Когда же в марте 1935 г. разведка представила документальные свидетельства того, что Великобритания впервые выдала Гитлеру карт-бланш на агрессию в восточном направлении, Сталин решительным образом поддержал выдающегося отечественного историка Е. В. Тарле в его намерении написать глубокое исследование о Наполеоне. Именно с его подачи с конца марта 1935 г. Е.В. Тарле приступил к этой работе и, что называется, на одном дыхании, в течение нескольких месяцев, сотворил блестящий труд — книгу «Наполеон», которая и поныне считается одним из шедевров в мировом наполеоноведении. Книга Е. В. Тарле сразу же была издана[364]. То есть когда стараниями Великобритании Гитлер превратился в угрожающий безопасности СССР фактор, то прямой поддержкой Е. В. Тарле в написании книги «Наполеон», а это обстоятельство, к слову сказать, специально не скрывалось, Сталин ясно показал, что в СССР прекрасно понимают глубинную суть геополитической подоплеки привода Гитлера к власти. И книга Тарле ясно напоминала, чем кончил Наполеон, напав на Россию. Она ясно показывала, что в Москве четко отдают себе отчет в исторических параллелях в вопросе о целях и методах действий Наполеона и Гитлера. Но одновременно то был намек и нашим военным — ведь «технология» нанесения поражения Наполеону не была секретом. Однако Сталин не был бы самим собой, если не развил бы ситуацию далее. В 1936 г. с его подачи было осуществлено очередное переиздание указанного выше труда А. Жомини. В связи с приближением (Мюнхенской) развязки чехословацкого кризиса Е. В. Тарле также в кратчайшие сроки написал и при содействии Сталина издал книгу «Нашествие Наполеона на Россию». По сути дела, это уже прямой ответ Москвы на Мюнхенскую сделку Запада с Гитлером. А в 1939 г. вновь были переизданы труды А. Жомини. Военному командованию все более внятно намекали, какую конкретно систему обороны необходимо избрать. По большей части именно намекали, ибо вслух говорить о варианте 1812 г. политически было нецелесообразно — потому Сталин и говорил о необходимости для армии научиться отступать, чтобы не подвергнуться разгрому, но внешне никак не связывал это с вариантом 1812 г.
В конце концов германский генералитет сообразил, что означают эти перемежающиеся публикации исследований о Наполеоне и трудов А. Жомини. Эти фигуры в мировой военной истории столь знаковые, что не понять, что сие означает, — весьма затруднительно. Потому как публикация исследований о Наполеоне в сочетании с трудами А. Жомини означала, что советское военно-политическое руководство откровенно разворачивается к бесценному опыту прошлого. Оно так и было.
Гитлеровский генералитет действительно попытался оценить последствия «разгрома военных кадров» в СССР, но только в режиме усилившегося животного страха перед Советским Союзом и мощью его вооруженных сил, противостоять которому в длительной войне Германия не могла. Прямое свидетельство тому тематика заказанного П. Краснову аналитического обзора. А причина такого заказа, как это уже очевидно, проистекала:
а) из настойчивых, но осторожных попыток Сталина переориентировать новое поколение советских генералов на использование активной, маневренной стратегической обороны (в сочетании, естественно, с классической стратегической обороной) в противовес концепции так называемых пограничных сражений. Уже в начале 1938 г. Сталин стал обращать внимание генералитета на то, что армия, которая умеет наступать, но не умеет отступать, — потерпит поражение[365];
б) из возможной — в представлении тевтонов — смене концепции «пограничных сражений», являвшейся доктриной немедленного встречно-лобового контрблицкрига. Дело в том, что уже в 1938 г. характерные для этого операции вторжения, в том числе и особенно провоцирование противника на такие операции, считались германским генералитетом одним из необходимых условий для развязывания якобы справедливой войны[366]. Вот истинная причина внешне несколько странного заказа германского генштаба генералу Краснову — тевтонов интересовало зафиксированное ими изменение стратегических взглядов СССР на оборону!
Ведь хотя и не совсем тот, о котором мечтали, но все же они захватили удобный плацдарм для нападения на СССР. Запад-то сделал все, чтобы это произошло. Соответственно в условиях непосредственного территориального соприкосновения с уже запланированной жертвой очередной своей агрессии герры генералы и решили уяснить себе возможные варианты стратегического поведения новой генерации советских генералов. А вот если бы не заговор Тухачевского и его геополитические последствия, то не пришлось бы геррам генералам ломать голову над этим, и соответственно генерал Краснов остался бы без такого заказа. Впрочем, этот мерзавец без дела у тевтонов не остался бы...
