В 1884 г. Владимир Петрович вернулся на государственную службу. Вплоть до 1890 г. он преподавал «туземные» языки в Туркестанской учительской семинарии и русско-туземной школе в Ташкенте, затем на протяжении 10 лет состоял в должности инспектора мусульманских школ Сырдарьинской, Ферганской и Самаркандской областей. Подъем антироссийского (исламистского) движения, особенно после Андижанского мятежа 1898 г., привел власти Русского Туркестана к пониманию необходимости лучше узнать настроения и помыслы местного населения, в чем неоценимую помощь мог оказать Владимир Петрович Наливкин. Через несколько лет он создаст свою знаменитую служебную записку «Туземцы раньше и теперь».
В 1899–1901 гг. Наливкин состоял старшим чиновником для особых поручений при туркестанском генерал-губернаторе, выполнял служебные задания, некоторое время ведал делами «по дипломатической части» при начальнике края; в 1901–1904 гг. занимал должность помощника военного губернатора Ферганской области, неоднократно замещал его. В 1906 г. Владимир Петрович «по собственному прошению» вышел в отставку с чином действительного статского советника (по Табели о рангах соответствовал воинскому званию генерал-майора)[378].
В начале 1907 г. он был избран депутатом 2-й Государственной думы от «нетуземной части населения» Ташкента. В Думе Наливкин примкнул к фракции социал-демократов и в своих выступлениях резко критиковал правительство империи. После роспуска 2-й Думы он был лишен пенсии. Вернувшись в Ташкент, Наливкин печатал статьи в газетах, чем и существовал.
После Февральской революции 1917 г. Владимир Петрович занимал руководящие должности в новых органах управления краем, в июле – сентябре 1917 г. являлся председателем Туркестанского комитета Временного правительства, но еще до установления в крае власти большевиков отошел от дел. 20 января 1918 г. Владимир Петрович Наливкин совершил самоубийство на русском кладбище в Ташкенте недалеко от могилы скончавшейся ранее жены.
(О В.П. Наливкине см.: Лунин Б.В. Владимир Петрович Наливкин – Историография общественных наук в Узбекистане: Биобиблиографические очерки. Ташкент, 1974; Якубовский Ю.О. (сост.). Владимир Петрович Наливкин, член Государственной думы и его туркестанское прошлое: Краткий биографический очерк. Ташкент, 1907.)
Солидными учреждениями в начале XX в. стали библиотека и музеи краеведческий и горный. Библиотека пережила черняевский погром и возродилась – на рубеже веков ее посещало до 80 читателей. Библиотека получала не только петербургские и московские газеты, но и практически все самые серьезные и популярные журналы: «Вестник Европы», «Исторический вестник», «Вестник иностранной литературы», «Русское богатство», «Русская мысль», «Русская старина», «Современный мир», «Образование», «Театр и искусство», «Нива», «Вокруг света», «Юная Россия» и некоторые другие[379]. Оборот трех книжных магазинов в новом городе составлял 110 тысяч рублей в год, в старой части религиозной литературой торговали более 30 лавок[380].
Созданные К.П. Кауфманом газеты «Туркестанские ведомости» и «Туземная газета» продолжали выходить вплоть до 1917 г., и тираж их неуклонно рос. Кроме того, с конца XIX в. в Ташкенте выходили газеты: «Окраина», «Русский Туркестан», «Среднеазиатская жизнь», «Ташкентский курьер», «Новый путь», «Туркестанская военная газета», еще шесть-семь газет, а также литературно-исторический журнал «Средняя Азия». С 1906 г. стали издаваться газеты на местных языках: «Тарракы» («Прогресс»), «Хуршид» («Солнце»), «Шухрат» («Слово»), «Асия» («Азия»), «Туджар» («Купец»).
Учрежденное в 1885 г. Туркестанское общество сельского хозяйства с 1906 г. начало издавать «толстый» журнал «Туркестанское сельское хозяйство», а возникший в 1897 г. Отдел Императорского русского географического общества предпринял печатание своего ежегодника «Изучение края». У того и другого научного издания недостатка в авторах не наблюдалось.
В течение полувека здравоохранение и санитария совершили впечатляющий прогресс. Несколько лет после взятия Ташкента русскими войсками в городе существовал только армейский лазарет, который, кстати, принимал на лечение и гражданских лиц, в том числе и местных жителей. Учитывая специализацию военных врачей – полевую хирургию, надо полагать, в лазарет брали только профильных больных.
