Не просматривается какая-либо связь между 1937 г. и 1941 г. и в рамках того времени, которое последовало уже за периодом так называемого «разгрома военных кадров». Так, из содержания сообщения от 4 мая 1939 г. одного из наиболее ценных в те времена агентов ГРУ — «Арийца» (Рудольф фон Шелия, советник посольства Германии в Польше) — четко видно, что после так называемого «разгрома военных кадров» в СССР Гитлер крайне опасался мощи Советского Союза. В его планы входило следующее: «После того, как с Польшей будет покончено, Германия обрушится всей своей мощью на западные демократии и одновременно определит Италии более скромную роль» и только после этого «будет осуществлено великое столкновение Германии с Россией, в результате которого окончательно будет обеспечено удовлетворение потребностей Германии в жизненном пространстве и сырье».
Как видите, и тогда Гитлеру вовсе не приходило в голову устраивать «оценку той степени разгрома военных кадров, который у нас произошел». Напротив, он всерьез был озабочен совсем иным. Фюрер ясно отдавал себе отчет в том, что без концентрации в своих руках, хотя бы и вооруженным путем, всей мощи военно-экономического потенциала Западной Европы нечего и думать о том, чтобы соваться на Восток. Тем более не имея соответствующего удобного плацдарма для нападения на Советский Союз. Более того. Это прямое свидетельство того, что даже тогда им владел страх перед экономической и особенно военной мощью СССР, который не давал ему покоя. Вот, собственно говоря, чем и была обусловлена такая поэтапность реализации его планов международного бандитизма. Как установила советская разведка в промежутке с 17 по 19 июня 1939 г., на реализацию этих этапов Гитлер отводил примерно два года!
Но в то же время до так называемого «разгрома военных кадров» в СССР Гитлер настолько не опасался его военной мощи, что открыто, едва ли не на всех углах брякал, что-де нацисты «готовы в любой момент напасть на Советский Союз». Именно так он и заявил, к примеру, еще 18 сентября 1936 г. на очередном съезде нацистской партии! Вы только вдумайтесь в соотношение смысла сказанного с хронологией — ведь до начала так называемого «разгрома военных кадров» в СССР еще целых семь месяцев, а фюрер готов, видите ли, в любой момент напасть на Советский Союз! В то время Гитлер располагал плохо вооруженным и оснащенным всего лишь 600-тысячным вермахтом, обремененным к тому же колоссальным количеством профессиональных проблем. Тем не менее ему, оказывается, было наплевать на не разгромленные кадры наших «гениальных стратегов», под командованием которых в тот момент была по тем временам весьма прилично вооруженная и оснащенная РККА численностью в 1,2 млн. человек. Более того. Он не опасался их до такой степени, что той же осенью 1936 г. на командно-штабных стратегических играх уже «обкатывал» прототип будущего плана «Барбаросса»!
Однако после так называемого «разгрома военных кадров», особенно ликвидации верхушки заговора в лице «гениальных стратегов», настроение Гитлера круто изменилось. Фюрера, располагавшего к тому моменту полуторамиллионным и по тем временам уже вполне сносно вооруженным и оснащенным вермахтом, вдруг почему-то охватил едва ли не до потери пульса доводивший его животный страх перед открыто проявлявшей готовность вмешаться в чехословацкий кризис 1938 г. Красной Армией! За это надо благодарить посла Третьего рейха в СССР Вернера фон Шуленбурга — своими депешами из Москвы Шуленбург внес серьезный вклад в дело внушения Адольфу страха перед РККА. И их ценность беспрецедентна, потому как весь так называемый «разгром военных кадров» в СССР Шуленбург наблюдал глазами очень опытного и проницательного разведчика-дипломата[340]. Именно он вдолбил Гитлеру мысль о том, что «участие Европейской России в этой войне будет самым большим и самым решающим событием»[341].
Даже первый американский посол В СССР У. Буллит — уж на что ненавидел Советы — и то слал в Госдеп депеши, в которых еще в 1936 г. прямо указывал, что Советский Союз теперь «является одной из великих держав, и его отношения с Европой, Китаем и Японией так важны, что мы не можем проводить взвешенную внешнюю политику, не зная, что делается в Москве»[342].
Животный страх Гитлера перед Красной Армией и вообще СССР был настолько заметен, что даже британский МИД также считал, что Гитлер опасается России! Заместитель главы дипломатического ведомства Великобритании Александр Кадоган 5 апреля 1938 г. заявил послу Чехословакии в Лондоне Я.Масарику (сын первого президента Чехословакии): «Несмотря на весь пыл Гитлера, Германия боится России»[343]. А ведь именно в это время «степень разгрома военных кадров», о котором говорил Василевский, была, что называется, в апогее. Обратите также внимание на то, что мнение британского МИДа косвенно подтверждает принципиальную часть оценки военных атташе Великобритании, Франции и США, которые приводились выше. Потому как военная мощь СССР была настолько очевидна, что с ней надо было считаться. Более того. Заметьте также, что через оценку британского МИДа хорошо видно, что и Гитлер признавал серьезную мощь РККА — потому и боялся России-СССР!