Война против СССР в 1941 г. действительно не должна была состояться. Без геополитических последствий событий 1937 г., особенно без Мюнхенского сговора Запада с Гитлером, о чем уже говорилось выше и далее будет сказано еще более подробно, для этого не было даже минимума условий, в том числе и конкретного плацдарма. Гитлер действительно предполагал напасть на СССР в середине 1940-х гг., не ранее 1942 — 1943 гг., причем с изначальной ориентацией вообще на 1943 — 1945 гг. и даже на 1946 г. Правда, в какой-то момент он стал ориентироваться на 1200-летний юбилей особо почитаемого в Западной Европе ее главного бандита — императора Карла Великого. Того самого, что заложил не только геополитические основы современного Запада, но и «Дранг нах остен». Юбилей приходился на 1942 г. и, к слову сказать, гитлеровцы отметили его с колоссальной помпой.
Однако юбилейные даты — юбилейными датами, но в действительности Гитлер и предположить-то толком не мог, когда же он сможет приступить к главному делу своей жизни — войне. В чем собственноручно и расписался еще в меморандуме «Об экономической подготовке к войне» от 20 августа 1936 г. Он был предназначен для высшего руководства рейха и «капитанов» германского ВПК, и потому являлся особо секретным, что, однако, не помешало ему своевременно попасть на стол Сталина. Так что ни перед собой, ни перед ближайшим окружением, ни тем более перед воротилами германского ВПК Адольфу не было резона юлить — он действительно этого не знал. При всем колоссальнейшем значении как самого меморандума, так и означенного выше его постулата о сроке завершения этой подготовки, сие вовсе не означает, что уже тогда война была именно же запланирована как обязательная именно на указанный срок, тем более против СССР. По планам Гитлера сначала должна была произойти война с Польшей не только ради уничтожения этого «версальского ублюдка», но и прежде всего ради обретения необходимого плацдарма в Восточной Польше (на Западной Украине и в Западной Белоруссии) для последующей организации нападения на СССР. А для этого надо было вплотную добраться до всех границ Польши, что автоматически предполагало первоочередное сокрушение Австрии и Чехословакии. Затем, после Польши, должны были быть сокрушены пресловутые «западные демократии» — опять-таки, не столько ради того, чтобы уничтожить эти символы якобы столь ненавистной Гитлеру «плутократии», сколько прежде всего в целях захвата и использования в интересах Третьего рейха всей экономической и военной мощи Западной Европы. И только потом«великое столкновение с Россией». Если же учесть сезонную зависимость действий армий того времени, особенно в наступательных операциях, как раз и выходит, что при такой очередности Адольфу нужно было не менее двух-трех лет от момента завершения исполнения плана по экономической подготовке к войне, чтобы рискнуть на «великое столкновение с Россией». То есть не ранее 1942 — 1943 гг. (с изначальным прицелом вообще на 1943 — 1945 гг.).
600-тысячный вермахт образца 1936 г., который даже самую первую, так называемую мирную, агрессию — реоккупацию Рейнской области — осуществлял в начале марта 1936 г. не то чтобы без боевых патронов, но и попросту с макетами винтовок, от семимиллионного вермахта образца 1941 г. отделяла двенадцатикратная дистанция. Дистанция, которую прежде всего необходимо было осознать, затем определить ее масштабы, потом разработать меры по ее преодолению и, наконец, еще и реально преодолеть ее. К тому же с невиданным не только для того времени, но и попросту за всю историю человечества военно-экономическим ростом. Исходя из размеров дистанции, как минимум троекратным в год, чтобы поспеть к 22 июня 1941 г. При всей авантюристичности своих геополитических замыслов Гитлер тем не менее был жестким прагматиком, и столь сложных планов ни перед собой, ни перед германским ВПК не ставил. Спору нет, милитаризация Германии осуществлялась бурными темпами, однако отнюдь не в разы и уж тем более не троекратно в год. Из-за присущей Германии ограниченности в ресурсах экономическая подготовка рейха к войне стала буксовать едва ли не с самого начала. И это несмотря на то, что в результате реоккупации Рейнской области в состав рейха, точнее, в экономический оборот рейха вновь были вовлечены 80 — 85 % добычи германского каменного угля, 80% производства железа и стали, ранее отобранных у Германии по условиям Версальского «мирного» договора 1919 г. Более того. Даже несмотря на гигантские средства, которые бросались на милитаризацию экономики.
