наряд — состаренный белый смокинг, сшитый давным-давно в «Хантсмэнс» на Сэвил-Роу. Он просил своего портного увеличивать его много раз, но ему приходилось быть очень осторожным, чтобы не растянуть швы. Возраст и жестокая индонезийская жара сделали огромный шелковый жакет почти желтым, что сделало его еще более элегантным. На нем были черные шелковые брюки в полоску, черный галстук и черные бархатные вечерние туфли без носков. Он натер маслом макасара свои густые темные волосы и зачесал их назад с выпуклого лба.
Вдалеке, за широким кольцом залива, вершина возвышающегося вулкана посылала в беловато-желтое небо шлейфы серого пепла. Время от времени ярко-красные и оранжевые струи расплавленного огня взлетали вверх, останавливались, а затем падали обратно в жерло вулкана. Поступали сообщения о возросшей активности. Отчеты? Любой, кто достаточно долго жил рядом с вулканами, знал, что это были первые дни. Старая гора только набирала обороты. Даже Саддам, шуршащий хвостом по половицам, знал, что это лишь вопрос времени.
Время от времени появлялись босоногие слуги в золотых и красных саронгах, выходили на веранду, склонив головы и сложив руки, словно в молитве, молча доливая бин Вазиру джин и добавляя позвякивающий лед из серебряного ведра. Или другой мог вставить свежий желтый Багдадди в свой длинный держатель из черного дерева, в то время как третий держал свой пылающий золотой Данхилл за кончик.
Сегодняшний вечер явно был особенным событием в долгой и легендарной истории отеля «Бамба». Чувство нервного возбуждения было очевидно среди персонала и гостей по всему отелю, даже здесь, на веранде. Особенно здесь, на веранде.
«Очень любезно», — говорил хозяин слугам, и тогда на веранде, если не считать постоянного гудения насекомых, снова становилось тихо.
Двое его товарищей сидели молча. На самом деле три, если считать дракона Саддама. Ранее Типпу Тип играл с комодо, катая по полу головы обезьян. Он направлял их осторожно, держа их все на расстоянии фута и не более, за пределами досягаемости челюстей Саддама, дракон щелкал и натягивал свой стальной поводок. Африканец устал от этой игры задолго до дракона и теперь лежал, вытянувшись во весь рост, на подушках бамбукового дивана и тихо похрапывал.
Саддам свернулся в своем углу, его огромный чешуйчатый хвост медленно шевелился, змеясь по старым деревянным половицам, опустив голову, внимательно разглядывая желтыми глазами различных обитателей крыльца. У него была разная степень интереса к этим трем людям. Некоторое время он рассматривал спящего африканца, его глаза сверкали, затем он обратил внимание на Снай бин Вазира, покачивающегося в кресле на верхней ступеньке.
Вид хозяина, казалось, успокоил его. Мужчина никогда не дразнил и не угрожал ему. И никогда не упускал случая кинуть в его сторону одну-две обезьяньи головы, когда он поднимался по ступенькам с прогулок в саду. Умиротворенный, он даже позволил человеку погладить свою огромную морду. Удовлетворенный тем, что со Снаем бин Вазиром все в порядке, Саддам перевел взгляд на третьего человека на веранде, Али аль-Фазира. Яркие глаза снова вспыхнули, и длинный раздвоенный язык высунулся, лизнул воздух и втянулся.
Управляющий отелем был главным мучителем Саддама, когда рядом не было ни владельца, ни гостей. Он сидел на ступеньках под Снаем бин Вазиром, угрюмо обхватив колени руками. Он смотрел на темнеющие сады. Старый дракон почуял страх и бегство; в любой момент ненавистный старый мешок с костями мог встать и броситься в наступающую тьму.
Сней заговорил, нарушив долгое молчание.
«Все гости прибыли и зарегистрировались?»
«Да, ваше превосходительство, — сказал Али аль-Фазир, — все четыреста. Все очень красиво, могу я сказать, сир. Изысканно».
«Да. Но они выбраны за их ум и подготовку, мой дорогой Али. Сливки лагерей всего мира. Подготовка к сегодняшнему вечернему приему? И приветственный ужин?»
«Полный.»
«Меню?»
«Говядина Ренданг, Икан Педис и Баби Панганг на основное блюдо. Сате Аджам, Гадо Гадо и Кроепоек уданг начнут. Как вы приказали, сэр».
— Ну, ну, — вздохнул Сней, — я полагаю, тогда тебе действительно нечего делать, не так ли, старый друг Али? Он сделал еще один глоток джина.
Молчание продолжалось до тех пор, пока Али не смог больше его терпеть. «Мне было интересно, ваше превосходительство, о…» Он понял, что понятия не имеет, о чем спрашивает, что ему просто отчаянно хотелось сказать что-нибудь, хоть что-нибудь, чтобы отсрочить неизбежное. «О…»
«О?»
— Деревья, — сказал Али, и в его налитых кровью глазах с красными краями появилось потерянное выражение.
«Деревья».
«Да, сир, все деревья, которые вы так давно посадили в саду. Мне всегда было интересно, что это такое».
«Ах, любопытно, после всех этих лет».
«Ну, мне любопытно, сир, о различных…»
«Нет, нет. Я имел в виду, что любопытно, что после всего этого времени, проведенного на этом участке, у тебя вдруг появился интерес к его садоводству».
«Я только имел в виду…»
«Тихо, Эли. Тишина. Во всяком случае, эти насаждения здесь, у подножия ступенек, — это восточно-индийский змеиный лес с Явы и Тимора. Семена дают стрихнин. А вот эти вечнозеленые растения за тропинкой — мои любимые. Родом из Борнео. Ее называют деревом испытаний или ядовитым тангином, поскольку в плодах содержится тагинин, ядовитое астеническое вещество. Эти эффектные гавайские вьющиеся лилии, Gloriosa superba, являются прекрасным источником колхицина, три зерна которого смертельны. Клещинка из Борнео. В растениях у ваших ног содержатся семена, производящие рицин, снова модный яд».
«Все ядовито. Все».
«За некоторыми исключениями, да. Прекрасная мысль, не правда ли? Ядовитый сад. Думаешь прогуляться, не так ли?»
«Я был, да».
Али медленно поднялся на ноги, опираясь руками на колени в качестве рычага.
— Как далеко я смогу зайти, сир?
«Полагаю, это зависит от выбранной вами травы».
«Да.»
Сней повернулся, посмотрел на африканца и увидел в сгущающейся темноте большие слезящиеся красные глаза, уставившиеся на него. «Я думаю, мы готовы», — сказал он Типпу Типу, и большая голова кивнула в знак подтверждения.
Он оглянулся на аль-Фазира и увидел, что мужчина стоит как вкопанный, его подбородок опущен на грудину. Он трясся, как безлистный стебель на сильном ветру.
«Я был хорошим солдатом», — выпалил он, больше для себя, чем для Снея.
— До свидания, Али, — любезно сказал Сней. «И последнее. Это дерево у ворот. Если зайти так далеко, то это китайское дерево. Плод содержит наркотик, который мгновенно отключает всю центральную нервную систему. Это может помочь».
Али глубоко поклонился в пояс.
«Сир».
Мужчина спрыгнул со ступенек и побежал на землю. Бин Вазир позволил ему отойти на двадцать футов, затем оглянулся через плечо и кивнул. Типпу уже имел ключ в замке безопасности. Стеклянная крышка устройства отодвинулась,
