Внутри соборной ограды было пустынно. Высокие стены вкупе с магическими заклятиями и обрядами, проведенными посредством тех сил, само понятие о которых не уместилось бы в человеческом сознании, удерживали полчища монстров на расстоянии от храма зла. На улицах Камберуэлла, среди развалин и руин нечисть чувствовала себя как дома. Несметные полчища монстров завывали от бессильной ярости при виде дирижабля, зависшего в пяти метрах над уцелевшими черепичными крышами и недостижимого для них. Но собор был надежно огражден от остальной части Старого Города. Нечисти, наводнившей Лондон, здесь было не место. Члены Братства, конечно, знали, как обращаться с чудовищами, но все же были людьми из плоти и крови и предпочитали лишний раз не рисковать. И потому любая нечисть могла проникнуть внутрь ограды не иначе как с согласия и по повелению Братства.
Вблизи собор производил еще более зловещее впечатление. Таниэлю, первым спускавшемуся по веревочной лестнице, казалось, что все уродливое гигантское сооружение ритмично пульсирует, исторгая из своих стен волны кроваво-красного света. Несмотря на шум моторов дирижабля и дикие завывания нечисти за оградой, внутри все дышало зловещим, мертвенным покоем. Сюда даже дождевые капли не падали, вероятно, из-за того, что храм и окружающий его двор находились непосредственно под зияющим жерлом облачной воронки.
Ноги Таниэля коснулись земли. Он огляделся, придерживая лестницу для Кэтлин и Карвера. Справа от него находился центральный вход в собор — высокая двустворчатая дверь, покрытая черным лаком и украшенная тисненым золотым узором — изображениями всевозможных магических символов. Кэтлин и Карвер, едва ступив на землю, стали привязывать якорный канат дирижабля к мощному засову ворот. Грегору предстояло дожидаться их возвращения. У него вряд ли имелся иной выбор, потому что поднять дирижабль на воздух можно было только вдвоем — один должен был удерживать в равновесии воздушный баллон, другой — развязывать веревки. Начни пилот отвязывать канат без фиксации баллона, и корабль унесся бы в небо без него. Грегор наверняка был не в восторге от предстоящего ожидания. Об этом можно было судить по тому обмену репликами, который состоялся незадолго до спуска пассажиров на землю между ним и Карвером. Но в конце концов он подчинился неизбежному и снизился над собором без единого слова, хотя был очень бледен и в глазах его застыл испуг. Таниэль с усмешкой отметил про себя, что Карвер обладает редким даром убеждения.
Последней спустилась Элайзабел.
— Здесь так пусто и тихо, — удивилась она. — Таниэль, почему это они не выставили стражу?
— Потому что это, по их мнению, лишнее. Они уверены, что нам сюда не пробраться, — сказал Дьяволенок. — Все до единой двери, все ворота находятся под действием заклятий, гораздо более мощных, чем все, какие могут быть известны любому охотнику за нечистью. Это работа самой Тэтч. Только она одна может их снять.
— Но если память о колдовских приемах Тэтч живет в душе кого-то другого, — сказала Элайзабел, — то, возможно, этому другому под силу снять ее заклятия?
Дьяволенок улыбнулся. Улыбка, редкая гостья на его худеньком грязном личике, совсем его не украшала.
— Она делает успехи! — кивнул он в сторону девушки.
Таниэль поднял голову и окинул взглядом дирижабль, колыхавшийся в воздухе.
— Разве мы не можем применить против них эти бомбы? — Позади гондолы в оружейной части виднелись две продолговатые выпуклости.
— Нам надо бить наверняка. Чтоб уничтожить Тэтч. А если мы просто сбросим бомбы на собор, взрыв может заблокировать нам путь внутрь, и только.
Элайзабел направилась ко входу. Взгляд ее придирчиво скользил по глянцевой поверхности дверей.
— Не прикасайся к ним! — предупредил ее Дьяволенок. — Заклятие может тебя убить.
Элайзабел пожала плечами.
— Я не стану до них дотрагиваться. В этом нет надобности. Но все равно спасибо, что предупредил. — И она уверенными движениями начала рисовать в воздухе магический знак.
Таниэль с изумлением следил за тем, как быстро и ловко она справилась с этим нелегким делом, требующим больших знаний и опыта. Девушке совсем недавно передались частица существа старой ведьмы и память о колдовских приемах, а поглядеть на нее, так можно подумать, что она родилась с этим и всю жизнь рисовала магические знаки. В одночасье стать обладательницей чужого зловещего опыта, чужих разрушительных знаний — это, пожалуй, похлеще, чем проснуться в один прекрасный день и обнаружить на своем теле лишнюю конечность. Такое кого угодно свело бы с ума, но Элайзабел сумела вместить это в своем сознании и извлечь из случившегося пользу. Для себя и других. Не иначе как она решила, что теперь сила, оставшаяся в наследство от ведьмы, принадлежит ей, Элайзабел, и поможет выстоять в борьбе со злом и тьмой. Удивительно, как эта девушка умеет адаптироваться к любой ситуации и действовать трезво и обдуманно там, где другие давно бы уже потеряли голову.
Он вспомнил поцелуй, которым они обменялись в гондоле, и против воли улыбнулся. И еще он подумал о том, что если только судьбе будет угодно оставить их в числе живых после предстоящего сражения с Братством, они с Элайзабел никогда больше не расстанутся.
Девушка в последний раз безошибочно точными движениями обвела магический знак кончиком пальца. Это был знак Отмены, снимающий все ранее наложенные заклятия. Ей ни за что не удалось бы разрушить чары Тэтч, не проведи старая ведьма несколько дней в ее теле.
Элайзабел отступила на шаг, неотрывно глядя на магический символ, паривший в воздухе перед дверьми.
Сперва ей показалось, что она напрасно понадеялась на наследие Тэтч: знак неподвижно висел перед дверью, и ничего не происходило. Но внезапно он вспыхнул ослепительным светом, так что все невольно зажмурились, и золотые символы на черном лаке дверей потускнели и как будто уменьшились в размерах. Теперь это были просто причудливые украшения, жизнь и сила покинули их.
Элайзабел с нежной и вместе с тем торжествующей улыбкой оглянулась на Таниэля.
— Побьюсь об заклад, эта старая ведьма не раз еще пожалеет, что встретила на своем пути мисс Элайзабел Крэй, — с усмешкой произнес Карвер. — Но не будем терять времени. Вперед, к нашей цели!
На проведение обряда птау-эс-майк требовалось около двух дней. Каждый из членов Братства назубок знал отведенную ему роль. Церемония должна была длиться непрерывно около сорока восьми часов. Но предельная концентрация внимания в течение столь долгого времени вряд ли была бы по силам даже самым фанатичным членам секты, и потому бдение проводилось посменно: каждый читал необходимые заклинания по четыре часа кряду, потом на его место заступал другой член братства. Одновременно в церемонии должно было участвовать два десятка человек, сменялись заклинатели не все сразу, а по одному.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