Городская медицина начала развиваться еще при К.П. Кауфмане с середины 70-х гг. Построив свой город рядом со старым Ташкентом, русские были вынуждены (хотя бы по соображениям самосохранения) заняться проблемами здравоохранения местного населения. Как уже говорилось, санитарное состояние старого города не выдерживало никакой критики, в результате эпидемия одной страшной болезни сменялась другой. Местные лекари (табибы) никакими врачами, конечно, не были: в своей «медицинской» практике они исходили из того, что человек заболевает оттого, что в него вселяется злой дух. Поэтому лечебными средствами считались заговоры, заклинания и различные телодвижения, имевшие целью испугать и изгнать злого духа. Исключение составляли костоправы, хоть сколько-нибудь похожие на хирургов. Профилактическими средствами признавались амулеты, которые следовало носить на себе.
Русские врачи начали с прививки оспы. Долгие годы этим важным делом занимался врач из Уфы Мухаммед-Ханфия Алюкович Батыршин. В 1875 г. оспу привили более чем тысяче детей, в 1877 г. – 1467 детям, русских среди них было 76. За городом была построена лечебница для прокаженных, которую содержал город. Появившаяся в начале 70-х гг. аптека в год продавала лекарств на 5 тысяч рублей и на 2,5 тысячи рублей выдавала бесплатно тем, кто платить был не в состоянии[381]. В 1882 г. открылась амбулатория специально для местных женщин. В ней работали три женщины-врача: Н.Н. Гундиус, А.В. Пославская, Е.Н. Мандельштам. Эти три женщины не только принимали больных, которые приходили к ним на прием, но и сами посещали страждущих на дому. По лестнице они забирались в двухколесную арбу и тряслись в ней, проезжая через арыки, по ухабистым улицам старого города. За 10 лет женскую амбулаторию посетило около 50 тысяч пациенток[382].
В середине 80-х гг. возникла амбулатория для местных мужчин; инициаторами ее создания были врачи: К.Л. Бентковский, Г.В. Рождественский, З.К. Юрасов, Д.С. Палиенко, С.Ф. Рышковский, В.В. Покровский, К.А. Дысской. В течение 10 лет работали без вознаграждения, принимая в год по 10–13 тысяч больных[383]. В 1898 г. в городе открылась полноценная, с несколькими отделениями городская больница, которая фактически обслуживала весь Туркестан: число стационарных больных к 1910 г. достигало 2200 человек в год. Лечение в стационаре стоило 50 копеек в сутки.
В конце XIX в. в Ташкенте появились специализированные клиники, в том числе родильный дом и глазная лечебница. Самой лучшей – хорошо оборудованной, идеально чистой – была небольшая больница (10 коек) Общины сестер милосердия Красного Креста имени Великой княжны Анастасии Николаевны (дочь Николая II). В этой больнице бедных пациентов врачи консультировали бесплатно. Перед Первой мировой войной в городе практиковали 75 дипломированных врачей, в том числе пять женщин. Функционировала и ветеринарная лечебница, в которой работали 15 специалистов.
С годами в Ташкенте появились современные промышленные предприятия, на которых наравне с русскими рабочими трудились коренные жители, которые не только осваивали новые для Средней Азии профессии, но и овладевали русским языком, что открывало для них дополнительные возможности.
Туркестанские власти и городская дума стремились превратить Ташкент в центр международной торговли стран Среднего Востока с Россией. Цель была амбициозной, но достижимой, особенно после постройки двух железных дорог. О возникшей в новых обстоятельствах притягательности Среднеазиатского региона в свойственной ему грубой манере писал Ленин: «Капиталисты всей Европы протянули лапы к населенной сотнями миллионов части света, к Азии, в которой до сих пор только Индия да небольшая часть окраины была тесно связана со всемирным рынком. Закаспийская дорога стала «открывать» для капитала Среднюю Азию»[384]. Пущенная в эксплуатацию в 1906 г. дорога Оренбург – Ташкент добавила Туркестану «открытости».
В городе строились новые цивилизованные рынки, магазины, гостиницы; Ташкент притягивал пришлое население – в 1910 г. в нем проживало более 200 тысяч жителей[385], однако такой бурный рост имел и негативные последствия. «По окраинам города (русской части. – Е. Г.), – отмечал высокопоставленный ревизор в 1910 г. граф К.К. Пален, – возникла сеть узких кривых переулков, что крайне нежелательно в санитарном и пожарном отношениях. Значительная часть переулков заканчивается тупиками[386]. Новоприбывшие часто занимались самостроем, то есть без разрешения сооружали лачуги, либо покупали такие же лачуги у жителей старого города, из-за чего возникали конфликты с властью. Тот же Пален писал в отчете: «Земельные отношения отличаются запутанностью. У многих владельцев нет законных документов (купчих крепостей). В особенности много таких имуществ в туземной части города, где переход их от одного владельца к другому удостоверяется документом (васика), совершенным народным судьей (казием)»[387].
