые семьи — это радость не для меня. Я искала способ переключить внимание с короля на кого-нибудь, не обидев его, и Кирс пришёл мне на помощь. Он забрал у отца лютню и запел алкорскую балладу. Я с удовольствием наблюдала за ним. Потом заметила задумчивый взгляд Энгаса. Увидев, что я смотрю на него, он нежно улыбнулся и поднял кубок. И в довершение всего Юнис потащился провожать меня до дверей спальни. Несмотря на количество выпитого, он твёрдо стоял на ногах и, должно быть, имел твёрдые намерения. Так что мне пришлось твёрдо пожелать ему приятных сновидений и захлопнуть дверь перед царственным носом.
Теперь все эти эпизоды ленивой и приятной чередой протекали в моей памяти, а я сосредоточилась на выборе костюма. Эта чертовка баронесса оказалась чересчур привержена к роскоши. Я перебрала с десяток брючных костюмов и никак не могла найти что-то подходящее. Появиться в кофтёнке с жабо и панталонах, расшитых бисером на военном совете я никак не могла. Наконец, я нашла узкие чёрные брюки для верховой езды, вместо красного фрака подобрала чёрный сюртук, украшенный серебряным галуном, а вместо блузки с рюшкой — белую сорочку с отложным воротником. В другом шкафу нашёлся широкий ремень из блестящей кожи и высокие сапоги. Прилагавшийся к ним комбинезон из латекса с металлическими шипами и симпатичный намордник для озверевших от страсти баронесс я засунула подальше. Облачившись, я повертелась перед зеркалом и, в общем-то, осталась довольна. Чуть-чуть туши, помады и румян, и я почувствовала себя вполне готовой к новым подвигам. Я прицепила к поясу Налорант, проверила заряд своего любимого бластера «Оленебой», сунула его в кобуру и вышла из спальни, едва не столкнувшись со служанкой, которая прервала свой сладкий зевок, чтоб изумиться моему появлению в такую рань и при параде.
Не заплутав, что странно, по многочисленным переходам и коридорам дворца, я точно вышла к крыльцу. Спустившись, я заметила юношу, которого видела вчера, принимавшим наших коней, и, подозвав его, попросила вывести мне какого-нибудь конька для ранней прогулки. Он не удивился и тут же выполнил мою просьбу.
Чалая кобылка, кажется, тоже была не прочь пробежаться по холодку и, едва я вскочила в седло, понеслась вскачь. Я промчалась по дороге до самого подъёма на перевал, ведущий в Болотную страну, и на минуту остановилась, чтоб посмотреть на усечённый тёмный конус старой башни, стоявшей где-то на уровне проплывающих низких облаков. Потом я повернула обратно и, проскочив мимо замка, направилась на запад к выходу из долины, но, не проехав и полпути, заметила впереди представительную процессию. Несколько десятков всадников в красных мантиях не торопясь ехали в сторону дворца. Их медлительность стала мне понятна, когда они приблизились. Среди них были старые и даже совсем дряхлые монахи. Я поклонилась им и поехала мимо. Они ответили мне молчаливыми вежливыми поклонами и проследовали дальше. Я поехала шагом, время от времени оглядываясь назад. Судя по всему, я удостоилась чести лицезреть тот самый таинственный Совет Храма. А если они направлялись во дворец, то это значило, что очень скоро там начнётся что-то интересное. Решив так, я развернула свою лошадку и галопом понеслась назад. Почтительно обогнув процессию монахов, я вскоре добралась до дворца, и тот же конюх, подхватив поводья моей кобылки, сообщил, что принц Кирс просил меня не отказать ему в чести и разделить с ним трапезу. А давешний юный менестрель уже ждал на
