Сбор личного состава был назначен на утро понедельника. Сове было предписано прибыть на флагман, где базировался штаб операции. Накануне она связалась с ремонтными доками порта, чтобы на всякий случай проверить, как исполняется оставленное ею распоряжение о профилактическом ремонте «Водолея». И тут ее ждала первая неожиданность: борт триста двадцать шестой «Водолей» не только прошел профилактический ремонт, но уже был загружен в двести шестнадцатый истребительный отсек флагмана.
– От кого поступил приказ? – поинтересовалась Сова.
– Информация не предоставляется в устной форме.
– Это мой корабль!
– Информация не предоставляется в устной форме, – терпеливо повторили ей. – Обратитесь с запросом в Управление порта.
«Ни во что не вмешиваться», – напомнила себе Сова и принялась за экипировку. То, что «Водолей» будет под рукой, ее вполне устраивало.
Новая полевая форма с погонами капитана самолюбию не льстила. К тому же, кроме формы, ее воинственный вид ничем не подкреплялся: личный бластер с «защитой от дурака», положенный ей как офицеру, согласно уставу флота, при сходе в порту надлежало сдавать на хранение. Во время же рейса оружие полагалось только командирам и боевым постам. Остальной личный состав получал в руки средства уничтожения себе подобных исключительно после сигнала боевой тревоги.
На флагман она прибыла в числе последних, но без опоздания. Выбрала ближайшую к двести шестнадцатому отсеку одноместную каюту, выполнила все правила внутренней безопасности: сообщила центральному компьютеру крейсера, кто занял каюту номер «1065», звание, должность, личный идентификационный код и прочую чепуху на случай точного опознания трупа при неблагоприятном стечении обстоятельств. После чего для очистки совести попыталась попасть в рубку управления, чтобы отрапортовать о прибытии. Отрапортовать не пришлось: в штабную рубку ее не пустили по причине перманентного заседания Генштаба. Сова поморщилась от унижения, но пережила. И черт с ними! «Ни во что не вмешиваться!» Флагман прогрел двигатели и поднялся на среднюю орбиту.
Полдня она усиленно не вмешивалась: читала, лежа в каюте, грызла предусмотрительно прихваченные с собой яблоки и всячески проявляла «спокойствие и нейтралитет». Надо сказать, что политика невмешательства утомляла до чрезвычайности. К вечеру Сова совершила вылазку в столовую. Есть, правда, не хотелось, но хотелось взглянуть на штабные физиономии. А еще лучше попасться на глаза Магистру, с которым ее отказались соединять по внутренней связи. Вызывать Магистра по телепатическому каналу не имело смысла. Что она могла бы ему сказать? О чем спросить? «Не нужна ли я вам в этой суперважной миссии?». И услышать вежливое «нет»? Ни Магистра, ни старших офицеров штаба в столовой она не встретила. Единственное, что ей удалось выяснить у дежурного – что Магистра на флагмане нет и не будет. Она вернулась в каюту и съела последнее яблоко.
Старт эскадры затянулся на несколько часов. Еще сутки флагман болтался на средней орбите, принимая боеприпасы и десантные боты, и, наконец, загруженный до отвала людьми и техникой, медленно, как объевшийся удав, пополз на стартовую позицию перехода. Яблоки кончились, и Сова привычно кусала нижнюю губу. Выходить из каюты не хотелось. Можно было, конечно, сходить в смотровую башню и посмотреть момент начала подпространственного перехода, когда привычное сияние звезд сменяется абсолютной чернотой, вызывающей ужас и восторг одновременно. Но в смотровую наверняка, как сельди в бочку, набились жаждущие впечатлений новички. К тому же там ее ждали глупо-завистливые взгляды, от которых Сову уже мутило. Она без особого интереса посмотрела старт через встроенный монитор каюты. Еще пару часов она убила, проигрывая компьютеру в покер. Машине было проще: она не страдала человеческим азартом. Сова, правда, тоже не страдала, но усиленно притворялась, что теперь вот страдает. По внутренней связи до нее никому не было никакого дела. Наконец, устав страдать ожиданием неизвестно чего, Сова выбрала музыкальную программу и задремала под классическую мелодию древнего менуэта.
Глава 20
На службе у беззакония
Чем тщательнее составлен проект, тем больше неразбериха, если что-то пошло не так.
Законы Мэрфи
Скоро станет ясно, кто кого свергнет. А меня убьют на войне.
М. Щербаков
Сову разбудило собственное сердцебиение. Бывает так, что, задремав, человек неожиданно просыпается в тревоге и лихорадочно пытается понять, что же – сон или явь, его взволновало, но не помнит ясно ни того, ни другого.