В итоге получается, что, обладая в сравнении с РККА слабым по состоянию на сентябрь 1936 г. вермахтом, Гитлер совершенно не опасался наших «невинно убиенных гениальных стратегов» и вообще «не разгромленных военных кадров» и, как «храбрый портняжка», нагло изъявлял решимость в любой момент напасть на СССР. Ради чего в самом конце 1936 г. на командно-штабных стратегических играх «обкатал» даже прототип будущего плана «Барбаросса»! Но как только «разгром» произошел, а вермахт достаточно окреп (хотя еще и не до того состояния, в котором он ринулся в агрессию против СССР), то Гитлером овладел животный страх перед РККА!
Вот и попробуйте теперь хотя бы самим себе объяснить этот поразительный парадокс. Почему, когда в РККА завершился «разгром военных кадров», причем именно «в той степени», которую Василевский выдал чуть ли не за основополагающую причину трагедии 22 июня 1941 г., Гитлером настолько овладел страх перед Красной Армией, что он самым отчаянным образом беспрерывно шантажировал лидеров Запада, требуя отдать ему на «съедение» Чехословакию так называемым «мирным путем»? Что те и сделали, якобы уступая его пожеланиям. Обо всех, тогда сугубо секретных, договоренностях накануне Мюнхенского сговора Сталин знал практически все[344].
Но, даже получив так называемым «мирным путем» Чехословакию, Гитлер тем не менее не отделался от страха перед РККА. Хотя в прямом смысле со всех сторон его толкали на агрессию против СССР. К примеру, в октябре 1938 г. известный психоаналитик К. Юнг в интервью американскому корреспонденту Х. Р. Никербокеру заявил: «...Я полагаю, что в этой ситуации (то есть после Мюнхенского сговора Запада с Гитлером и ввода гитлеровских войск в Судетскую область Чехословакии. — А. М.) единственный путь спасти демократию на Западе — под Западом я подразумеваю также и Америку — не пытаться остановить Гитлера. Можно попробовать отвлечь его, но остановить его невозможно без громадной катастрофы для всех... Я предлагаю направить его на Восток. Переключить его внимание с Запада и, более того, содействовать ему в том, что удержит его в этом направлении. Послать его в Россию... Я не думаю, что Германия удовольствуется куском Африки, большим или малым. Германия поглядывает на Британию и Францию с их заманчивыми колониальными владениями и даже на Италию с ее Ливией и Эфиопией и задумывается о своих собственных размерах, противопоставляя семьдесят восемь миллионов немцев сорока пяти миллионам британцев на Британских островах, сорока двум миллионам французов и сорока двум миллионам итальянцев, и она готова считать, что должна занять первое в мире место, не только большее, чем занимает одна из трех великих держав, но гораздо большее. Каким образом она достигнет этого на Западе без уничтожения одной или более наций, его населяющих? Существует единственное поле приложения ее действий — это Россия»[345].
Нельзя сказать, что Гитлер не слышал подобных призывов или не видел того, как Запад вон из кожи лезет, лишь бы только толкнуть его на Восток. И видел, и слышал. Но даже у этого негодяя тогда хватило ума не поднимать в то время руку на СССР. Боялся он Советского Союза и его вооруженных сил. И потому продолжал шантажировать Запад, пытаясь выторговать себе еще и Данциг. Великобритания уже почти согласилась с требованиями Гитлера — уже почти был готов польский вариант Мюнхена (Сталин об этом знал, как, впрочем, еще ранее знал о том, что Гитлер уже в начале апреля 1939 г. подписал план «Вайс» — план нападения на Польшу[346]), — но тут грянуло 23 августа 1939 г. И когда был подписан советско-германский договор о ненападении от 23 августа 1939 г., то Запад взбесился по-настоящему, и дело стало доходить в прямом смысле до «смешного». Обозленные защитники «западной демократии» открыто обвинили Гитлера в... «клятвопреступлении». Мол, обещал после получения Чехословакии напасть на «врага западной цивилизации» — СССР, но, «подлюга коричневая», слова своего не сдержал! Так, в речи британского премьер-министра Н. Чемберлена по радио главной причиной вступления Англии в войну была названа измена Гитлера его антисоветским обещаниям. Чемберлен тогда сказал: «В течение многих лет он (то есть Гитлер. — А.М.) клялся нам, что является смертельным врагом большевизма, теперь он является его союзником»[347]. Такие же обвинения бросал и лорд Галифакс — не столько министр иностранных дел Великобритании, сколько именно та самая «святая лиса» британской дипломатии и внешней политики тех времен, которая лично обтяпывала все делишки, связанные с подготовкой к Мюнхенскому сговору, не говоря уже о его реализации. Выступая в палате общин британского парламента 4 октября 1939 г., «святая лиса» заявила, что, подписав договор о ненападении с СССР, германское правительство «изменило самым коренным принципам своей политики, которые оно в течение многих лет самым энергичным образом провозглашало»[348]. Более того. «Святая лиса» до того распоясалась, что, инициировав издание какой-то брошюры от имени британского губернатора Египта, Галифакс накатал к ней предисловие, в котором прямо обвинил Гитлера в «клятвопреступлении»[349]. Кстати говоря, и Черчилль тоже не выдержал и заявил, что Англия объявила войну Германии потому, что Гитлер, обещавший «войну с большевизмом», не выполнил своего обещания и тем самым «обманул западную цивилизацию».