С пробуждением беспокойство не прошло, а застыло смутной тенью за спиной, мешая сосредоточиться.
Сначала Сова долго прислушивалась к себе, и только спустя пару минут догадалась прислушаться к окружающему миру. И вдруг поняла: тишина. Абсолютная, звенящая от напряжения тишина стояла в каюте. Музыка не звучала, компьютер был мертв, монитор погас. Голосовой приказ не пробудил технику к жизни. Сова испробовала и текстовый режим. Безуспешно. Странно, но она не запаниковала, видимо потому что с момента посадки на флагман ждала чего-то подобного. Или очень этого желала. Теперь у нее появился великолепный повод сказать: «Ну вот, я так и знала!» Операция с первых шагов пошла наперекосяк. Поверить в случайность повреждения внутренней связи на флагманском крейсере Ордена было не легче, чем уверовать в божественное вмешательство.
Сова кинулась в коридор. Вернее, попыталась кинуться. Сначала она спросонья решила, что сама заперла дверь каюты, и несколько секунд ее пальцы в нетерпении терзали магнитный замок, пока до нее не дошло – дверь заблокирована. Ну что ж, это даже логично. Наоборот, было бы странно, если бы все ограничилось только отсутствием внутренней связи. Ее нервные предчувствия тянули как минимум на катастрофу среднего масштаба.
Канал! Глубина – метр!
Сова вылетела в пустой коридор и застыла в неподвижности, не зная, что делать дальше. Коридор был абсолютно пуст. Правильно, не всем так повезло со способностями ходить через стены, как ей. Двери соседних кают теперь не открыть ни снаружи, ни изнутри. Кто бы ни был там заперт, шансов выбраться в коридор самостоятельно ни у кого нет! Эти двери даже бластером резать придется пару часов, не меньше. Если бы у личного состава были бластеры. Но, едва получив в порту свое табельное оружие, Сова при посадке на флагман дисциплинированно сдала его на хранение дежурному офицеру, так что бластер лежал сейчас где-то в арсенале без всякой пользы для владелицы. А бегать по флагману сломя голову безоружной и беззащитной при сложившихся обстоятельствах может быть опрометчиво. К тому же Сова до сих пор не решила, куда хочет попасть.
Канал!
Сова шагнула назад в каюту и принялась шарить в сумке в поисках браслета высшей защиты, когда монитор за спиной неожиданно ожил. Сова кинулась к засветившемуся экрану и споткнулась на полдороге.
– Рад тебя видеть.
Впрочем, в голосе Симаргла никакой радости не было, скорее – сухая сосредоточенность. Неудивительно, что она его не сразу узнала: на нем была серая полевая форма офицера Ордена, но без погон. «Интересно, – думала Сова, медленно усаживаясь в кресло у рабочего стола и боясь рухнуть в него всем телом, – а я рада? Наверное, рада, раз меня так колотит. Или это нервное?»
– Зря садишься. – Он не стал дожидаться, пока она соизволит поздороваться. – Рассиживаться некогда – ты мне срочно нужна.
– Так срочно, что меня тут заперли?
– Тебя запрешь! – усмехнулся он и тут же спросил: – Знаешь, где на крейсере аварийная рубка?
– На корме.
– А где у компьютера сетевой контроллер?
Сова фыркнула.
– Отлично. Перепрограммируй контроллер на удаленную связь в пределах пятисот метров, надевай переговорный наушник, чтобы я тебя слышал и двигайся в аварийную рубку. Нет, сначала зайди в двести шестнадцатый отсек, проверь «Водолей». Оттуда свяжешься со мной. Все!
И Симаргл отключился. Щелчок за спиной подтвердил, что дверь разблокирована. Издевательская любезность тюремщика. Сова решила поберечь силы и не лезть в очередной пространственный коридор.
«Это я подчиняюсь? – думала Сова, привычно тестируя все системы «Водолея». – Я подчиняюсь Симарглу? Интересно, зачем? Неужели у этого человека действительно такая поразительная способность навязывать свою волю другим, что даже я почему-то делаю то, что он от меня хочет? Добровольно. Ну, допустим, «Водолей» я проверяю потому, что это – мой корабль, и я просто по нему соскучилась. – Сова нежно погладила ладонью приборную панель. – Ну да, как же, по кораблю я соскучилась!.. Черт, я по Симарглу соскучилась, если уж честно. Вот дрянь-то! Вот что теперь с этим делать? Что делать с «Водолеем» – понятно. «Водолей» – это самостоятельность в пространстве, если, конечно, Симаргл разблокирует внешние шлюзы. Но раз он попросил проверить корабль, значит он ему для чего-то нужен. И Симаргл рассчитывает, что я отдам ему «Водолей» без всяких условий? Напрасно!»
